Тропой мужества - Стрелков Владислав Валентинович (книги полностью TXT, FB2) 📗

– Тогда в чем печаль, Дмитрий Иванович?

– Мне подробный доклад зампотех довел. К маршу готова треть танков. Запчасти только к вечеру будут, и на ремонт не менее трех часов на машину. А нам все танки нужны!

– Так… – задумался комиссар, – значит, сутки на ремонт.

– Десять часов, – поправил Рябышев. – Крайний срок – двенадцать.

– Сколько неисправных танков с рациями?

Генерал посмотрел на комиссара, и у него разгладилось лицо.

– Карту!

Адъютант расстегнул планшет, но начштаба Курепин опередил шустряка.

– Действовать будем так, – сказал комкор, склонившись и приготовив карандаш. – Сводим всю технику в две группы – исправная и неисправная. На боеготовой выдвигаемся, как задумывали. У каждой переправы и намеченных мест под оборону оставляем по батарее ПТО с пехотой и радийному танку. Это три точки – здесь, здесь и здесь. Как вторая группа отремонтируется, то выдвигается следом, для усиления обороны переправ. Будет нашим резервом и пусть держит постоянную связь с основной группой…

– Кстати о связи, – перебил комиссар генерала, постучав по стопке листов, – надо довести рекомендации по шифрованию до личного состава.

Генерал взял из стопки лист с докладной и быстро пробежался по тексту. Внимательно вчитался в рекомендации по радиоборьбе.

– Водка с тыквой? Не пробовал, – хмыкнул Рябышев. – Хотя толково. Татар с калмыками в каждый танк не посадить, но вот штабам это поможет.

В землянку спустился Васильев.

– Дивизион ПВО на подходе, – сообщил он. – Вырвал-таки его себе.

– И в штабе не возражали?

– А я в штаб не сообщал, – признался комдив. – Знаю – самоуправство, но нам нужнее. Чем прикроемся от налетов? И на переправы хоть по расчету ПВО бы добавить.

Возникший шум снаружи привлек внимание.

– Узнай, что там, – сказал Рябышев адъютанту.

Тот выскочил из землянки, но сразу вернулся со старшим лейтенантом. Его запыленное лицо буквально лучилось. Наверняка хорошие новости сообщить спешит.

– Командир разведвзвода старший лейтенант Семченко, – бодро представился старлей. – Перехватили машину. Штабную. В перестрелке уничтожены два мотоциклиста, водитель машины и сопровождающий. Захвачен немецкий офицер с документами. Думаю, штабной. Но молчит как рыба.

– Ай молодца! – вскочил Рябышев. – Ведите его сюда скорее. У нас разговорится!

Привели пленного офицера и передали объемистый портфель. Немец был среднего роста, худой как высохшая вобла, но форма сидит идеально. Смотрит независимо и надменно, в глазах насмешка и превосходство. Наверняка дворянского рода или все предки военные.

– Oberst Walter Heinritz von Hohenau, der chef operationsabteilung… – прочитал комиссар в документах. – Дмитрич, да твои орлы начальника оперативного отдела корпуса в плен взяли!

– Будете отвечать на вопросы? – спросил комиссар по-немецки. – Или вам арийское превосходство над унтерменшами не позволяет говорить с нами?

– Keineswegs! – ответил немец, и вдруг сказал по-русски: – Мнье совсьем не сложно ответить на ваш вопросы.

– О как! – удивился Рябышев. – Сюрприз. Где еще сыщешь штабного немца со знанием русского языка?!

– О да, вам очиень повьезло, господин генерал-лейтенант, – ответил немец и изобразил изящный поклон Рябышеву. – Особенно вам, господин… извините – товарищч бригадный комиссар. – Еще поклон.

Но сделано-то как. Точно из дворян.

– Вы хорошо осведомлены, – говорит Рябышев. На лице кислая мина от подтверждения того, что немцам многое известно.

– Вы прав. Как начальник оперативного отдела знаю много. Вы Рябышев Дмитрий Иванович, командир восьмого корпуса. Вы бригадный комиссар Николай Кириллович Попель, достаточно?

– Достаточно, господин фон Гогенау, – кивнул Попель, в душе злорадствуя. – Вам как потомку Гогенцоллернов, не претит ответить на вопросы сыну простого крестьянина? Впрочем, вы уже согласились, не так ли?

Мина превосходства на лице полковника сменилась изумлением, длившимся лишь мгновение. Офицер вновь сосредоточен и собран. Старая школа.

– Я отвечу на все вопросы! – сказал немец. – Если мне сохранят жизнь. Что вы хотите узнать?

– Нам нужны все данные о сосредоточении ваших войск в районе Дубно, – произнес генерал-лейтенант.

– В моем портфеле имеются карты.

Адъютант Рябышева начал выкладывать бумаги из портфеля. Две сложенные карты, папки, тетради и даже книги.

– Вон эта карта, – указал фон Гогенау.

Карту развернули. Немец выудил футляр с очками, нацепил их, поморщился трещине на правом стекле и приготовился отвечать на вопросы. Но склонившиеся командиры спрашивать не спешили. Изучали тщательно, иногда переглядываясь. И эти переглядывания, вкупе с молчанием, немца обеспокоили.

– Почему вы ничего не спрашиваете?

– А нам и так все ясно, – ответил за всех комиссар. – Вы к Дубно стягиваете шесть дивизий. Кроме них две пехотные и одну танковую собрались перебрасывать из-под Луцка.

На мгновение глаза немца удивленно расширились, он вновь справился с эмоциями, но уже не так быстро. Попель протянул руку, взял книгу и прочел название.

– Ага, «Бои у Халхин-Гола». Ваша настольная книга, господин фон Гогенау?

– Да, это переводы статей о действиях Красной Армии в войне с императорской Японией, – ответил немец. Спесь с него слетела полностью. На лице беспокойство и желание быть полезным. – Ваш опыт танковых клиньев, парашютных десантов был тщательно изучен и оценен.

– Что ж, – сказал Рябышев. – Вы нам помогли. Уведите.

Немец хотел что-то сказать, но адъютант и разведчик быстро вывели полковника из землянки.

– Как ты его, Николай Кириллович! – покачал головой генерал. – Уел немца, как есть уел.

– Это мы можем! – хмыкнул комиссар. – Ну-ка, давай другую карту глянем.

Развернули. На ней отображена общая стратегическая обстановка. Стрелы, упирающиеся в Ленинград, Киев, Москву. Рядом со столицей нарисована свастика и дата «1–5 сентября 1941».

– Да они охренели! – выругался Васильев.

– М-да-а-а… – протянул удивленно Курепин. – А фашисты-то наглы!

– Вот что, товарищи, – и Рябышев хлопнул ладонью по столу. – Немца с документами отправляем в штаб фронта. Это даже лучше, чем только наши «домыслы». Докладная закончена?

– Полностью, – подтвердил комиссар. – Один лист с рекомендациями по радиоборьбе размножить и в штабы передать надо.

– Принимается, – кивнул комкор. – За дело, товарищи. Через час выступаем.

Грозовые тучи, что нависали над головами, обошли стороной, не пролив на землю ни капли. Теперь вновь над головой чистое небо. Расчеты ПВО следят за изредка пролетающими где-то вдали черными черточками.

Корпус готовится к выдвижению. Комдив хмуро принимает доклады о готовности. Боеготовность не полная – танки будут подтягиваться постепенно. Пусть это уже учтено, и каждая группа будет находиться на связи и выполнять свою поставленную задачу, но все же свербит. Свербит и от того, что высланные дозоры на БТшках обнаружили те самые противотанковые рубежи, и согласно приказу, демонстративно ушли обратно. Слишком гладко все идет пока. Не сглазить бы.

Рябышев вдруг сплюнул три раза. Видно, о том же думает. Неожиданно наблюдатели ПВО одновременно кричат:

– Воздух!

В этот момент из-за крон рощи выныривают два истребителя и на бреющем проходят над расположением. Все видят на крыльях звезды и облегченно вздыхают.

– О, появились, соколики! – комментирует комкор, провожая взглядом удаляющуюся на северо-запад пару.

– Сапсаны, Дмитрий Иванович, сапсаны, – поправляет Рябышева комиссар. – Это не «миги» случаем?

– Они. Не доверяет нам Жуков. Авиаразведку вон послал.

– Ничего, как доставят ему документы с этим фон Гогенау, поверит.

Для доставки важного «языка» выделили мотоциклистов. Так быстрее выйдет. По часам, уже в штабе фронта должны быть. При этом из штаба должно быть шифрованное подтверждение.

Танки выстроены по трем группам. Первая группа ударная, идет налегке, остальные две тянут орудия и боеприпасы с пехотой на броне. За малым числом грузовиков и тягачей в корпусе, к танкам подцепили противотанковые пушки и дивизион гаубиц. Пехота пока топчется около машин, курит, окутывая дымкой готовую к выдвижению колонну.