Младший научный сотрудник 6 (СИ) - Тамбовский Сергей (серия книг .TXT, .FB2) 📗
— И что я получу взамен, герр Шульце? — спросил я с самым невинным видом (а сам между делом вдруг вспомнил, что шульце на белорусском означает дурак… но на немецком наверно все же что-то другое).
— Сто тысяч немецких марок единовременно и два процента с прибыли от продаж данного устройства в течение десяти ближайших лет.
— Неплохо-неплохо, — пробормотал я, — а как я, например, смогу проконтролировать размеры этой самой прибыли? Согласитесь, что вам абсолютно ничего не помешает сказать, что вместо прибыли получился сплошной убыток и никаких процентов мне не полагается.
Немец прищурился, потом усмехнулся и довольно толково ответил:
— Нашей компании, герр Балашов, более 130 лет, среднегодовой оборот сейчас составляет около 50 миллиардов марок, чистая прибыль 5,5 миллиардов. Наша продукция продается в 89 странах мира… сами посудите, зачем нам такие репутационные риски, тем более по такому незначительному поводу, как ваша игра…
— Но-но, — не смог удержать себя я, — если я что-либо понимаю в рынке электронных игр, годовой оборот которого составляет сейчас примерно 10–12 миллиардов долларов, моя незначительная игрушка сможет отвоевать не меньше 5–6% этого рынка. А это, как легко подсчитать, где-то в районе полмиллиарда баксов — поменьше, конечно, чем у Сименса, но в целом сравнимо.
Шульце с Наумычем переглянулись, и немец сформулировал свой ответ:
— У вас чрезмерно оптимистичная оценка своих перспектив, господин Балашов.
— Хорошо, урежем ее на порядок, — не стал спорить я, — но и пятьдесят миллионов долларов, что составляет сто миллионов марок в принципе тоже неплохие деньги.
— Ладно, — поморщился немец, — давайте оставим этот бессмысленный спор о… как это у вас в России говорят… о шкуре неубитого медведя. И давайте сосредоточимся на более просчитываемых вещах.
Ого, подумал я, кажется, я ошибался насчет знаний Гюнтера в области русских идиом.
— Давайте сосредоточимся, — вслух сказал я, — сто тысяч — это слишком скромная сумма, душа такую не принимает…
— Хорошо, — ответил немец, — назовите цифры, которые ваша душа примет.
— Миллион, — быстро вылетело из меня, — и не два процента, а четыре.
Торговались мы недолго, но яростно… в итоге лям марок сократился до семисот тысяч, а четыре процента до двух с половиной.
— Согласие, — подытожил я результаты нашего торжища, — есть продукт при полном непротивлении сторон. По рукам?
Александр Серов затянул внизу свое неизбывное «Йа льублю тьебя до сльоз», а Гюнтер протянул мне свою мозолистую руку.
— Документы будут готовы завтра, — сказал он, — вам только останется вписать туда название банка, куда мы будем перечислять гонорары. А с вашей стороны должны быть обеспечены два работоспособных образца и все документы к ним.
— Стоп, — потер я рукой лоб, — чтобы обеспечить все это, мне нужно съездить в свой родной город, а это займет минимум двое суток… так что перенесем, пожалуй, встречу на 19 октября… можно прямо здесь же.
— Нет, здесь будет не совсем удобно, — улыбнулся обаятельнейшей улыбкой Гюнтер, — о месте встрече я сообщу дополнительно, ваш телефон у меня есть.
Кальвадос мы допили до донышка, не пропадать же добру, после чего я распрощался с ними обоими и двинул к гостинице Украина, благо это совсем рядом, мост только через Москву-реку одолеть. Переходя через Калининский мост, будущий Новоарбатский, невольно припомнил, как с него будут палить танки в 93-м… капитальная заварушка тогда случилась, все же на волоске висело, либо налево к Ельцину, либо направо к Руцкому все могло съехать… больше повезло Ельцину, а жаль.
Глава 7
Пепел Че Гевары
Пепел Че Гевары стучит в наши сердца
Педро тем временем пропустил меня вперед, чтобы удобнее контролировать было, наверно, и мы не бегом, но очень быстрым шагом углубились в заросли, которые начинались прямо за хилерской хижиной.
— А донде вамос? (куда мы идем), — выцепил я из своей долговременной памяти испанскую фразу.
— Донде ир (куда надо), — буркнул он в ответ, я понял его настроение и больше вопросов не задавал.
Филиппинские джунгли немного смахивали на гавайские, но с местными особенностями — подлеска тут практически не имелось, а деревья вымахивали на добрую сотню метров вверх. Интересно, всплыла в голове глупая мысль, водятся ли здесь грибы и можно ли их есть?
— Парарсе! — вдруг скомандовал Педро, и я почему-то его понял и застыл на месте.
А он ткнул стволом АКМа мне в спину, показав пальцем на землю — я подчинился и лег на филиппинскую травушку-муравушку, он рядом расположился. Так мы пролежали минут пять, не шевелясь, потом он сделал знак вставать и двигать дальше. Видимо кто-то в его поле зрения попал, подумал я, сам-то я ничего не заметил.
Следующие полчаса мы целенаправленно двигались куда-то на восток, судя по расположению солнца справа и впереди, я уже устал и начал прихрамывать — кроссовки, кои я прикупил в гонолульском секонд-хенде, хотя и казались на вид разношенными, все же правую ногу мне сумели натереть. Педро заметил мои проблемы и милостиво разрешил передохнуть. Мы уселись рядом на поваленную пальму, и он достал из рюкзака что-то, завернутое в белый холст. Это оказалась большая лепешка из кукурузы, половину он мне протянул. Пока мы жевали эту лепешку, практически прямо на нас из кустов выскочил дикобраз… ну да, как ежик почти, только раза в три больше.
— Пуэрко эспин, — пояснил мне Педро, — тенемос мучос де эллос (у нас много таких бегает).
Он сделал выпад автоматом в сторону зверя, тот сначала напружинил свои иголки и зашипел, а потом резко скрылся в том направлении, откуда вылез. Ну а мы после отдыха двинулись дальше и еще через полчаса дошли таки до нужного места. Это был схрон, прямо вот натуральный, как у бандеровцев в Великую отечественную. Снаружи вообще ничего заметно не было — шел бы я один, так и мимо прошел бы, не останавливаясь. Педро постучал прикладом автомата в ствол рядом растущей сосны, не абы как, а условным стуком, три раза быстро, потом еще два раза с большой паузой. Полукруглый кусок травы после этого приподнялся, открыв земляные ступеньки вниз — открыл его еще один партизан, молодой парнишка с пистолетом в руке. Он внимательно оглядел нас обоих, справился, кто я такой, получил ответ, который я не смог расшифровать, и следом мы все трое спустились вниз метро на пять…
Тут было просторное помещение квадратов в двадцать, если не в двадцать пять, посередине стол с лавками, по стенам стеллажи с какими-то тюками. За столом сидело пятеро, все бородатые и в камуфляже. Слава богу, нашелся один англоговорящий товарищ, он и взял на себя труд обеспечить коммуникацию между мной и всеми остальными.
— Педро говорит, что ты хороший врач, — сразу перешел он к делу, — это правда?
— Хвастаться не буду, — пожал я плечами, — но пару десятков вроде вылечил.
— Это хорошо, — задумался этот товарищ, назвавшийся, кстати, Пабло (Павлик, значит, мысленно перевел я), — ты из России? — задал он следующий вопрос.
— Точно, — ответил я, — из Советского Союза, если точно.
— Как сюда попал?
— Это очень долго рассказывать, — ответил я, усаживаясь на край лавки, — час минимум.
— А мы никуда не торопимся, — сообщил он мне, садясь напротив, — рассказывай.
Я вздохнул и перешел к развернутому рассказу про свои похождения за последний месяц. Кое-что выпустил, конечно, про бандитский вертолет, например, и про безхозное золото. И про Гавайи далеко не все поведал… как я и говорил, заняло это около часа.
— Как, говоришь, твоего напарника звали? — это все, что заинтересовало Пабло.
— Цоем его звали, он кореец по национальности, — ответил я.
— Нам сегодня встретился один кореец… или китаец возле реки, — сообщил он, — только он мертвый был.
— Правда? — удивился я, — и где он сейчас?
— Там и оставили его, на берегу, — сказал Пабло.