В преддверии Нулевой Мировой войны (СИ) - Белоус Олег Геннадиевич (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Другим указом Петр установил для помещичьих крестьян фиксированную плату за выкуп на волю. Наказывать крепостных владельцы отныне могли только по суду а крестьяне получили право писать челобитные на жестокое и незаконное обращение помещиков. За год по царскому указу у нескольких помещиков отобрали имения за бессердечные и жестокие дела а их бывшим крестьянам дали вольную. Число свободных земледельцев, медленно, но верно росло, обещая, что через несколько десятилетий крепостных людей в России вовсе не останется.
Михайла Артемьев возвращался с базара в Новгороде, да по зимнему времени не успел домой до ночи. В этот год волки уж слишком озоровали, он и остановился на полдороге у родственника, тоже Артемьева, только Ивашки. Отужинали картошечкой, ну и привезенного родственником хлебного вина употребили немного. Как же с устатку без этого? Новомодный овощ по сердцу пришелся многим, да и батюшка в церкви говорил, что сам патриарх благословил его употребление. Поэтому с каждым годом на крестьянских полях место под картофель только увеличивалось. И вкусен и сытен, да родит обильно, так что ежегодно витавший над крестьянством севера России призрак голода немного отступил. На улице морозно а в избе от печи исходят волны жара. Тишина, скука. Любопытная малышня поблескивает глазенками с печи. Родственники расположились на широких скамьях вдоль стены, не спалось.
— А что хорошо расторговался, Михайло? — зевнув и лениво перекрестив рот, поинтересовался Ивашка.
— Да слава богу! — проговорил гость степенно и тихо, — Младшой сын то у меня в полную силу вошел, ходили мы на охоту по первому снегу и лося завалили. Вот отвез мясца на торг и еще кое-чего. Продал все. Так что не жалуюсь…
— Да, — протяжно вздохнул Ивашка, — тебе только позавидовать можно, старшой у тебя в царское войско завербовался, деньгу зашибает, да домой пересылает, так что у тебя все ладно. А вот я… — он досадливо махнул рукой. «Говорят что Михайла землицы прикупил у помещика Волкова, сам скоро не хуже его станет! Эх… и что у меня дети еще такие маленькие…»
— А что? Сейчас жить можно, вот царь вольную многим дал, да выкупаться разрешил, да тяготы многие снял. Как сейчас не жить? Я вот многим доволен… А хочешь вербуйся да езжай на юг, получай хоть десять десятин, хоть двадцать! Царь добрый, радеет за простой люд. Жить стало не в пример легче и богаче.
Помолчали. Сухо трещат сверчки. Лишь собака забрехала на дворе. Ивашка проговорил задумчиво:
— Может и прав ты, чего сидеть тут в бедности. Вот подумаем с моей Авдотьюшкой, может и решусь…
Больше всего были довольны молодым царем купцы и промышленники. Грандиозное по размаху строительство каналов, которое должно связать между собой омывающие страну моря, механизация прохода через волоки и несудоходные места, отмена внутренних таможен сшили огромную страну в единый и очень привлекательный рынок. К лету 1700 года общее количество мануфактур перевалило за восемь сотен, в три раза больше чем было при Петре в известной попаданцам истории. Товары высокого передела: бумага, ее производство Мастерград отдал в Россию, хлопчатобумажные и льняные ткани по переданной пришельцами из будущего технологии, цветные металлы и многое другое производились в избытке. Часть изготовленного товара везли продавать в Европу. А оттуда потоком шло серебро, рыба, вино и колониальные товары. Все остальное производилось внутри страны или на заводах Мастерграда. Предметы роскоши с Запада: модные пышные юбки и корсеты, короткие, до колена, штаны-бриджи, длиннополые камзолы и пышные парики, изысканная, обильно покрытая фигурной резьбой с причудливо изогнутыми ножками, мебель, украшения перестали завозить в страну, не модно и не престижно, вот мастерградское, это-да. Лепо и удобно, сам царь носит произведенную по фасонам из будущего одежду а в палатах его мебель только мастерградская. Живущие на Кукуе купцы европейских стран злобно шипели да жаловались друг другу и влиятельным людям дома на падение прибыли и оборотов. Дескать надобно наказать наглых московитов и мастерградцев. Но на эти просьбы пока продолжалась большая турецкая война, а правители готовились к разделу испанского наследия, никто не обращал внимания.
Весной 1698 года почти одновременно с Великим Посольством из Персии вернулся думный дьяк Украинцев, наверное самый «сильный» и опытный из чинов министерства иностранных дел. В отличие от посольства в Европу, привезшего лишь туманные обещания августейших особ помочь в схватке с северным хищником: шведским королевством, он привез подписанный торговый договор. Правитель Персии: Солтан Хусейн имел репутацию простака, мало интересовавшегося политикой. В государстве все решали столпившиеся у трона придворные и евнухи. На приеме, которого пришлось дожидаться нескольких месяцев шах ограничился знаменитым:
— Yaxshi dir! [53]
Те, кто по-настоящему правил в Персии, понимали, что у обеих держав общий враг: османы, а продемонстрировавшего силу потенциального союзника не стоит обижать отказом, но одного этого оказалось мало. Пришлось давать придворным вельможам и евнухам взятки. Решили дело: золото, много золота и самоцветных камней, связки соболей и каланов, искусно сработанные и украшенные драгоценными каменьями клинки из доброго уклада. По заключенному договору русским купцам предоставили право беспрепятственно торговать в Персии и пересекать ее территорию с севера на юг. В пропахшем пылью и высушенном зноем прибрежном городе Бендер-Аббас, который еще в пятнадцатом веке посетил Афанасий Никитин, русские купцы стали частыми гостями. На окраине появился постоянный русский поселок. С побережья Ормузского пролива прямой путь в баснословно богатую Индию, которую лишь начали завоевывать белые английские сахибы. Завоюют ли сейчас? Бог весть, по крайней мере частым грузом, отправляемым по заказам индийских раджей, стали фузеи и пушки доброй мастерградской работы.
Средней руки французский купец Жак Кампредон уже десять лет жил на Кукуе в Москве. Сегодня он приехал в мастерградское посольство не просто так, а чтобы лично поблагодарить за помощь. Вначале зимы пришлось съездить по торговым делам в Тулу. Мороз разошелся не на шутку а в арендованном для путешествия громоздком кожаном возке дули сквозняки. По дороге назад его сильно просквозило. Он заболел. Лежа в измятой и пропахшей потом постели, он заходился надрывным, хриплым кашлем, дышал тяжело, тело пыхало липким жаром. Лечение срочно вызванного кукуйского le docteur не дало результатов, с каждым днем ему становилось все хуже. Не помогло даже испытанное кровопускание «дурной» крови. Уже и не надеялся, что выздоровеет. Готовясь к смерти, написал завещание и подумывал над тем, не пора ли звать кюре, но его компаньон — голландец Ян Баккер воспользовался последним шансом. Заставил больного подняться и отвез в больницу при мастерградском посольстве. Случилось чудо, его осмотрел le docteur, совсем юная девушка. Прописанное лечение помогло. К удивлению соседей и знакомых, он выздоровел. Правда пришлось заплатить, но мастерградцы бесплатно помогали лишь русским. Впрочем, цена оказалась посильной. Второй причиной посещения было любопытство. Слишком таинственные и противоречивые слухи витали вокруг мастерградцев.
В комнату приемов купца привел молчаливый толи охранник, толи слуга. Зеленого цвета, похожая на форму, но непривычного фасона одежда на нем, сидела как влитая. Предупредив, что сейчас подойдет господин посол, он небрежно и с достоинством кивнул на прощание и удалился. Жак Кампредон настороженно огляделся. В помещении все выглядело чуждым тому, к чему привык купец. Под непривычно большими окнами — железная труба. На улице морозно, а от нее идет уютное тепло. И никаких печек! У противоположной глухой стены два кресла мастерградской работы между ними небольшой столик. По виду совершенно простые, но удобные. Такие он уже видел у русских вельмож. Пол из дубовых кирпичей натерт воском, блестит под светом люстры с мастерградскими лампами. Все очень уютно, каждая вещь на своем месте. Жак прошелся по помещению, остановился у окна. Падает мягкий снежок, во дворе завелась самобеглая коляска, выехала в открывшиеся ворота. Пришельцы из будущего, подумал он, многое знают и умеют, вот только ни с кем в Европе не хотят поделиться знаниями…
