Трехглавый орел - Свержин Владимир Игоревич (версия книг TXT) 📗
Глядя на страдания мучимых жаждой людей, Пол Джонс велел увеличить дневной рацион воды на пятьдесят граммов.
– Вот здесь, – он показывал на карту, – мы зайдем на Санта-Анну, или Сантану, как называют его португальцы. У нас будет великолепная возможность передохнуть пару дней, а заодно пополнить запасы воды и продовольствия.
– Кому принадлежит Сантана? – поинтересовался я, как всегда, ища подвох в действиях флагмана.
– До недавнего времени – испанцам. Теперь, если не ошибаюсь, по договору 1770 года, острова перешли к Португалии. Однако и те, и другие нейтральны. По моим расчетам, если мы дойдем до Санта-Анны в положенное время, у нас останется запас воды еще на четыре дня. Этого вполне хватит для возможных неожиданностей.
Высокое собрание, в том числе и адмирал граф Орлов-Чесменский, чей авторитет в вопросах мореходства был для меня непререкаем, согласилось с доводами Джона Пола Джонса, и я остался при своих пустых подозрениях в томительном ожидании подвоха. Все, что мне оставалось, разглядывать итальянскую карту маэстро Бьянко, лохматыми кляксами изображавшего островную гряду Сантана, Сальваджио и Сатанаксио, ища объяснения очевидной хитрости нашего флагмана. Ответа не было.
Я уже знал карту наизусть, но все мои познания носили, так сказать, общий характер. Так, скажем, мне удалось узнать, что последний из островов гряды изначально именовался Сант-Анаджио, то есть Святого Афанасия на языке басков, однако итальянский картограф, очевидно, введенный в заблуждение созвучием, придал названию этого поросшего лесом гористого островка дьявольски зловещее звучание. Само по себе занятно, но не более. Я с маниакальным упорством изучал эту карту, не находя ничего, что бы могло навести на мысль о грозящей опасности.
Остров Санта-Анна, куда мы направлялись, был довольно велик. На нем, если верить мессиру Бьянко, имелась небольшая крепостица, католическая миссия и городок с тем же названием, что и остров. Всего же, согласно упомянутым на карте данным, население острова составляло порядка пятидесяти тысяч жителей, главным образом аборигенов, отличавшихся радушным и добрым нравом и занятых рыбной ловлей и собиранием плодов. Я мучительно искал подвоха, но его не было. Так шел день за днем, Сантана была все ближе, и мысль о том, что скоро, хоть на день, мы сможем ступить на земную твердь вместо качающейся палубы, наполняла нас радостью почти истерической, что в общем-то понятно всякому, кто неделю за неделей наблюдал вокруг себя волны, волны и еще раз волны.
Ночь была безлунной. Вернее, тоненький огрызок ночного светила застрявшим ястребиным когтем торчал в черном небе, но света от него было не больше, чем от золотого шитья адмиральского мундира. Сантана была уже совсем близко. Мы не дошли до нее засветло, а с наступлением темноты эскадра стала на якорь, опасаясь подводных скал, имевшихся в изобилии, если верить все той же карте в прибрежных водах.
– Вставайте, милорд, вставайте! – тряс меня за плечо Редферн.
– Да что такое? Что случилось? – Я подскочил, выхватывая из-под подушки заряженные пистолеты, с которыми ни на минуту не расставался с начала похода.
– Мы снимаемся с якоря.
Я потряс головой, стараясь навести резкость.
– Эскадра?
– Да нет же, – недослушав меня, перебил Питер. – «Богородица» уходит одна. Адмирал велел погасить все огни и сейчас дрейфует по течению, не ставя парусов.
– Что еще за новости?! – Я вскочил и начал быстро одеваться. – Беги буди наших.
– Его превосходительство генерал Закревский и его благородие поручик Ржевский еще не ложились. Они уже оповещены. Графу Калиостро его слуга передаст, а их величество изволят спать без задних ног, так что и добудиться не могут. С вечеру рому перебрамши, – пояснил мой Питер.
– Ладно, – бросил я, надевая протянутый Редфернорм камзол. – Давай зови всех, кто уже на ногах, будем держать военный совет.
– Слушаюсь. – Камердинер поклонился и исчез за дверью.
«Так, – я начал мерить каюту, шагая из угла в угол, – значит, без каверзы все же не обошлось. Похоже, Джон Пол Джонс решил бежать к своим, да еще с подарочком в виде линейного корабля и нашего злополучного „императора“. Хорошо еще, что Орловы не согласились идти на „богородице“, не то конец бы настал эскадре». В каюту, поправляя на ходу абордажные перевязи, увешанные десятком короткоствольных крупнокалиберных пистолетов, вломились Лис с Ржевским.
– Ну, как тебе все это нравится, Вальдар? – с порога бросил мой напарник.
– Никак, – отрезал я.
– Как по-вашему, господин подполковник, куда мы направляемся? – поинтересовался Ржевский.
– Мы сейчас несколько восточнее Лонг-Айленда, вероятно, туда мы и пойдем. Вот, смотрите, – я ткнул пальцем в лежавшую на столе карту, – мы примерно здесь, вот Лонг-Айленд. Меньше недели пути.
– Без воды? – внезапно выпалил поручик.
От него я ожидал этот вопрос менее всего. Насколько мне удалось заметить, отсутствие или наличие воды никоим образом не затрагивало интересов славного гусара, а винный погреб «богородицы» мог еще довольно долго снабжать экипаж живительной влагой, правда, в ее алкогольном варианте.
– Вам-то что за беда, поручик, – хмыкнул я. – До Лонг-Айленда придется помучиться с вином.
– Не придется. – Дверь каюты вновь открылась, и на пороге появился граф Калиостро. Раскланиваясь на ходу с присутствующими, он подошел к столу. – На Санта-Анну Пол Джонс, конечно же, не пойдет. Там завтра будет вся эскадра. Но на соседних островах тоже есть вода.
– Судя по карте – нет, – буркнул я.
– Если верить карте, земля плоская. Однако, милорд, вы не хуже меня знаете, что это не так.
– Что, правда? И давно? – ужаснулся Ржевский.
– Да ты не бойся, – утешил его Лис. – Она в общем-то плоская, только по краям везде закругляется.
– А-а, – облегченно вздохнул обалдевший рубака. – Ну, тогда еще ничего.
– Господа, не время заниматься космогонией, – бросил Калиостро.
– Кого гонией?.. – непонимающе поинтересовался вконец обалдевший поручик.
– Не важно, – Лис положил руку на плечо друга, – я тебе потом объясню.
– Что будем делать, господа? – спросил я.
– Ваше сиятельство, – Лис заговорщически посмотрел на Калиостро, – помните бабулину баньку? – Калиостро невольно поежился. Видимо, это воспоминание не доставляло ему радости. – А нельзя ли команду корабля, как тогда моих казачков, отправить баиньки?
Великий магистр отрицательно покачал головой:
– Увы, не имею права. Это бы нарушило магическое равновесие и естественный порядок вещей. Можете мне поверить, господин генерал, я уже сполна расплатился за прежние шалости с Великими Законами.
– А жаль, – вздохнул Лис. – Управлять кораблем мы, конечно бы, не смогли, но уйти на шлюпках к «Святославу» – это влегкую.
– На флоте есть старинный обычай, – начал я, понимая, что среди прочих сухопутных салаг, в силу своей прошлой принадлежности к морской пехоте, являюсь самым большим водоплавающим волком. До морского, увы, мне все же было далековато. – Когда решаются подобные вопросы, все присутствующие на борту офицеры, начиная с младшего по званию, высказывают свое мнение.
Ржевский обвел глазами собравшихся и, убедившись, что ниже его чином в каюте никого нет, подкрутил свой длинный ус и произнес гордо:
– Я предлагаю атаковать.
Предложить что-либо более странное и нелепое, казалось, было невозможно. Команду на «богородицу» подбирал сам Джон Пол Джонс, а потому, даже считая с нами и нашими слугами, на стороне атакующих получалось не более тридцати человек. Если, конечно, русские матросы, входившие в экипаж, смогли бы поддержать наш натиск. Да и то, кто знает, что там творится в голове у этих самых матросов?
С палубы послышался звук боцманской дудки, призывающий экипаж на палубу.
– Паруса будут ставить, – прислушиваясь, произнес Лис. – Значит, уже отошли достаточно далеко. Не боятся, что их услышат.
– Следующее слово ваше, господин подполковник, – напомнил мне Калиостро.
