Время вьюги (часть первая) (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" (книги без регистрации .TXT) 📗
- Спасибо, нет, - проскрипел зубами Нордэнвейдэ.
- Эрвин, вы меня вообще слышите?
- Спасибо, не... Что?
- Все, - констатировал Маэрлинг, притормаживая. - Видит рэдский Создатель и особенно полковник Дэмонра, я этого не хотел!
Что произошло дальше, Эрвин понял не сразу. Сперва Маэрлинг дернул его за плечо, останавливая. Возмущенный такой фамильярностью Нордэнвейдэ развернулся с намерением как следует объяснить невоспитанному графскому сыночку, что руки распускать тот будет с дамами. Но ничего объяснить он так и не успел: последовал превентивный удар в ухо.
У Эрвина искры из глаз посыпались, и отчаянно загудела голова.
Где-то в глубине души он подозревал, что без драки в итоге не обойдется, но такой наглой атаки никак не ожидал. И вообще, это он должен был начать.
Нордэнвейде пошатнулся, но равновесие удержал. Более того, даже попытался отмахнуться кулаком, метя в злосчастный нос оппонента с намерением возвратить ему первозданную симметрию. Куда там. Витольд ловко уклонился, а вот Эрвин поймал второй удар, прямехонько в скулу.
Дело было дрянь. Маэрлинг выигрывал и по массе, и по опыту. Как бы Эрвин ни был зол, а это он осознавал отлично. Нордэнвейдэ попытался увернуться, не сумел, получил в зубы и понял, что надо срочно что-то менять, пока его не отваляли, как школьника. Вернее даже не понял, а сообразил как-то в обход мыслительного процесса. И здорово разозлился.
Это было даже хорошо. Забыв о морально-этической стороне вопроса, которая говорила, что для взрослых людей вообще и офицеров в частности они ведут себя недопустимо, Эрвин протаранил обидчика головой в живот. Маэрлинг, такого коварства не ожидавший, ничего предпринять не успел. Оба полетели на припорошенные снегом камни мостовой.
Маэрлинг оказался снизу и приложился сильнее. У виконта, видимо, перехватило дыхание, и несколько секунд он не только не был способен кулаками махать, но и просто шевелиться не мог, чем Эрвин не преминул воспользоваться. Вдохновленный добытом в честном бою преимуществом, он от души врезал сослуживцу по носу. В конце концов, он мечтал об этом последние дней десять.
Пришедший в себя Витольд, разумеется, в долгу не остался.
Далее последовала совершенно безобразная сцена, в ходе которой они, ругаясь сквозь зубы, катались по снегу, пихались, пинались и вообще вели себя в лучших традициях гимназической потасовки.
Как долго сцена продолжалась, Эрвин не знал, но вот финал у нее был вполне предсказуемый. Чуда не случилось, и Витольд, хлюпая разбитым носом, все-таки подмял его под себя.
Прижатый к тротуару Эрвин вяло отбрыкивался, а Маэрлинг отвешивал ему качественных калладских "лещей", одного за другим, приговаривая:
- Ну что, веселее, чем в бардаке-то? А?
- Да пошел ты! - огрызался Эрвин. Его мотало из стороны в сторону. Шапка куда-то исчезла еще в первые секунды драки, так что теперь он имел сомнительное удовольствием пересчитать затылком некоторое количество камней тротуара. А также все их неровности.
Изловчившись, Эрвин все-таки пнул обидчика. Маэрлинг откатился, но не растерялся и, прежде чем Нордэнвейдэ сумел предпринять еще какие-то активные действия, схватил его за шкирку и сунул головой в ближайший сугроб.
Эрвин поперхнулся снегом. Проблема нанесения Витольду максимума повреждений временно отпала: очень хотелось дышать. Увы, Маэрлинг держал крепко, да еще и что-то приговаривал. Нордэнвейдэ его не слышал и не слушал. В голове шумело, лица он от холода просто не чувствовал. Возможно, это было к лучшему.
- Охладился? - поинтересовался Витольд, переворачивая переставшего отбиваться Эрвинаэ. Тот вслепую отпихнул его и зашелся в приступе кашля. Откашлявшись, стал кое-как оттирать лицо, всякое мгновение ожидая, что его угостят очередной увесистой зуботычиной. Но нет, Маэрлинг стоял рядом, отряхивался, посмеивался и не демонстрировал ни малейшей агрессии. Разве что поругивался, впрочем, совершенно беззлобно.
- Да что вы себе позволяете... - зашипел Эрвин, поднимаясь. Потасовка потасовкой, а вообще-то пришлось бы стреляться. С сыном графа. Лучше не придумаешь.
Маэрлинг весело хмыкнул:
- Получить по морде из чистого человеколюбия. И вправду, это чересчур. Платок выдать?
Нордэнвейдэ, проигнорировав вопрос, стряхнул с лица остатки снега и отер выступившие слезы. Виконт цвел в самой жизнерадостной улыбке, потирая ссадину на щеке. При виде его расквашенного носа лейтенант ощутил некоторое удовлетворение. Хотя его собственный нос явно находился в куда более плачевном состоянии. Если даже у более сильного Маэрлинга вся нижняя часть лица была в крови, был разорван рукав, а под правым глазом наливался синяк, знать, как выглядит он сам, Эрвину нисколько не хотелось.
Все еще с опаской поглядывая на сослуживца, Нордэнейдэ извлек из кармана платок и стал вытирать лицо. Крови было не так уж много, но голова гудела, как будто в затылке били колокола. Эрвин никогда не подозревал за неунывающим виконтом таких тяжелых кулаков.
А еще ему было стыдно за безобразную драку, более приличную гимназистам, чем офицерам.
И, конечно, он был страшно зол на Маэрлинга. Вызвать обидчика немедленно ему мешало только воспитание. В конце концов, швырять в разбитое лицо грязную перчатку было последним делом.
"Подойду через недельку и влеплю затрещину. И пусть Дэмонра потом хоть вышки требует", - зло подумал Эрвин.
Маэрлингу же явно ни за что стыдно не было. Он подобрал шапку Эрвина и протянул ему, примирительно улыбаясь.
- Бесы бы побрали твой "спокойный, нордический темперамент", - изумленно присвистнул он. - Ты мне чуть нос не сломал.
- Это драка, а не брудершафт, - поморщился Эрвин. Но шапку все-таки надел. В Каллад с погодой лишний раз шутить не стоило.
- Да чего уж там. Не злись. Полегчало?
Нордэнвейдэ мог бы сказать, что теперь, помимо всех прочих бед, у него течет кровь из носа, разбита губа, раскалывается голова, оторван погон на шинели и вообще он так со школьной скамьи не развлекался, но вдруг понял, что Маэрлинг прав.
Образ скалящейся Марины явственно потускнел.
Видимо, страдания нравственного и физического толку вместе все-таки не уживались.
Эрвин сплюнул кровь:
- Полегчало. Но от благодарностей воздержусь.
- Правильно! Поблагодаришь, когда я тебя с Люсиндой познакомлю, - расцвел Маэрлинг. - Огонь, а не женщина.
- Только с такой рожей к Люсинде и идти, - фыркнул Эрвин. В зеркало он себя не видел, но по общим болевым ощущениям масштаб проблемы представлял.
- Ты знаешь слово "рожа"! - искренне обрадовался Витольд. - Я смотрю, не все еще потеряно!
К Эрвину постепенно возвращалось обычное восприятие реальности и, как прямое следствие, воспитание. Оно не позволяло употреблять грубых слов, а препираться с избалованным дураком не позволяло самоуважение.
Нордэнвейде закончил вытирать лицо, поднял саквояж, проверил, целы ли застежки, и ровно проговорил:
- Я должен вас предупредить, Витольд, что в следующий раз при сходных обстоятельствах я буду вынужден вызвать вас на дуэль.
Виконт согнулся от смеха:
- Все-таки потеряно. В следующий раз, Эрвин, я не проявлю такого человеколюбия и не стану подставлять рожу, чтобы поднять тебе настроение. А теперь я все-таки предлагаю пойти в бардак.
- Спасибо, нет.
- И еще меня упрямым считают, - истово возмутился Маэрлинг. - Ну хорошо, тогда пошли сперва ко мне, а потом - в бардак.
- К тебе? - Эрвин решил, что драку в лучших школьных традициях все же можно счесть своеобразным брудершафтом, за неимением другого пути.
- Именно. У меня как-то нет желания рассказывать отцу, что там случилось в Рэде. Он не одобряет, когда дворяне сквернословят. Старая закалка и все такое. Так что, Эрвин, сказочку расскажешь ты. Заодно приплетешь наши с тобой синяки и ссадины. Я требую героических деяний и спасения златокудрых девственниц из затруднительного положения. А я за это познакомлю тебя с Люсиндой.
