На исходе лета - Хорвуд Уильям (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt, .fb2) 📗
— А-а! — произнес Сквизбелли и решил подождать, пока Уорф сам все ему расскажет. Судя по несчастному виду Уорфа, необычному для него, да еще в такое прекрасное лето, этот момент должен был скоро настать.
Пока что Сквизбелли занимал его, как и других, тренировками и дозором, направленными на укрепление обороны. Он поручил им разработать два специальных маршрута на север и на запад, если возникнет необходимость бежать. Сам Сквизбелли в любом случае не собирался покидать Биченхилл, но, возможно, кого-то из более молодых кротов можно будет вывести этими путями.
Естественно, кроты спрашивали его, что происходит, и он поведал им кое-что из своих опасений и надежд:
— Я не знаю, когда и каким образом придут грайки, но нам следует быть начеку. Кроме того, Камень может подать нам знак, и мы должны быть готовы распознать его. Ведь Камень действует весьма загадочно, и не всегда легко понять, чего он от нас хочет.
— А ты совсем не представляешь себе, что именно мы можем увидеть? — спросила Хеабелл.
— Он сказал бы нам, если бы знал, — заметил Уорф.
Хеабелл усмехнулась:
— Когда мы были малышами, он не всегда говорил нам, что мы идем неверным путем в тоннелях, и ждал, пока мы заблудимся! То есть до тех пор, пока не растолстел настолько, что не может больше пробираться потайными путями!
Все, кроме Уорфа, рассмеялись, а Сквизбелли — громче всех. Погладив свой большой живот, он сказал:
— Это же мускулы, мои дорогие, ни капли жира! А теперь послушайте. За свои долгие годы я много узнал, особенно из разговоров с последователями, которых Камень посылал к нам, включая самого Триффана. Они всегда приходят летом, поэтому будьте внимательны, когда они появятся, и смотрите в оба. Возможно, среди них будет тот, кто даст нам ключ к тому, что мы ищем.
Лето — время для визитов, поскольку кротами в других системах овладевает беспокойство. Это лето не было исключением, и в конце июля, а особенно в августе было много гостей. В ответ на радушный прием их обычно просили рассказать, что происходит в кротовьем мире за пределами Биченхилла: Сквизбелли заботился о том, чтобы его кроты были хорошо осведомлены о событиях в мире. В августе они впервые получили подтверждение слухов о переменах в Верне и о том, что Люцерн, сын Хенбейн, стал Господином Слова.
Это действительно была сенсационная новость, и она неизбежно повлекла за собой пересказ старых историй о Хенбейн и ее вторжении на юг. Снова вспоминали ее описания, данные Мэйуидом и Сликит, когда они привели сюда Уорфа и Хеабелл.
В таких случаях Сквизбелли всегда спрашивал себя, сколько еще он должен хранить в тайне от Уорфа и Хеабелл их происхождение и правильно ли поступает, держа их в неведении. Он заметил, что Уорф сомневается относительно того, что Мэйуид и Сликит — их родители, но никогда прямо не спрашивает, правда ли это, словно боясь услышать ответ. Иногда оба говорили, что им хотелось бы снова увидеть Мэйуида и Сликит, однако кроты привыкли к странствиям и разлукам, а в те времена — и к потерям.
А теперь, когда пришло известие, что Хенбейн свергли и что она пропала, очевидно, пришла пора сказать всю правду. И как-то в сентябре представилась такая возможность.
Это случилось вскоре после того, как Уорф возвратился из опасной разведки через Дав-Вэлли к Эшбурну, подтвердившей усиление активности грайков. Уорф и Хеабелл и их друзья Брамбл и Бетони собрались в норе Сквизбелли.
Это было одно из тех семейных сборищ, когда болтовня может быть праздной, но чувства искренни и глубоки, когда кроты, любящие друг друга, могут сказать все, что имеет для них большое значение. Для Сквизбелли это был идеальный случай рассказать то, что он давно хотел, а присутствие его детей было очень кстати.
Но первым заговорил Уорф, причем совершенно неожиданно.
— Простите, — вдруг начал он, — что все лето, с самого июня, я был таким угрюмым…
В норе воцарилось молчание. Наконец он произнес то, о чем в разное время думали все они и только Бетони осмеливалась говорить об этом с Уорфом.
— Мне следовало поделиться с вами раньше.
Хеабелл молча кивнула.
— Но это было нелегко.
— И никогда не бывает легко, — заметил Брамбл.
— Пусть продолжает, — одернула брата Бетони.
— Ну что же… Не знаю, с чего начать. Это случилось в тот день, когда я дотронулся до Камня, фактически в тот самый момент, как дотронулся. В тот день, когда пошел дождь.
Никто ничего не сказал, все вспоминали.
— Когда я дотронулся до Камня, у меня возникло чувство, что другие дотрагиваются вместе со мной.
— Но ты же был один, — удивилась Бетони. — Мы добрались до тебя очень нескоро.
— Я знаю. Но я не имею в виду кротов, которых можно увидеть или которые были там. Это было как… — И тут он попытался рассказать, на что это было похоже, как Мистл попыталась рассказать Каддесдону, а Карадок — Алдеру и как Глиддер рассказал одному Карадоку, который уже знал.
Возможно, им трудно было понять, что именно пытался описать Уорф, но когда крот, которого они так хорошо знали, самый сильный из них, крот, на которого когда-нибудь ляжет вся тяжесть ответственности за Биченхилл, — когда говорил такой крот, они верили ему и вполне ощущали силу его чувств.
— Почему ты не сказал раньше? — обратилась к нему Хеабелл. — Возможно, мы бы смогли помочь.
— Кроты, которые вместе со мной дотронулись до Камня, казались мне такими реальными. А что касается того, которому все мы пытались помочь, я знаю, он реален, как любой из вас. Я знаю, что когда-нибудь встречусь с ним.
— Это крот, не так ли? — с облегчением произнесла Бетони, словно уже вообразила, что это кротиха, которая непременно похитит сердце Уорфа. Все засмеялись, как бывает в такие минуты в семейном кругу.
— А не приходило тебе в голову, что ты пытался помочь Кроту Камня? — спросил Сквизбелли.
Уорф кивнул, слегка сменив позу. Его темная шерсть казалась еще темнее рядом со светлой шкуркой Хеабелл.
— Я уверен, что это был он, — ответил Уорф. — Возможно, мы все — кроты Биченхилла и последователи Камня в других системах, и кроты, подобные Хенбейн, и этот Люцерн в Верне — мы все составляем часть чего-то, что началось с приходом Крота Камня.
— Если он действительно пришел, — вставил Брамбл. — Миф о приходе Крота Камня такой древний, что трудно поверить в реальность его претворения в жизнь. Однако, когда берет власть такой крот, как Рун из Верна, а такие, как Босвелл из Аффингтона и Триффан из Данктона, пускаются в странствия, может произойти что угодно.
Снова последовала тишина, и вдруг все почувствовали, что Сквизбелли о чем-то умалчивает. Он беспокойно поерзал, вздохнул и наконец заговорил:
— Ну ладно, я же знал, что подходящий момент никогда не наступит. Крот не может все делать правильно!
— О чем это ты? — тотчас же спросила Бетони, нахмурившись. Она редко видела своего отца смущенным.
И тогда он рассказал им историю о том, как Уорф и Хеабелл попали в систему. Он рассказал ее с самого начала, с того места, как Триффан отправился на север, проповедуя отказ от насилия, пока наконец не добрался до Верна. И о том, как там он встретил Хенбейн, как они любили друг друга, как потом сидимы Руна чуть не убили его. Остальное они знали или слышали от других: о том, как Мэйуид и Сликит спасли двоих из трех родившихся детенышей и принесли их в Биченхилл и как… Впрочем, ни Уорф, ни Хеабелл больше не слушали, так велико было потрясение, когда они узнали, кем на самом деле были их родители.
— Он был нашим отцом? — с изумлением произнес Уорф.
— Хенбейн была нашей матерью? — сказала Хеабелл.
— Она… — начал Сквизбелли.
— Тебе следовало сказать нам раньше! — закричал Уорф.
— Нам и своим детям! — воскликнула Хеабелл, повернувшись к Брамблу и Бетони, которые были поражены ничуть не меньше своих друзей.
Были тут и слезы, и гнев, и обида. Потом каждый по-своему снова рассердился — и на Сквизбелли, и друг на друга, а в конце концов — на Триффана. Все это время Сквизбелли оставался печальным, но спокойным, не уставая повторять, что ни один крот — ни он, ни Триффан — не может всегда все делать правильно.
