Тевтонский крест - Мельников Руслан (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
— Что? — встрепенулся Бурцев. Поляк усмехнулся:
— Ох, и рассеянный ты нынче, Вацлав. Видать, важную думку думаешь. Я говорю, жаль, сам Конрад Тюрингский не попался нам в руки. Совсем немного до этого леса магистр не доехал. Пленные сказали, что в Глоговской крепости Конрад с десятком рыцарей пересел на свежих лошадей, переправился через Одру, порушил за собой паром и сейчас движется в добжиньские земли — аккурат к моему бывшему замку Взгужевеже. Какого-то важного пленника, посла или колдуна, держит сейчас там Конрад. Но гонцы магистра о нем толком ничего не знают. Видать, то большая тайна.
Тайны Конрада Бурцева пока не интересовали. А вот Аделаида…
— Где пленные тевтоны, Освальд?
— Известно где! — добжинец махнул в сторону ельника. — На деревьях болтаются. Мы же не дикари-язычники, чтоб полонян с собой повсюду таскать. На месте всех сразу и порешили. Они как сказали, что Конрад на Глоговской переправе за Одру ушел, так я осерчал сильно. Слушать больше ничего не стал — приказал всех перевешать. А тут и дозорный с лесной опушки прискакал. О вашем приближении, гости дорогие, весть привез. Ну, мы к встрече и подготовились. Вот я лично выехал поприветствовать вас. Много чего порассказал. Теперь за тобой очередь. Говори, друже Вацлав, куда да зачем путь держите?
— За магистром Конрадом охотимся, — пробурчал он.
Нарочитая, неискренняя веселость Освальда была ему не по нраву. Бурцев не удивился бы, если б узнал, что таким же дурашливым тоном добжиньский рыцарь разговаривал с пленными тевтонами, прежде чем их повесить.
— Вот как? — добжинец посерьезнел, но недоверие еще читалось в его взгляде.
— Именно так, — огрызнулся Бурцев. — О том, что Конрад переправился через Одру, а мы от самой Глоговской крепости шли по ложному следу, я узнал только что — от тебя. Но, возможно, у нас еще есть шанс догнать магистра.
— У вас?
— У нас. У меня и у тебя. Мы ведь можем объединиться. Предлагаю союз, Освальд. Ради победы над Конрадом Тюрингским можно ведь забыть прежние разногласия.
— Ну что ж…
Думал Освальд долго. Затянувшееся молчание начинало действовать на нервы. Новгородские дружинники и кочевники позади тихонько переговаривались, сцепив пальцы на рукоятях мечей и сабель. Да и колчаны с лучными футлярами-саадаками не были застегнуты наглухо.
— Говоришь, нашел себе новых союзников, Вацлав? — Добжинец глянул за спину Бурцеву, потом — в глаза. — Говоришь, татарские сабли тоже могут оказаться полезными? Ну, в таком случае… Познакомь нас со своими воинами.
Лихой разбойничий посвист вспугнул тишину леса. У Бурцева аж заложило уши, а лошадка Бурангула ошалело попятилась назад. Странно было осознавать, что свистит это не какой-нибудь главарь головорезов, а благородный пан рыцарь!
На дорогу, более не таясь, выбирались партизаны. Несколько всадников возникли по обочинам. Кони Освальдовой кавалерии — хорошие, рослые, сильные. Не крестьянские клячи, а настоящие боевые рыцарские жеребцы. Видимо, захвачены у тевтонских посланцев.
В густой колючей зелени ельника тоже началось шевеление — мелькнули волчьи шкуры лучников. Вот и сам дядька Адам — исцарапанный хвоей, хмурый и недовольный тем, что столько времени без толку растягивал тугую тетиву, — спустился на землю. А вон помахивает кистенем-мачугой гигант Збыслав, под которым даже огромный рыцарский конь кажется осликом Санчо Пансы.
Глава 71
Партизаны, подтягивавшиеся к Освальду, представляли собой удивительное зрелище. Судя по трофеям, которые многие лесные воины не преминули напялить на себя, в ельнике действительно нашли свою смерть немало тевтонских рыцарей.
Бурцев не смог сдержать усмешки, оглядывая воинство добжиньца. Грязная волчья шкура и чуть смятый стальной шлем-горшок с обрубленным рогом. Простенькая обувь из лоскутов грубовыделанной кожи и дорогая кольчуга двойного плетения, распоротая мощным ударом рогатины. Сучковатая дубина и треснувший треугольный щит с черным крестом на белом фоне. Крестьянский овчинный тулупчик и добротный плащ орденского брата. Засаленный кушак и заткнутый за него рыцарский меч без ножен. Любоваться такими контрастами приходится не каждый день. Впрочем, сам Освальд и его оруженосец Збыслав не стали обвешиваться чужим оружием. Видимо, дело принципа…
Кучка лесных людей наконец собралась возле своего вожака. Бурцев аж присвистнул. И это все?! Десяток лучников да четыре десятка конников на тевтонских лошадях! Всего-то с полсотни человек. Не в этом ли кроется истинная причина сговорчивости Освальда и его готовности заключить союз? Возможно, будь у добжиньца побольше людишек, отдал бы рыцарь приказ к нападению сразу, без всяких переговоров, а так… Так еще большой вопрос, кто победит. Похоже, добжинец вовремя смекнул, что одолеть дружину своего бывшего оруженосца будет посложнее, чем послов Конрада.
«Но ведь как блефовал, мерзавец!» — не без восхищения подумал Бурцев. «Вы все находитесь под прицелом моих лучников», — вспомнились ему грозные слова Освальда. Такому пану не рыцарствовать, а в карты играть. На деньги. На очень большие деньги.
Освальд глядел с самодовольной ухмылкой. Ну конечно, теперь-то добжиньский лис имеет полное право скалить зубы. Что ж… Бурцев улыбнулся в ответ. В конце концов, партизанская полусотня в его дружине лишней не будет. Уж он-то знал, как лихо бьются Освальдовы ватажники.
Былая настороженность тем временем уходила. Руки опускали оружие, мышцы расслаблялись, лица расплывались в улыбках. Польские партизаны и их недавние противники возбужденно гомонили друг с другом. Общение, правда, между разноязыкими воинами велось при помощи малозначимых восклицаний да яростной жестикуляции.
Мечта интернационалиста! И татары с монгольскими нукерами тут, и русичи, и поляки. И литовец Збыслав. И прусак дядька Адам… Худой мир, — он, как говорится, лучше доброй ссоры.
— Значит, мир? — на всякий случай уточнил Бурцев.
— Перемирие, — широко осклабился добжинец. — Бить магистра Конрада — это я завсегда пожалуйста. Ради такого дела и с язычниками союз заключить не грешно. Благо союзы ныне — вещь временная. Да ты не хмурься, Вацлав. Пока не уничтожим тевтонского магистра, союз наш крепок. Даю слово!
— Хорошо, — Бурцев кивнул. Слово благородного пана дорогого стоит, а Освальд не из тех, кто нарушает клятвы.
— И держи вот, в знак дружбы, — расщедрившийся Освальд протянул ему увесистую булаву. — Славная штучка — то ли тевтонскому духовнику, то ли слишком уж набожному брату принадлежала. Проливать кровь — не по-христиански это, понимаешь. Вот и пекутся некоторые крестоносцы о спасении своей бессмертной души — с булавами разъезжают, чтоб, значит, случайно лишний раз не согрешить. А такой дурой и без пролития крови человека на тот свет отправить — раз плюнуть. Бери, бери — авось пригодится.
Бурцев подарок принял. Невольно вспомнив монгольского палача. Вот ведь как получается: тот тоже казнил знатных нукеров без пролития крови — дубиной по хребту.
— Ну, спасибо, Освальд. — Тевтонскую булаву он подвесил к седлу. Долго держать такой «демократизатор» чревато — рука до земли оттянется. И — чтобы уж все было по-честному — решил сразу расставить точки над «i». Над самым главным «i».
— Между союзниками, пусть временными, не должно быть тайн. Не так ли?
— У меня нет тайн от тебя, Вацлав, — нахмурился рыцарь.
— И у меня не будет. Казимир Куявский погиб. Конрад Тюрингский увез с собой его невесту, — коротко сообщил Бурцев.
— Агделайду?! — ахнул Освальд. Глаза его полыхнули. — Так вот почему ты гонишься за магистром?
— И поэтому тоже.
— Ну, и?
— Я не уступлю ее тебе, Освальд.
Рыцарь выругался. Пальцы его вцепились в рукоять меча. Если бы не данное только что слово, сталь без промедления вырвалась бы из ножен. Воины Освальда и бойцы Бурцева встревоженно наблюдали за добжиньцем. Радостный гомон стих, руки снова потянулись к оружию.
М-да, ситуация…
