Прелюдия (СИ) - Горохов Александр Викторович (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
Кстати, Смирнов вообще рассказал, что это соотношение — 10% ни на что не годных и 90% «хоть сейчас в бой» — требуется выдерживать всегда, если нет особого указания начальства. Что, в общем-то, наводило на мысли о том, что московская «фирма» собирает на Чебаркульском полигоне весь это «хлам» отнюдь не для утилизации. Скорее всего, будет торговать этой техникой. Но меня это не касается. Я — человек маленький, мне приказали съездить, получить, сопроводить до точки назначения, я всё выполнил, и могу несколько дней отдохнуть в снятой «фирмой» двухкомнатной квартире в ДОСе (аббревиатура от слов «дома офицерского состава») чебаркульского гарнизона.
Квартира, естественно, арендована не для меня одного, а на пять человек таких же, как я, «технических специалистов». И практически никогда мы все впятером в ней не собираемся, поскольку то «связист», то «автомобилист», «то артиллерист», то «зенитчик», то я в отъезде. А после возвращения кого-нибудь из нас из очередной командировки на расчищенных от снега стоянках для техники прирастает количество хранящихся машин, орудий или установок. Уже к Новому Году, по моим прикидкам, только танков скопилось не меньше четырёх сотен, а число разнообразных автомобилей явно превысило полторы тысячи: Зил-157, Зил-130, Зил-131, «газоны» от совсем уже подзабытых Газ-63 и Газ-61 до новый Газ-3307 с «квадратной мордой». Всевозможные «мазы», «кразы», «камазы» и «уралы», «уазики» и даже неизвестно где «выкопанные» Газ-69. Примерно пятая часть грузовиков — цистерны-топливозаправщики, включая огромные аэродромные. И технику продолжали и продолжали подвозить.
В артсистемах, особенно снятых с вооружения, я ни в зуб ногой, поэтому ничего говорить не буду. Поразило только то, что, наряду с «Градами» и собранными на базе Газ-66 установками БМ-14, под тентами можно различить… Барабанный бой! Смонтированные на шасси Зил-157 «Катюши»! Ну, и ещё какие-то древние системы залпового огня.
В дальнем конце полигона, расположенном ближе к железнодорожной станции Бишкиль, складируют в быстро возведённых ангарах ящики с боеприпасами. Какими именно — понятия не имею. Но, судя по тому, что я видел, проезжая с эшелонами мимо, привозят их целыми эшелонами. Как проговорился сосед-«артиллерист», часть даже далеко везти не приходится, поскольку, считай, рядышком два артиллерийских арсенала — возле Карабаша и под Юрюзанью.
Для «связи» — свои ангары, уже ближе к авто-бронетехнике. Внутри, как я понимаю, оборудование в ящиках, а снаружи — аппаратные, смонтированные в кунгах. Там же и всевозможные локаторы с их аппаратными на мобильных шасси.
Кстати, «бригада Смирнова» лишь единожды доставляла Т-62. Основная масса техники, которую мы тащим, это всё те же Т-55 и не очень-то от них отличающиеся более редкие Т-54. Но к февралю довелось везти с Дальнего востока совсем уж раритетный груз — откопанные на базе хранения танки Т-44 и самоходки СУ-85. А к следующему рейсу танкоремонтники обещали подготовить ИСУ-122 и ИСУ-152.
Почему именно такая номенклатура, я совершенно не понимаю. Ну, ладно, москвичи под маркой «утилизации» старой боевой техники явно собираются приторговывать ею где-нибудь в недоразвитых странах. Но ведь там тоже далеко не дураки живут, и куда охотнее купили бы более совершенные боевые машины. Те же самые Т-72 и Т-80, которых, как я видел на тех же базах хранения, просто видимо-невидимо. Точно также ржавеют на открытых площадках и, ни шатко, ни валко, перебираются в ремонтных мастерских. В чём «фикус-пикус», как выражается один из наших юмористов?
День Советской Армии мы отмечали своеобразно: на недельных военных сборах. Тут вообще на полигоне крутится самая настоящая карусель из призванных на эти сборы. Танкисты, артиллеристы, мотопехота на бронетранспортёрах и БМП. Ну, и прочие вспомогательные подразделения. Настрелялись, наездились по занесённым снегом полям вволю. Правда, всю эту неделю мы не катались каждое утречко на автобусе из ДОСа на полигон, а, как все, жили в палаточном городке на берегу озера Мисяш. Зимой. И обедали стоя под навесом у грубо сколоченных столов, держа в руках алюминиевую ложку, примерзающую к пальцам. В общем, вкусили всех тягот и лишений армейской жизни, от которой большинство призванных на сборы успели отвыкнуть: возраст-то призванного народа от двадцати пяти до сорока лет.
А по итогам сборов я получил новое воинское звание. Не старший сержант, как мне полагалось (на дембель уходил с тремя лычками на погонах), а цельный младший лейтенант. Как объяснили, с учётом моего незаконченного высшего образования. С одной стороны, хорошо, а с другой — теперь чаще будут на подобные сборы дёргать, и вместо должности обыкновенного наводчика будут натаскивать на командира экипажа.
8
Интродукция 3
Джон Смит, июнь 1938 года
Пилсудский отлично понял поставленные перед ним задачи и начал восстанавливать порядок в стране жёсткой рукой, объявив политику «санации», «оздоровления» политической и экономической жизни в Польше. Методами, весьма далёкими от демократических: часть его политических оппонентов отправилась в тюрьму, часть была вынуждена уехать за границу, опасаясь разделить участь первых. А в 1927 году на страну полился золотой дождь, вызванный тем, что русский вождь Сталин не только в целом восстановил экономку России, но и окончательно отстранил Троцкого, на которого мы делали ставку в вопросе недопущения укрепления России и русской армии. Дошло ведь до того, что русские провозгласили программу военного кораблестроения и начали разработку новых артиллерийских систем и даже танков. Пусть и скопированных с французских «Рено» конца Великой войны, но ведь это только начало. У них появились и первые истребители собственной разработки, и это всё вместе настораживало: Россия начала возрождаться.
В течение последующих трёх лет экономика Польши начала развиваться неплохими темпами, но тут грянула Великая Депрессия и, по сути дела, на три года задержала подъём этой страны. Тем не менее, даже в это время Пилсудский целеустремлённо продвигал свой старый проект «Междуморья» — конгломерата «молодых» государств, враждебных Советской России, под польским руководством. Пусть к началу 1930-х этот проект ещё не дал результатов, но пан Юзеф действовал по принципу «вода камень точит».
Ему приходилось действовать осторожно: поляки очень боялись усиления Германии, которая тоже начала постепенно «оживать» после заключения Локарнских соглашений. Особенно — в свете концепции рейхспрезидента Пауля фон Гинденбурга о необходимости нового раздела Польши. Но, не имея внешней денежной подпитки, Германия тяжелее перенесла последствия разразившегося всемирного кризиса. Доходило до того, что немецкие дети играли пачками ничем не обеспеченных денег, как кубиками.
В этих условиях там резко усилилось влияние националистов и коммунистов. Но поскольку после кровавых столкновений в Мюнхене в 1923 году крайние националисты, именующие себя национал-социалистами, были вне закона, всё больше и больше симпатий брали коммунисты, подпитываемые Коминтерном. А их обычный приём, забастовки, отнюдь не способствовал улучшению тяжёлой экономической ситуации. Дошло до того, что президент Гинденбург и социал-демократический канцлер Герман Мюллер были вынуждены ввести военное положение, и начать аресты коммунистов. Дошло до открытых боёв между полицией и коммунистическими боевиками, к которым присоединилась и часть социал-демократов, в промышленных, «пролетарских» регионах.
И Франция с Бельгией вновь были вынуждены ввести войска в Рур и Рейнскую демилитаризованную зону, выведенные оттуда после переговоров в Локарно. Но это привело к обратному эффекту: силы протестующих, лишь выросли за счёт представителей других партий, а французам пришлось применять тяжёлую артиллерию, чтобы выбивать мятежников с территории заводов и фабрик. Многие заводы и фабрики были частично разрушены и прекратили выпуск продукции.
Создалась просто парадоксальная ситуация: социал-демократический канцлер поддержал оккупацию «ради наведения порядка», а лидер этой партии Отто Вельс заключил союз с коммунистами в деле борьбы с вторгшимися иностранными войсками. Так что правительству пришлось уйти в отставку, а новый канцлер, назначенный до проведения выборов, представлял парламентское меньшинство, а не большинство. Полиция и армия погрязли в столкновениях с протестующими, по своему накалу приближающихся к полноценной гражданской войне. Тем более, в Германию потянулись «левые» со всего мира, вступавшие в «боевые отряды», борющиеся с «французским империализмом». В том числе — из Франции.
