Сугубо финский попаданец. Дилогия (СИ) - Мостовский Евгений (книги бесплатно читать без TXT) 📗
10 августа ОКХ вновь обратилось к Главному штабу обороны Финляндии, теперь с просьбой атаковать русских на Карельском перешейке, тем самым оказать помощь во взятии Ленинграда и снова отказ. Маршал объяснил, что Финляндия, 16 процентов населения которой исполняет свои воинские обязанности, испытывает серьезнейшие экономические трудности. Более того, нынешние потери финнов значительно превышают потери, понесенные в ходе «Зимней войны». За июль Карельская армия потеряла каждый четвертый взвод в роте, и в августе ему придется расформировать одну резервную дивизию, чтобы пополнить существующие. У него нет желания переходить границу на Карельском перешейке, поскольку русские линии укреплений все еще чрезвычайно сильны и их лучше взять немцам ударом с тыла, при этом Маннергейм выразил сомнение в том, что Германия в принципе способна завоевать Ленинград. То, что Маршал мог усомниться в «товарищах по оружию», вызвало у германского высшего командования шок. ОКХ немедленно указало Группе Армий «Север», что престиж дороже тактических соображений и что соединиться с финнами необходимо в кратчайшие сроки. Группа армий обязана послать части в направлении Лодейного Поля, как только позволит ситуация, причем еще до полного окружения Ленинграда.
14 августа личный посланник Гитлера — Шнурре, передал письмо от Фюрера Германской нации Верховному Главнокомандующему Финляндии. В письме упоминалась первая встреча с Маннергеймом в октябре 39-го года и та помощь, которая была оказана Финляндии в преддверии «Зимней войны», были заверения в поставках зерна, военной техники и «вечной дружбе». Письмо оканчивалось выражением надежды, что «несравненная финская армия» сможет провести энергичные операции на Карельском перешейке. Карл Густав, прочитав написанное, величественно помолчал и заверил герра Шнурре в том, что в ближайшие дни позиции большевиков на перешейке будут сокрушены.
13 глава. «Блицкриг» по фински
30/VII-1941 год. Город Варкаус. Центр бронетанковой подготовки.
— Это было «Эльдорадо», по другому не скажешь! — Классическая картина финской армии — два майора и бутылка водки.
— Когда мы приехали на Пабрадский полигон, это недалёко от Вильно, я прямо онемел от восторга. Представляешь, восемь гаубиц Б-4 в полной комплектации с транспортными тележками и тягачами. Стоят ровненько, в линеечку, свежевыкрашенные. Мы сначала подумали, что заминировано, проверили, ничего подобного, только потом поняли, в баках тягачей ни капли газойля. Вот почему русские их бросили. Чуть позже нам немцы подсказали, в сорока километрах ещё три установки стоят на дороге, целые абсолютно, но в тракторах тоже нет горючего, обычное раздолбайство. Комиссары наверное уже расстреляли этого несчастного командира 110-го арт полка, который всю технику бросил. — Майор Бертиль Нордлунд, командир «трофейного» батальона потянулся к бутылке.
— Ладно про пушки, мне от них ни жарко, ни холодно, ты про танки рассказывай. — Командир «Тяжёлого батальона прорыва», майор Нордлинг отсалютовал рюмкой.
— А чего рассказывать? Там в Литве были две танковые дивизии, вторая и пятая, о них мы знали ещё до войны. Главный штаб именно их и определял нашей главной целью: 30 разных КВ и 60 Т-28, вот эти машины и надо было собрать. — Бертиль хлопнул рюмку и закусил варёной картофелиной.
— А чего так мало собрали?
— Мало? Ну у тебя и аппетиты. Мало ему. Танков там хватало, на берегу Дубиссы немцы окружили 2-ю танковую и крепко их били, машины в основном оказались сгоревшие. Русские когда на прорыв пошли, сами их поджигали или взрывали, у них горючее и снаряды кончились. Мы смогли выбрать только восемь КВ и то: у кого башня снарядами заклинена, у кого фрикционы сгорели, хотя запасных частей набрали, тебе на год хватит. Малый ремонт начали проводить прямо на месте, ну чтобы техника до Кёнигсберга дошла, наши автоплатформы на 50 тонн не рассчитаны. Зато с Т-28 таких проблем не было, вот мы одиннадцать штук ещё 10 июля отправили.
— Из этих одиннадцати только семь к нам поступили, остальные в Варкаусе, в Центральных мастерских, чинить будут. Ты говорил, что дивизий две было, как с другой получилось?
— Это с пятой? Там КВ вообще не было, правда на их базе в Алитусе мы нашли три новых танка Т-34, они в «Зимнюю» не воевали, эти тоже в идеальном состоянии, но без солярки и боеприпасов. Заправили, завели — ездят, нашим механикам понравились, только рычаги тяжело переключаются, думаю твои оценят. Ещё два потом нашли на дороге к аэродрому Ораны, тоже без горючего.
— Уже оценили, действительно хорошая машина, но похабно собранная, руки бы оторвать тем рабочим, которые их делали. Мы сейчас этим танкам полный осмотр устроили: болты не затянуты, все болтается, ты не поверишь, на одном открываем моторный отсек, а там кувалда заклинившая вентилятор, как он у вас ездил?
— А он и не ездил, мы его на трейлере приволокли. Видел бы ты как с загрузкой техники мучились и в Кёнигсберге и потом в Риге, но тем не менее собрали и доставили в Хельсинки: 11 тяжёлых гаубиц, танков: КВ — восемь, Т-34 — пять и Т-28 аж двадцать один, теперь тебе есть на чем воевать. — Похвастался «трофейщик». — Слышал, твой батальон в полк переформировывают?
— Переформировывают. Добавили гренадерский батальон, в ремонтно-эвакуационную роту прислали тракторов и тоже батальоном сделали, дали три новые рации. Благодаря тебе и Петрозаводским трофеям теперь будут два батальона на средних танках и один на КВ. Всего пятьдесят машин, только с экипажами проблемы.
— Рассказывают, что даже русские появились?
— Угу, — Нордлинг разливал остатки водки по рюмкам — в основном иммигранты, грамотные офицеры из Франции, только по фински не говорят, но командирами в этих четырёх экипажах, те которые воевали в «Зимнюю», из РОВС. С ними языковых проблем нет, но вообще с специалистами беда, полностью выгребли учебную роту, забрали с завода механиков, среди них два шведа и датчанин, теперь всю эту братию гоняю на полигоне. Приказ Маршала, к 10-му августа полк должен быть боеспособен.
— Успеете?
— Смотря для чего. Марш нормально провести сможем, а в остальном бой покажет. У новичков конечно опыта нет, но если не воевать, то и не появится. Если сразу в мясорубку не кинут, то быстро обветеранятся, а если нет, то потери конечно будут примерно как в 39-м. Вам там в Прибалтике повоевать пришлось?
— Не-а. Русские быстро отступили, а к нам стали выходить литовские военные, из национального 29-го корпуса. Как война началась они по лесам разбегаться начали, кто смог те по домам разбрелись, а других немцы не разобравшись в общие лагеря военнопленных отправляли, там им совсем худо пришлось, тут видимо слух прошёл и они бедняги специально нам пытались сдаться. Я то их в лагерь не отправлял, а сразу приставлял к работам, а когда 25 июля приказ пришел возвращаться батальону в Финляндию, они нас до Риги сопровождали. На прощанье выдал им справки, что являлись добровольными помощниками финской армии. Вот и вся война. — Майор Нордлунд рассмеялся и с упреком посмотрел на пустую бутылку. — Кончилась. — Констатировал он, глянул на часы и засобирался. — Что ж, технику я тебе передал, пользуйтесь, запчасти завод принял, а мы поедем дальше.
— Куда теперь?
— В Петрозаводск, там говорят побоище было — жуть, вот нас и посылают эвакуировать все что возможно. Опять наверное для вас пополнение техникой будет.
— Наверное будет, но больше для Подвижного Корпуса, тяжёлые и средние танки старались сразу вывезти.
— Посмотрим. Ну, удачи тебе танкист.
— И тебе удачи, трофейщик — майор Нордлинг жизнерадостно заржал.
В открытые окна кабинета ворвался рёв дизельных двигателей, рота трофейных КВ возвращалась с полигона.
Неспокойная память навеяла прошлое. Лютовал враг, лютовал и мороз. Палаток в дивизии не было, отрыть землянки в промерзшей земле быстро не удавалось. На свет костров сразу летели снаряды и мины поляков. Без горячей пищи люди теряли силы прямо на глазах, дивизия таяла. Положение становилось безнадежным, тылы не успели войти в прорыв, продукты очень быстро кончились, боеприпасы экономили до последней крайности, повезло в одном — именно у них, в 84-й стрелковой уцелела машина с рацией и был запас батарей. Благодаря этому он, комбриг Коньков, стал единственным старшим командиром, среди всех попавших в окружение под Кямаря, имевшим устойчивую связь со штабом СЗФ и 50-м стрелковым корпусом. Вспомнилось как на рассвете 16 февраля искаженный радиопомехами голос Мерецкова умолял:
