Разрушитель (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич (чтение книг txt, fb2) 📗
В хитросплетении линий, треугольников и дуг сразу бросились в глаза знакомые символы-руны. Только, пожалуй, у Дарины они были более сложными — она редко пользовалась примитивными глифами, а составляла из них геометрические узоры, чаще всего спиралевидные, с винтовой симметрией. Такие же можно было увидеть и на её амулетах. Мало того — судя по перемычкам между ними, руны эти складывались в ещё более сложные конструкции — как слова из букв. Или, скорее, фразы из иероглифов.
Поймав мой заинтересованный взгляд, Дарина улыбнулась.
— Маленьким ты любил наблюдать за моей работой. Но потом, когда подрос, тебе быстро становилось скучно. Ты предпочитал побегать на улице.
— Мальчишка есть мальчишка… А что означают все эти символы?
Она пожала плечами.
— Каждый — своё. Это способ упорядочить течение эдры. А заодно перекрасить её в нужный тебе цвет. Как говорят городские нефилимы — придать Аспект.
— Ну, вот эта штука, например, что значит?
Я указал на крупный символ в центре, в основе которого была решетка из шести пересекающихся под прямым углом линий, на углах украшенная дополнительными элементами, похожими на короткие рожки.
— Древо.
— А это?
— Руна «Полань». Означает «питать, наполнять». А это «КорЕнь» — то есть «основа».
— А вот эти?
— «Горынь» — стихия земли. «Тар» — твёрдость. «Айда» — зов. «Цыц» — безмолвие. «Уймо»… М-м-м, в данном случае — использую для преумножения. Усиливает эффект вот этой руны. Это — «Агн» — жар, огонь. А это — «Марь». Туман, слепота, облако… Вообще, у каждой руны по несколько значений. Зависит от того, какая рядом стоит, и вообще, какой заговОр плетёшь. Иногда даже от материала зависит. На камне руну высечь — это одно, на кости — совсем другое. Много премудростей тут. Век живи — век учись…
— Ну, и от того, кто плетёт, тоже зависит, наверное?
— Ещё бы! Многие шаманки умудряются плести заговоры на амулетах, вообще не имея Дара. Это всё равно, что рубаху вышивать с завязанными глазами. Мало того, что узор кривой выйдет, так ещё и иголку в палец загонишь ненароком. Эдра ведь прихотлива, капризна. Её видеть надобно.
— А каких-то… приспособлений для этого нет? Есть у меня знакомый из Священной Дружины. Так тот очки носит с линзами из таких зеленоватых кристаллов.
Упоминание Дружины заставило её поморщиться.
— Да, у катехонцев много всяких… хитростей. Как тебя вообще угораздило с ними связаться?
— Ну, ты же говоришь, что читала обо мне в газетах. Опасная тварь из тайги орудовала прямо в городе. Албыс. Рыжая ведьма с медными когтями.
— И ты… правда убил её? — недоверчиво спросила она, окидывая меня странным взглядом.
— Ну, я был не один. А иначе, наверное, не сидел бы здесь.
Она покивала, по-прежнему не сводя с меня глаз. А я, кажется, понял, что её так беспокоит. Ведь албыс умела принимать облик других людей. Точнее, вселяться в них, долгое время выдавая себя за прежнего хозяина тела…
Наконец, отвернувшись обратно к своим чертежам, она вздохнула.
— Я всё понимаю, Богдан. В том, что ты связался с Дружиной, наверное, и моя вина.
— Ты-то тут причём?
— Ну, я же тебя знаю. Ты с малолетства такой был… Неравнодушный. К людям тянулся. Коли обижали кого — заступаться лез. Ту же девчушку из Абалаково взять…
— Да, пожалуй. Такой уж я есть.
— Но самое главное — я же чувствовала, что не по душе тебе та жизнь, что мы вели. Всегда вдвоём, ни с кем не сходимся близко. Постоянно переезжаем с место на место. Ты всегда хотел нормальную семью, дом… Потому, наверное, так загорелся, когда я рассказала тебе про отца.
— Ну, а что в том плохого? — пожал я плечами. — Любой человек хочет дом и семью.
Даже тот, кто оказался в чужом мире, в чужом теле, с обрывками чужой памяти. За то время, что я здесь, мне приходится разгребать всякие проблемы, большая часть из которых досталась мне по наследству от прежнего хозяина тела. Но, если не брать их в расчёт — всё равно это временное — то к чему я стремлюсь на самом деле?
А это легко понять по тому, что мне уже удалось достичь за это время.
Я вернул фамилию. Восстанавливаю родовое имение. И собираю вокруг себя людей, которых считаю своими близкими. По сути, неосознанно исполняю мечту настоящего Богдана о семье и доме. Да, наверное, и свою тоже. А всё остальное — деньги, образование, даже развитие Дара — это даже не цель, а просто средства для того, чтобы защитить своих, и дать им самое лучшее.
Кстати, о развитии Дара…
— От албыс я кое-что перенял. Думаю, тебе будет интересно взглянуть…
Я взял из штабеля дров, лежащих рядом с печкой, кусочек коры, выцарапал на нем руну Преграды и напитав эдрой, придал Преграде форму выпуклой линзы. Получилось что-то вроде гриба с прозрачной, почти невидимой шляпкой.
Передавая этот, с позволения сказать, артефакт матери, я чувствовал себя дошколёнком, слепившим уродливую поделку из пластилина. Но, как и любая мать, Дарина лишь умилилась моему подарку.
— Ого! Неплохо. И что же, сам до этого додумался?
— Да так… Пробую силы понемногу. Я так недавно целую толпу остановил. Размножил эти руны, соединил их между собой сеткой вот так, — я загнул указательные пальцы и зацепил их друг за друга. — Запитал эдрой, заякорил об землю — и получилась невидимая стена.
— Хм… Интересно. Но грубовато. И это ещё мягко говоря, — улыбнулась Дарина. — Слишком хлипкая основа. Даже если влить уйму эдры — такая стена не продержится и десяти минут.
«Ну, если честно, она и пяти не продержалась…».
— Да я понимаю. Я только начинаю учиться. Но, может, и завтра смогу чем-то помочь.
— Может быть. В само начертание заговора я тебя пускать не рискну — слишком сложно. Но ты мог бы помочь насытить плетение эдрой, чтобы укрепить его. Силища в тебе чувствуется огромная. Тебе, по-моему, даже плести особо ничего не надо — сырой эдрой можешь с ног сшибить…
Я невольно усмехнулся — тут она тоже была недалека от истины.
Снаружи вдруг донёсся протяжный, пробирающий до самых костей волчий вой. Где-то совсем близко, явно в границах деревни. Звук этот заставил смолкнуть все разговоры — люди замерли, прислушиваясь.
Ответный вой был слабее и дальше — если бы я не переключился в Боевую Форму, то вряд ли его услышал бы. Но зато откликнулось сразу три или четыре твари, с разных сторон. А возле ворот, судя по звукам, орудовало уже с полдюжины волков — прислушавшись, я различил урчание и характерные звуки рвущейся плоти.
— Носорога дербанят. Пока ничего страшного.
В тишине негромкий голос Ильи Колыванова расслышали все, даже в дальних углах избы. Сам Илья сидел в сторонке, прислонившись спиной к беленому боку печи и стругая какаю-то деревяшку. Сейчас он откинулся назад, прикрыв глаза и поводя головой из стороны в сторону, будто разглядывая что-то. От ауры его куда-то в потолок тянулся заметный шлейф эдры. Все три пса его тоже грелись рядом у печки, но сова осталась снаружи, и через неё он мог наблюдать за окрестностями.
Надо и мне уже осваивать что-то подобное. Тем более что есть даже готовое решение — албыс ведь умела плести призрачные «камеры наружного наблюдения». Сейчас расставил бы их по периметру деревни, и было бы куда спокойнее…
Я попробовал вызвать саму албыс, но на мой призыв она лишь раздражённо зашевелилась, будто пытаясь съёжиться ещё сильнее. Да уж. Вот тебе и соратница. Дезертирует, даже не добравшись до настоящего боя. Впрочем, лишний раз доказывает, что доверять ведьме не стоит, и если найдётся способ без ущерба для себя разорвать этот вынужденный симбиоз — то нужно будет сделать это, не задумываясь.
Дарина вместе со всеми на время отвлеклась, прислушиваясь к звукам снаружи, вернулась к своему узору на стене, торопливо завершая линии и пожирнее вычерчивая ключевые символы. Поначалу я решил, что это просто какие-то наброски, но нет — похоже, она готовит какой-то защитный контур.
— Помоги-ка мне. Воткни по углам избы — вон там, там, и вот там. Покрепче. И повыше.
