Эволюция. Темная сторона жизни (СИ) - Берия Сергей (бесплатные полные книги .txt) 📗
— Такого человека загубил, — мрачно сказал Александр.
— Немедленно… — ревела трубка.
— Пасть захлопни, — посоветовал Саша. — Нету здесь офицеров. Был один, здоровый такой, чуть челюсть мне на затылок не снес. Потом задушить хотел, и еще — застрелить. А я знал, что топливо ядовитое, противогаз ему надел, а шланг проело. Едкая, сволочь… Задохнулся он…
— Какое топливо? — не понял адмирал.
— Говорит каперанг борта семнадцать Симонов. Что случилось с младшим лейтенантом Кузнецовым? У вас утечка ракетного топлива? Кто вы? Говорите…
— Я — Смирнов Александр Сергеевич. Ты уж, каперанг, извини… Радиста твоего я кокнул, и команду твою… и Кузнецова не уберег. Хороший был человек, могучий. А топливо по лодке разлилось — так это я топливные баки вскрыл, когда боеголовку вытаскивал…
— Боеголовку, — похоже, что на той, далекой трубке, начали понимать, что дело приняло далеко не детский поворот.
— Зачем вам боеголовка?
— Я ее сейчас взорву, если вы своих водолазов от борта не уберете, — рявкнул Мастиф и снова улыбнулся, представив, какой переполох поднялся на командном пункте.
Прошло минут пять, прежде чем кто-то смог сказать хоть что-то внятное.
— Вы не можете ее взорвать, — уверенно сказал уже четвертый голос.
— А вот и специалист, — удовлетворенно сказал Мастиф. — Слушай теперь меня. Я вскрыл основной корпус, вытащил одну боеголовку на палубу. Здоровая такая, это я уже потом догадался, что третья ступень от нее не отделяется. В общем, аккуратно отрезал ее от баков, потом вскрыл по шву. Электрику сразу оборвал — мне она ни к чему. Там аккумуляторов до черта, их тоже. С механикой почти разобрался. Тут стопора стояли, чтобы конуса друг в друга не пошли — их тоже срезал.
— Конуса?
— Стопора на ядерном заряде… Обратный взрыватель вытащил — мало ли что… И мудрую теперь с гидравликой. Похоже, что вот эти два цилиндра под высоким давлением обеспечивают плавный ход… на направляющих ничего нет, но вот клапан такой впервые вижу. Похоже, что он у вас трехходовой… Импортный, что ли? Догадались тоже, тут ведь просто медяшки перебросить надо… хрен бы я с отечественным производителем разобрался…
— Что вы делаете…
— А вы что думаете? — Мастиф от злобного удовольствия чуть не хрюкнул.
— Александр Сергеевич, я лейтенант медицинской службы, Соколова Наталья Николаевна. Вам плохо? Вы ранены?
В ответ послышался смех. На командном пункте у адмирала Тихомирова встали дыбом остатки волос на голове — там, на глубине, на атомной подводной лодке, сумасшедший бандит ковырялся рядом с девятью килограммами обогащенного плутония, а на корме — еще тонна актиноидов, и в самой середине — десятки, сотни литров трития… Адмирал примерно знал — что это означает. В любом случае — погоны долой, и при самом счастливом исходе — пенсия без выслуги…
— Что с вами?
— Мою жену звали — Наталья Николаевна, — почти шепотом сказал Мастиф. — Вы какая — высокая или маленькая?
— Постарайтесь успокоиться, дышите глубже…
— Да не дышу я, Наташа. Не могу дышать. Сынок наш, Ванька, подлец, меня «зафиксировал». А у тебя как дела — все в порядке?
— Со мной все хорошо… скоро придет помощь…
— Знаю, Наташ, знаю. Помнишь, мы с тобой мечтали, как поедем на море? Ты ведь никогда моря не видела… здесь темно, холодно и страшно… И горючее их поганое кирзачи разъело. Пятки жжет. Третьи сапоги уже меняю… За этот год…
— Уберите её немедленно…
— Что, генерал, в штаны наложил? — Мастиф — сама серьезность. Голос звенит, бьет в голову, в самый висок. Вот ведь заноза…
— Погоди, сейчас еще доложишь… Я вот вижу перед собой донце, написано на нем — взрыватель инерционный, на донце аж семь капсулей. Если по одному ударить — что будет? Надо гвоздик искать…
— Подождите…
— Жду… закурить охота, только тут все в вашем гребанном топливе, аж дым стоит… гвоздь мне надо… надо же, не подумал…
Конечно, про гвоздь он просто так, пошутил. Какой к черту гвоздь! Страшно… Жуть как страшно. А вдруг как взорвется? Нет, бомба-то, конечно, взорвется; тут будет ад — но сумеет ли в этом аду уцелеть Мастиф? Как это вообще возможно? Неужели Иван и в самом деле всесилен? Даже представить трудно степень этого всесилия.
Почему именно он? Почему Александр Сергеевич Смирнов? Кто он, почему он, зачем? Неужели не было других, более достойных? И более достойного способа? Неужели человеку, чтобы быть услышанным, надо взорвать ядерную бомбу…
Надо. Умри, но сделай.
— С вами сейчас будет говорить президент России, — сказал бесстрастный женский голос.
Ого! Оперативно.
— Слушаю, — произнесла твердо трубка. Хорошая связь, как будто рядом сидишь, за дубовым столом, в мягком черном кресле, с неослабевающим вниманием подавшись вперед.
— Что ты слушаешь, мудак? — Мастиф развлекался. — Тебе надо было раньше слушать.
— Что вы хотите? — голос за мембраной трубки невозмутим.
— Мира, мля, во всем мире…
— У нас есть о чем поговорить…
— Это точно, есть, — согласился Александр. — Я тебе сейчас расскажу будущее. Ближайшее, на полчаса… Минут через пять я стукну молотком по капсулю. Раздастся взрыв, небольшой. Потом конуса сомкнутся, и раздастся взрыв побольше. Килотонн, думаю, на десять. Ты дальше слушай, — Мастиф перевел дух. Даже бойцовому псу бывает страшно…
— Точно не знаю, но тут сработает литров пятьдесят тяжелой воды. Рядом со мной — пусковые шахты. Прежде чем оболочка остальных ракет превратится в плазму, здесь пронесется почти ощутимый поток быстрых нейтронов — или как их там? Взорвутся десять боеголовок справа, потом еще десять — слева. Потом снова справа, потом снова слева… И так раз двадцать. Что, перспектива впечатляющая? Через полчаса ты мой голос не по телефону услышишь…
— Мы готовы выполнить все ваши условия…
— Ты что, президент, совсем от страха съехал? Ты что, не помнишь, что с террористами переговоров не ведут? Да у меня и в мыслях такого не было — с тобой или твоими шавками лясы точить… Так уж получилось… Кузнецов-то помер. Я думал с ним переговорить сначала. Хороший мужик был, и воин отменный…
— С кем вы хотите поговорить?
— С ними я уже никогда не поговорю…
— Я сожалею…
— Это я сожалею. Ты, может, мужик и хороший, только глупый. Я вот одного не понимаю — ну какого хрена надо было ко мне лезть? Ты, если у окна стоишь, посмотри вокруг… Хорошенечко посмотри… Видишь, сколько мы сделали? Не ты, не шакалы твои, а мы, работяги, крестьяне, строители. Чуешь, какая сила в нас? Это мы из-под палки строили… А если сами захотим разрушить? Представляешь эту силищу? Плохо представляешь. Ничего, сейчас услышишь, может быть — даже увидишь…
— Я готов дать вам любые гарантии…
— Молчи, не перебивай. Мы для вас, чтобы самих себя в узде держать, такие атомные лодки построили — смотреть страшно. И еще эти лодки на нашу шею повесили, на мои кровные их содержишь… А вот захотел я… не дают… лезут… жену убили, детей отобрали, ваши же сверхчеловеки отобрали… дом на хер разворотили, друзья в рядочек лежат. Никого не осталось, ничего не осталось. Зачем вы меня в угол загнали? Я же сильный, очень сильный. Я же вас сомну, всех подряд — не замечу… Неужели не наигрались в детстве в игрушки? Это моё, то моё, здесь моя граница… а у меня солдатиков больше…
— Не кажется, что тебя как этого самого солдатика используют? — голос погрубел, стал властным, слишком властным. — Сверчеловечество использует вас, Мастиф, чтобы уничтожить человечество… Чтоб им самим не пачкать руки…
— Ты своего психотерапевта из кабинета убери, — посоветовал Мастиф. — Он мне на нервы действует. Я только с тобой разговариваю. В этом разговоре помощники не помогут.
Голос глухо проворчал, что-то вроде: немедленно… сейчас же… приказ…
— Ты, верно, только об одном мечтаешь… Чтобы здесь, рядом со мной, рота спецназа образовалась. Хорошая мечта, дельная…
За бортом, перебивая Мастифа на полуслове, тяжело ухнула вода. Один раз, второй, третий. Десятки глубинных бомб рвали оболочку громадной подлодки, пытаясь добраться до того, кто вздумал угрожать, и вознамерился выполнить угрозу. Александр с ненавистью смотрел на корчащееся железо, на струи воды, на гаснущие лампочки.
