Отрочество 2 (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
… они прорвали кольцо обороны. В прорыв вошла конница Дзержинского, и по широким улицах Дурбана галопом пролетел Первый Сарматский.
– Марга!
[i] Стреотруба – оптический прибор, состоящий из двух перископов, соединённых вместе у окуляров и разведённых в стороны у объективов, для наблюдения удалённых предметов двумя глазами.
Стереотруба имеет ряд преимуществ перед биноклем, как то возможность наблюдать, находясь в относительной безопасности, и стереоэффект. Чем сильнее разведены объективы, тем больше пластичность, и наблюдаемое изображение становится более рельефным.
[ii] Юнкер, мн. юнкеры – социальный класс дворян – землевладельцев (помещиков) в Германии, прежде всего Пруссии.
Глава 44
На похоронах собралось несколько тысяч человек, и я не могу вспомнить такой толпени, даже когда провожали Жубера. Русские, не совсем русские и совсем не русские, тысячи людей пришли проводить в последний пусть человека, с которым не были лично знакомы.
Рядовой ополченец, только што приехавший в страну и не успевший ничем собственно прославиться. А вот поди ж ты!
Бог весть почему, но гибель в бою ветхого старика стала чем-то очень значимым для этих людей. Я и сам не могу выразить подобного чувства словами, но где-то в глубине души ощущаю всю необычность этой смерти.
Губы сами шепчут «За други своя[i]», и сухие глаза немигающе глядят на опускающийся в землю гроб. Как и хотел – в бою с бриттами, с которыми недовоевал в Крымскую. И глубочайший, не вполне понятный, но болезненно ощущающийся символизм – заслонив собой от верной смерти молоденького бура, прибывшего координировать совместные действия.
Обняв, заслонил от шального по сути корабельного снаряда, расплескавшегося осколками, и на последних силах благословил юношу губами, из которых выплёскивается кровь. Што особенно впечатлило как самого бура, так и всех, кто присутствовал при сём событии – с улыбкой.
Позже, наверное, это обрастёт мифами, а количество очевидцев вырастет на два порядка. Пусть!
Сейчас, на похоронах, буры и русские смешались, не чувствуя отчуждения. Ещё не один народ, да наверное, и никогда не станут полностью единым, но… Русские не буры, но уже – африканеры[ii]!
Среди собравшихся очень много знакомых лиц – по Одессе ещё, по Москве. Мишкина родова, Жжёный с чадами и домочадцами, стискивающий мне плечо дядя Гиляй, Коста, щеголяющие свежими повязками и сержантскими нашивками под артиллерийскими эмблемами Самуил с Товией.
С каждым знакомым лицом на сердце будто лопался какой-то обруч, и становилось легче дышать и просто жить. Африка разом стала близкой и родной.
Я дома.
Прижатые к береговой черте, бритты оказались под прикрытием судовой артиллерии. Пат.
Акватория Дурбана мелководна, изобилует отмелями и рифами, и к самому берегу может подойти разве што военно-морская мелочь, калибр и боезапас у которой ограничен, но…
… прикрывающий их крейсер типа «Элсвик», это уже достаточно серьёзно.
Сейчас между бриттами и африканерами тщательно выверено расстояние. Подтяни мы чуть ближе миномёты, и сможем в считанные часы перемолоть в фарш английские войска вместе с ополчением. Но верно и обратное, а попадать под выстрелы морской артиллерии как-то не хочется.
Пусть даже преимущество на нашей стороне, но терять в этой артиллерийской мясорубке несколько тысяч человек совсем не хочется. Да и нельзя… африканеров попросту мало, и начни мы побеждать таким манером, бритты попросту начнут войну на истощение, а долго мы не продержимся.
– Пат, – озвучил Мишка, отстраняясь от фотографий и перерисованных с них карт.
– Мои ещё не готовы, – отвечаю на невысказанный вопрос Евгения Яковлевича и Снимана разом, – да и не поможет. Сбрасывать бомбы без риска быть подстреленным, я могу только с большой высоты, а в таком случае разброс получается очень уж большим.
Сниман переглянулся с Ботой и с шипеньем втянул воздух через зубы, нехотя кивая.
– Я бы ещё сказал – время, – добавил меланхолично Вильбуа-Морейль, – бомбовая нагрузка в любом случае будет несущественной. С учётом же разброса и попаданий в акваторию, на нейтральную полосу и Бог весть, куда ещё, подобной бомбёжкой можно заниматься неделями, прежде чем потери бриттов не станут достаточно существенными.
– А тогда и страх перед Небом пропадёт, – констатировал Бота, досадливо дёрнув себя за ус, – да и подкрепление…
Повисла тяжёлая, давящая тишина, ведь по всему выходит, што нужен штурм! Или какая-то…
– А если… – я замер, и первоначальная дурная мысль начала вытесняться Идеей… – сыграть на страхе?!
– Вот! – вырвав лист из блокнота, лихорадочно пишу «Это могла быть бомба», – А?!
– И на таких вот крохотных листочках, – медленно начал Сниман, переглядываясь с Ботой, и на их лицах проступил одинаковый оскал, – чтоб по всей территории рассеялось!
– Да! Солдатня бриттов набрана преимущественно из жителей трущоб и деревенской голытьбы, а публика это такая, что образование даже если и есть, то дурной мистики и суеверий в головах много больше, чем здравого смысла!
– Они же каждый упавший листок будут видеть – бомбой! – выдохнул восторженно брат.
В походной типографии живо ухватились за работу, и затык оказался только в достаточно тонкой бумаге, которая не станет тотчас же размокать, попав на сырую землю. Фима, поиграв бровями, уверенно сказал за да и озадачил своих.
Пока суд да дело, я отправился в мастерскую, решив сделать пришедшую в голову приспособу, которая будет вытряхивать не все листки разом, а поочерёдно, будто карты из рук опытного банкомёта. Санька, как само собой разумеющееся, отирающийся вокруг Корнелиус, и вовсе неожиданно – Тадеуш Кошчельный.
Вечно сумрачный потомок ссыльных поляков и потомственный же ссыльный, рано полысевший, коренастый, с лицом страдающего запором бульдога, в общении он не слишком-то любезен. Это ровно тот случай, когда физиономия живо соответствует характеру.
Однако же и отказываться от услуг заскучавшего инженера-самоучки я не стал. Пусть мы и вечно гавкаемся, но как-то… на одной волне, што ли.
Да и мозги у него работают што надо! Придумать саму концепцию миномётов и их использования, а потом воплотить сырую идею в жизнь, да за короткие сроки, дано не каждому. И пусть злые языки говорят, што идея-де витала в воздухе, а бомбарды были известны со времён Раннего Средневековья, я таких языкатых предупредил, што буду посылать по известному адресу, притом публично.
Коммандер, не чинясь, переоделся в предложенный рабочий комбинезон, с любопытством оглядываясь по сторонам. Задачка для него слишком проста, да и по совести, здесь бы справился любой толковый слесарь, поставь ему такую цель. Но лично мне хочется унять зудящие руки и немножечко голову, в которой накопилось слишком много впечатлений. Кошчельный же, я полагаю, любопытствует по части авиации.
Слесарными работами в мастерской занимались всем авиаотрядом, включая не только курсантов, но и наземную команду дирижабля «Трансвааль», шумно толпившуюся вокруг, загораживая свет.
– Смир-рна! – не выдержал я, и те разом вспомнили за дисциплину и старшинство в званиях. Ну, сам виноват, разбаловал несколько равнодушием к чинам и некоторым панибратством. Как-то оно у меня не складывается с армией.
Взять вот хотя бы опекуна – при равных званиях он для меня безусловно старший, а со Сниманом и Бота могу и поспорить в полный голос. В общем, никакой субординации!
Проверили выпускающий механизм, загрузив пустые листки такого же формата, сброшенные далеко в стороне от лагеря. Действует! Заодно и нюансы работы чуть понятней стали.
Приземлившись, перепроверили заново летадлы, што уже в подкорку въелось.
– Полгода-год, – продолжая проверку, обещаю вздыхающему Корнелиусу, глядящему на меня с видом больной собаки, – и если не случится ничего не предвиденного, ты взлетишь!
