Век-волкодав - Валентинов Андрей (читаем книги бесплатно .txt) 📗
– Понимаю так, – вздохнул он. – Отдел товарища Кима выполнял личные распоряжения Вождя. Сейчас идет смена власти, в Политбюро опасаются, что отдел вмешается и продавит своего человека. Вождь в нынешнем раскладе уже лишний.
Товарищ Москвин на миг прикрыл глаза. Горки, небольшая полутемная комната в боковом флигеле, мебель в светлых чехлах – и маленький человечек в глубоком кресле. Потухшие глаза, искривленный судорогой рот, недвижная гипсовая маска вместо лица. Живы только губы, но и они шевелятся безмолвно.
Председатель Совнаркома был уверен, что даже мертвый сможет приказывать партии и стране. Маленький человечек еще жив, но его воля уже ничего не значит. Леониду почему-то думалось, что Ким Петрович останется верен Вождю, не предаст. Или это – игра? Отдел формально распустят, но все останется по-прежнему?
– Ты не хмурься, Леонид Семенович! – ладонь Мурки на миг коснулась его щеки. – Морщинки будут, а ты молодой еще, красивый. Не о том ты думаешь. Пусть Ким Петрович за власть дерется, ты про Францию вспомни, про то, что мне обещал. Или забыл?
Рука привычно коснулась папиросной пачки. Отдернулась. Лучше не курить, и так во рту горько.
– Не забыл, товарищ Климова. Съезжу во Францию, погляжу, что и как…
– Без меня, значит?
Мурка встала, обошла стол. Леонид тоже поднялся.
Лицо к лицу, глаза к глазам.
– Обещанного три года ждут, правда, Лёнечка? Терпеливая я, только каждому терпению предел положен. А я ведь и осерчать могу. Ты меня всякой видел, а вот осерчавшей – еще нет. Хочешь увидеть?
Бывший бандит по кличке Фартовый дернул губами:
– Басишь, «машка»? Запарилась, что ли? Рогами шевелишь, будто длинная очень? За крик не по чину в перья ставят и маслинами кормят. Номер твой – шестой, свистну, тогда и привехряешь. [8]
Мурка усмехнулась в ответ:
– Убедительно очень, Леонид Семенович, страшно прямо. В театр бы тебя, который МХАТ, зрителей пугать. И учти, мне не только деньги и чистые документы нужны.
Вновь руку протянула, словно погладить желая.
– Мало этого мне, Лёнька, мало!
Глава 2. Наследство Льва
1.
За дверью ждал мороз – накинулся, впился в сжимавшие портфель пальцы. Соскучился, видать. Ольга, в который раз вспомнив о так и не полученных казенных рукавицах, мысленно обругала себя за подобный афронт. Забыла она, бывший замкомэск, службу, слабину показала. В армии бы с кровью у интендантов вырвала, да еще припечатала бы тройным революционным с присвистом.
Увы, посреди опустевшего рынка ругаться было не с кем, и девушка неспешно побрела к выходу, чувствуя себя совершенно по-дурацки. Словно в синематографе побывала, но не в зрительском зале, а прямо в фильме. И не поймешь, что за фильма такая: то ли комедия, то ли драма про шпионов, а может, и то и другое разом.
Одно хорошо – дело сделано, умотали граждане Красноштановы, даже ларек запирать не стали. Но, как говорится, хорошо, да не очень. А вдруг гражданин из секретариата Каменева – белогвардейский шпион? Пробрался на должность, и ее в беду втравил. И рассказать некому. Товарищ Каменев наверняка знает, а Киму Петровичу докладывать нельзя, сама же за секретность расписывалась.
Куда ни кинь, всюду плохо выходит. Пытаясь выбить клином клин, девушка прикинула, что уже завтра придется возвращаться в отдел, где ее ждут – не дождутся письма про Вечный двигатель и Пролетарскую Машину времени, а заодно и орлы-комсомольцы, взявшие за привычку хихикать в спину «старухи». Не к месту вспомнился белый офицер товарищ Тулак. В прошлую встречу, выслушав про невеселые дела в Техсекторе, Семен мягко намекнул, что мир велик и за стенами Главной Крепости не заканчивается. На польской границе есть верное «окно», во Франции же устроиться не так ли трудно, если знаешь язык и работы не боишься.
Кавалерист-девица намека не поняла, а вот теперь крепко задумалась. Не о буржуйской Франции, конечно, нечего ей, члену РКП(б) с 1919 года, там делать. Но и на Волге, оттуда она родом, люди живут. Можно сдать экзамены за последний класс гимназии («десятилетки», если по-нынешнему), потом, подучившись, поступить на рабфак. Когда-то гимназистка Оленька Зотова мечтала окончить восьмой, педагогический, класс, чтобы стать народной учительницей. Разве плохо? Или стране учителя больше не нужны? Все лучше, чем дурацкие бумажки перебирать!..
А еще можно поступить на исторический, к строгому профессору Белину. И в экспедицию съездить, на розовые камни Шушмора вновь поглядеть. А еще лучше куда-нибудь подальше, например, на Землю Санникова, про которую Пантёлкин рассказывал. Уговорить Родиона Геннадьевича – да и махнуть вместе. Вдруг на этой земле его дхары живут?
– Гражданка! Стойте, гражданка!..
Ольга без всякой охоты обернулась. Ларек слева, ларек справа, выход – каменные ворота в облупившейся краске – совсем рядом.
…Двое – один ошую, одесную другой. Полушубки одинаковые, короткие, словно обрезанные, и шапки одинаковые, и кожаные ремни. У того, что слева – рука в правом кармане.
– Гражданка!..
Зотова послушно остановилась. Тот, у которого рука в кармане, уже совсем близко. Спешит, свежий снег валенками загребая. Ну, беги, беги…
– Ай, черт!..
Промахнулась, но не слишком – целила портфелем в нос, в подбородок попала. Добавила подошвой ботинка в колено…
Н-на!
– Стой! Стреляю!..
Бывший замкомэск вновь не стала спорить. До ближайшего ларька она уже добежала.
– Стою!
За спиной – холодные доски, в левой руке, к поясу поближе – портфель, замок уже расстегнут. Двое в полушубках рядом. Один оружие достал, второй не успел, колено ушибленное гладит.
– Так чего, граждане? Стреляем – или как?
В правой руке – тяжелый брусок, бечевкой обвязанный. Сквозь порванную бумагу что-то черное бок свой кажет.
– Взрывчатки здесь – фунт целый, на всех хватит. Разнесет – год собирать будут. Ну, чего стали? Оружие бросить, руки поднять!..
Оружие бросать не стали, но и с места не сдвинулись, заслушались, видать. Зотовой и самой понравилось. Давненько по душам говорить не приходилось! И горло отпустило, чисто голос звучит, по всем рынке, поди, слышно.
– Мы из ОГПУ! – не слишком уверенно проговорил ушибленный.
Замкомэск оскалилась:
– Из хре-не-у. Вы чего, в форме? Или мандат предъявили? Дернетесь – и вас в небесной канцелярии устав наизусть учить заставят до самого Страшного Пролетарского суда… Ни с места, я сказала!..
Для пущей верности Ольга шагнула вперед, качнув бруском в воздухе. Тот, что был слева, отшатнулся.
– Гражданка! Вы своим поведением усугубляете…
Не договорил, на брусок взглянул. Второй все еще колено гладил, похоже, попала удачно, в нужную точку. Кавалерист-девица, решив ковать железо, пока горячо, поудобнее перехватила замотанный в газету предмет. Кидать надо в левого, потом – сразу вперед, к дорожке…
– Что здесь происходит? Немедленно прекратить!..
Эх, не успела! Еще двое – высокий и плечистый в таком же полушубке и пониже, в темном пальто, со стеклышкам на носу. Очки? Нет, пенсне, словно у меньшевика с плаката.
– Гражданка, вы бы мыло спрятали.
Тот, что повыше, понимающе усмехнулся, не иначе, тоже оценил. Лицо внезапно показалось Ольге знакомым – то ли в Главной Крепости встречались, то ли во Внутренней тюрьме на Лубянке. Красивый парень, видный, не то, что этот, в пенсне.
Мыло, дегтярное, с березовой чагой, для бани незаменимое, прятать все же не стала, просто руку опустила. Гражданка Красноштанова хотела подарок сделать, но Зотова, характер проявив, расплатилась согласно прейскуранту.
Знакомый парень между тем что-то шептал на ухо другому, который в пенсне. «Меньшевик», дослушав, поморщился и посмотрел на горе-агентов, что уже успели отступить к самой дорожке:
– А ну, пошли вон!
Те и пошли, причем весьма резво, несмотря на то, что ушибленному пришлось даже не хромать, а подпрыгивать на одной ноге. Скромное дегтярное мыло и вправду оказалось вещью, совершенно незаменимой.
