Против князя Владимира. Дилогия (СИ) - Ли Владимир (читаем книги онлайн .TXT) 📗
То, что произошло потом с наступающей конницей, можно назвать одним словом - столпотворение. Смешались кони, сбрасывая всадников и пытаясь уйти от огня, метались люди, горевшие заживо и терявшие рассудок от невыносимой боли. А огнеметы продолжали нести смерть, пока все поле не накрылось черным чадом, скрывшим от глаз пораженное греческим огнем войско. Редко кто выходил из дыма, но их встречали стрелы русичей, милосердно даруя упокоение. Когда же ветер с ущелья развеял отчасти темную мглу, увидели усеявшие землю туши, все еще продолжавшие гореть, кого-то из живых, но обезумевших, метавшихся с воплем по полю до последнего издыхания. Большей части кавалерии удалось уйти на свою сторону, но воины в ней уже не имели намерения продолжить бой - стояли вдали, скучившись, в ужасе смотрели на гибнущих страшной смертью товарищей.
Сражение в тот день не продолжилось - из стана булгар выехал на коне воин без оружия, с веткой в поднятой вверх руке. Проехал через поле, осторожно объезжая тела павших, встал неподалеку от передовой линии русичей и крикнул на языке славян, почти не коверкая его:
- Достославный Икрам-бек просит дозволения у воеводы урусов забрать тела воинов Ислама и захоронить их до заката солнца, как установлено правоверным волею Всевышнего.
Командующий новгородскими полками и всего объединенного войска Путимир ответил согласием:
- Дозволяю. Только ваши воины должны быть без оружия и не подходить к нашему ряду без позволения на то.
До самого вечера воины противника занимались захоронением - копали могилы здесь же, на поле боя, заворачивали павших в саван или его подобие, после молитвы засыпали в последней обители. Для многих русичей, на чьих глазах происходило погребение по мусульманскому обычаю, оно стало вновинку, прежде не сталкивались с ним. Но отнеслись с уважением к погибшим воинам - не мешали правлению в последний путь, сохраняли тишину, даже не стали праздновать свою победу. На следующее утро булгарское воинство ушло лесами к Уфе по проторенному им пути, вот тогда настал черед ликования русичей - киевских и новгородских, обнимались и поднимали чарку меда в честь общей победы. Еще через день снялись почти всем войском и отправились на ушкуях по Чусовой обратно, оставив на заставах только смешанные гарнизоны из числа воинов обеих сторон.
Посланная прошлой осенью экспедиция основала рудники с поселениями на Нижнем и Верхнем Тагиле, Ревде, поставила рядом с ними плавильные печи и уже этой весной отсюда пошли на Чусовую подводы с отлитой чушками медью и железом, причем гораздо лучшим, чем прежде получали из криц. Весь металл шел на собственные нужды, но со временем, с увеличением его производства, намеревались пустить часть на продажу - спрос на него, особенно, медь, - имелся громадный, мастера и купцы с соседних земель уже вставали в очередь, проведав об отличном товаре. Этой весной открыли два новых прииска на реках между Исетью и Пышмой, к началу лета первое золото с них отправили в равных долях в Киев и Новгород, как условились по договору. На Каме выше места впадения Чусовой начали разработку месторождения каменной соли, поставили здесь солеварни, так что теперь не испытывали нужду в столь важном продукте, даже отправляли на продажу по всему Поволжью.
Собственного народу для переселения на эти земли не хватало, построенные селения оставались островками в окружении чужих племен лишь под защитой острогов. Редкий поток переселенцев с Новгородской земли не решал проблему, поэтому объявили прием всех желающих, независимо - какого они племени или народа. Даже дали денег купцам на выкуп рабов, но, правда, из славян - их повезли со всех краев, от Скандинавии до Византии, с арабских рынков и еврейских кварталов Праги и саксонских городов, в которых процветала работорговля. На новых землях принимали на вольное поселение, давали кров и работу, возможность выкупа собственным трудом. В большей части бывшие невольники оправдывали надежды, но кто-то сбегал или не хотел выполнять установленные законы и порядок - с теми разбирались суды и приставы, сбежавших ловили патрули, останавливали на кордонах.
Продажа рабов на рынке []
Продажа рабов на рынке
Количество переселенцев - вольных и невольных, - росло с каждым днем, к осени 991 года основали новые поселения на Урале от Исети до Тагила, вдоль Чусовой, а потом и в Пермяцком крае. Где-то происходило мирно - выкупали земли у местных племен, как у вогулов, с другими враждовали - с теми же зырянами и пермяками, насильно забирали у них пригодные участки. Хотя Варяжко и его люди следили за тем, чтобы обходились ладом с коренным населением, наказывали виновных чинов и командиров, допустивших произвол, но все чаще происходили стычки то с одним, то с другим родом или племенем по мере продвижения на их территории. Пришлось создать отдельную управу именно для решения проблем с туземным народом, ее люди взяли на себя уговор и подкуп племенных вождей перед тем, как заселять их земли. Правда, далеко не всегда удавалось сговориться миром, тогда уже принуждали силой, привлекая воинские подразделения, но все же боевых столкновений стало гораздо меньше.
Варяжко сам объехал новые земли, оставив на полгода Новгород под ведение доверенных людей. В сопровождение местных посадников и других служивых мужей заезжал в новопостроенные селения, встречался с переселенцами, разбирался с их нуждами. Общался через толмачей с вождями племен и родов, решал с ними спорные вопросы, обещал минимум вмешательства со стороны новых властей, даже не требовал дани, как обычно обходились с покоренным народом. Главным он считал скорейшее освоение присоединенных земель, выгоды с них он видел больше, чем от закабаления туземцев - понимания такого отношения требовал от местных чинов. Тех же, кто обманом или силой вымогал от зачастую невежественных людей какого-либо откупа, снимал с должности и отдавал под суд. Сам несколько раз прилюдно проводил такие разбирательства, пока даже до самых тупоумных мужей не дошло - мир с туземным народом дороже поборов с него.
Интересный и важный разговор состоялся у Варяжко с шаманом в одном зыряновском селении на Чусовой. Наверное, тот почувствовал доверие к гостю и рассказал историю о духе, обитающем в скальном гроте, который иногда выходит из камня и дает о себе знать людям, взывающим к нему. Но происходит то очень редко, даже шаману ни разу не довелось общаться с тем духом, несмотря на приносимые дары и все принятые им ритуалы. Знает же от своего учителя - прежнего шамана, уже много лет, как ушедшего в мир вечного покоя. Он и поведал своему ученику предание о духе, открывающим сокровенные тайны, но не каждому, а тому, в ком чувствует особую искру небесного создателя. При этих словах что-то шорохнулось в душе у Варяжко, почувствовал - то нужно ему, переспросил рассказчика:
- Где же тот грот, в какой скале?
Шаман какое-то время смотрел прямо в глаза гостя, потом все же ответил: - На том берегу недалеко от нас, ее заметно отсюда - повыше других.
После недолгого молчания продолжил: - Но, знай, чужеземец, дух может отнять разум у смельчака, рискнувшим обратиться к нему - такое случалось не раз, при мне тоже. Редко кто из племени отваживается пойти на испытание и ты подумай - стоит ли искушать судьбу напрасно? Возьми в дары, если все же надумаешь пойти, то, что подскажет тебе сердце, дух же решит - принять их или нет.
Варяжко долго не колебался - порыв души пересилил сомнения, в тот же день переправился на струге на правый берег к приметной скале с щелью над водой. Оставил охрану, велев ей ждать, пока сам не позовет, взобрался по уступам и проник через узкий проход в неглубокую пещеру. Оглядел в полусумраке стены, заметил на их ровной и гладкой поверхности какие-то рисунки, после прошел к дальней стене с изображением треугольника, обращенного углом вниз. Положил под знаком на каменный пол мешочек с золотым песком, кусок хлеба и нож, выкованной из здешнего железа. Приложил ладони к прохладной поверхности и замер, вслушиваясь в тишину сквозь частый стук волнующегося сердца. Шли минуты, но никто не отвечал на его мысленный зов. Казалось, все напрасно, никого здесь нет, только бездушные камни, когда почуял не звук, а ощущение чьего-то присутствия. Уже вслух обратился к неведомому существу:
