Возвращение (СИ) - Марченко Геннадий Борисович (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
- Так и знала, что вляпаешься в какую-нибудь катавасию, - всплеснула руками Варя.
- Ну здрассти, - обиделся я. - Можно подумать, я их лично приглашал поджечь наш барак, чтобы потом продемонстрировать молодецкую удаль.
- Надеюсь, ты свою молодецкую удаль ещё не растратил, - недвусмысленно улыбнулась Варя, расстёгивая на мне рубашку.
На следующий день меня настигла награда. Указом Президиума Верховного Совета Украинской ССР мне вручили медаль 'За отвагу'. Церемония проходила не в Кремле, а в столичном представительстве республики, но тоже выглядело всё достаточно цивильно.
Следующий месяц снова прошёл в напряжённой работе. Мы пахали как проклятые, никто себя не щадил, но теперь-то, после того как пришло время монтажа, я понял, что на выходе должен получить о-о-очень качественный продукт. Может, Голливуд и видел нечто подобное, но уж точно не советский кинематограф. Это будет бомба!
Лишь бы прокатная комиссия не зарубила. Надеюсь, в её ряды не затешется питающий ко мне личную неприязнь Пырьев. Если финал фильма покажется членам комиссии очень уж жёстким, то пусть ставят возрастной ценз, но проект должен попасть на экраны страны. И не только страны, у меня уже была предварительная договорённость с прокатными компаниями США и Канады, а теперь можно будет до кучи и Европу подключить. В общем, мировой прокат!
К середине августа мы закончили с озвучкой. К тому времени Саймон успел не только бракосочетаться с Вишневской, ставшей отныне Галиной Стетсон. Начинающая оперная дива подала в американское посольство документы на 'green card', а дальше, если у парочки всё сложится, она получит постоянную прописку на родине мужа. Мне не жалко, она же мировое достояние, не только советской оперной сцены. Да и за помощника своего порадовался, а то сколько можно бобылём жить!
От финальных аккордов создания картины меня отвлекло приглашение посетить Всесоюзный день авиации, который отмечался 18 августа. Праздник по традиции отмечался в Тушино, туда мы и поехали с Варей и детьми. Приехали заранее, за два часа до начала авиационного шоу и прибытия первых лиц, чтобы спокойно побродить на выставке авиационной техники.
- Товарищ Сорокин!
Я обернулся на возглас и, к своему изумлению, увидел Сивцева. Тот за девять лет, прошедших с момента нашего перелёта из США в СССР и скитаний по западной Украине, конечно, постарел, но в нём всё ещё можно было без труда узнать того самого Сивцева, который сумел посадить в тернопольских лесах горящий 'Douglas DC-3'.
- Петрович! Ты!
Мы обнялись, хлопая друг друга по спинам. Сивцев аж прослезился от переизбытка чувств. У меня тоже защипало в носу. Сразу же нахлынули воспоминания. Оказалось, что и Варя помнит раненого пилота, которого грузили в прилетевший с Большой земли самолёт. Она тоже, хоть и менее эмоционально, поучаствовала в 'обнимашках'.
- Ну что вы, товарищ Сорокин, как вы? - выдохнул Сивцев. - Вижу, у вас все здорово? Здесь какими судьбами?
- Да, теперь у нас с Варей семья, дети, у меня бизнес в Штатах...
Интересно, знает он, что я Фил Бёрд? Хотя вряд ли он где-то видел фото американского кино и медиамагната.
- В общем, прилетели в Союз снимать кино, а тут по ходу дела пригласили на воздушный праздник. А ты-то как, Петрович?
Выяснилось, что после ранения тот ещё прихрамывает (это я и сам заметил), и был переведён в учебный полк, тренировать будущих асов. Вот сегодня они как раз полетят звеном бомбардировщиков. А сам Сивцев тоже полетит на Ту-2, но загруженном парашютистами. Им предстояло выполнить показательные прыжки над тушинским полем.
- Сто лет с парашютом не прыгал, - вздохнул я.
- Так можно договориться, - воскликнул Сивцев. - Не сегодня, конечно, но уже завтра можно устроить прыжки. У меня тут есть знакомые в аэроклубе, небось не откажут.
- А что, я бы прыгнул.
- Может, не сто́ит? - нахмурившись, спросила Варя.
- Не переживай, любимая, я в этом деле профи.
Так и получилось, что на следующий день я снова был в Тушине, где после прохождения медкомиссии получил в своё распоряжение ранцы с основным и запасным парашютами, которые же лично и уложил. А затем вместе с молодыми парнями, занимавшимися в ДОСААФ (пришедшего на смену ОСОВИАХИМу), загрузился в Ан-2.
Сидя в мерно гудевшей винтами машине, я понял, что и правда скучал по небу. Не по самолётам, а по чувству свободного падения, которое хоть и длится несколько секунд, но ощущения получаешь незабываемые. Хотел я, конечно, совершить затяжной прыжок, чтобы получить чуть большую дозу кайфа, но руководство аэроклуба не захотело брать на себя такую ответственность. Мол, на словах вы все мастера, а случись что - взгреют нас.
И ещё всплыло в памяти, что именно 19 августа 2017 года я совершил тот самый прыжок, в результате которого оказался в прошлом. Какое интересное совпадение.
Наконец самолёт набрал нужную высоту, и инструктор, так же загруженный ранцами, и в таком же десантном, напоминавшем шлем танкиста, головном уборе, выдернул на себя дверь люка, скользнувшую на направляющих в сторону.
- Амвросимов, пошёл!
Худой и длинный парень, скрестив, как и полагалось, руки на груди, с отчаянным криком шагнул в бездну, и на какое-то мгновение пуповиной, всё ещё связывавшей его с самолётом, оставался вытяжной фал, подцепленный карабином к натянутому под потолком тросу. Затем и эта связь оборвалась, а где-то сзади сейчас должен был вспухнуть белый купол парашюта.
- Гнидин, пошёл! Крутов, пошёл! Масолов, пошёл!..
Всё ближе и ближе я к люку. Вот и мой черёд. Мысленно перекрестившись, как всегда это делал перед прыжком, я оттолкнулся и шагнул в пустоту.
Всего несколько мгновений свободного падения с раскинутыми в стороны руками и ногами, и вот я уже парю, сидя в подвесной системе, и обозреваю окрестности. Лепота! Всё как на ладони, только вот с востока идёт какая-то подозрительная, закручивающаяся в воронку темнота. Продумал бы, что торнадо, да откуда ему взяться под Москвой? Да и выглядит как-то странно для торнадо, даже непонятно, как охарактеризовать эту бурлящую тёмными протуберанцами лавину.
А между тем она надвигалась на меня с угро... нет, просто с ОХРЕНЕННОЙ скоростью! И не было никакого шанса свернуть в сторону, так как эта стена разверзлась от горизонта до горизонта, и приземлиться я тоже не успевал.
'Хьюстон, у нас проблемы!'
Вокруг меня заплясали искорки электрических разрядов, а самым жутким было то, что всё это происходило в полной тишине. Щупальца тёмного тумана запеленали меня в свой кокон, я уже ничего не видел, мне резко стало не хватать воздуха, в глазах потемнело... Последняя мысль, прежде чем я потерял сознание, была о Варе и детях.
Эпилог
Это было похоже на комариный писк. Настойчивый, раздражающий писк. Я открыл глаза и увидел над собой белый потолок и забранную в ребристый отражатель лампу дневного света. Скосил взгляд ниже - в поле зрения попала моя загипсованная нога.
Живой! В памяти сразу же всплыли последние мгновения моего сражения со странным атмосферным явлением, в котором я и не чаял выйти победителем. Выходит, всё-таки выжил, хоть и с переломанным ногами.
Что же это такое пищит?! Я повернул голову влево и возле закрытого белыми жалюзи окна увидел кучу аппаратов с мигающими лампочками, от которых к моей постели тянулись какие-то разноцветные провода. Причём эти аппараты показались мне отдалённо знакомыми. Плюс от моей вены левой руки тянулся катетер капельницы. Это явно больничная палата, но оборудование.... Оборудование явно не могло относиться к середине XX века!
Получается, либо я провёл в беспамятстве не один десяток лет, либо... Я поднял левую руку и посмотрел на ладонь. Не такая уж и старческая, пятен пигментации нет, кожа даже помоложе выглядит, чем на пятьдесят с хвостиком. И, самое главное, никакого намёка на шрам от удара ножом, лезвие которого пробило мою ладонь насквозь во время драки в баре.
