Руна смерти - Курылев Олег Павлович (читать книги без сокращений txt) 📗
Когда Антон выбирался следом, старик вдруг задержал его, схватив за рукав пальто, пошарил у себя в кармане и протянул что-то вроде визитной карточки.
– Если вам еще понадобится такси, звоните в любое время. Спросите папашу Ремера. Меня позовут.
Трехэтажное здание, стоявшее на углу, действительно оказалось госпиталем. Это было видно по белым занавескам на окнах, выглядывающим из-за них на улицу людям в больничных халатах, стоявшим у подъезда «санкам» и курившему у входной двери молодому врачу, вероятно, хирургу, в длинном белом халате, завязанном сзади на тесемки. Под его подбородком висела марлевая повязка, а на халате поверх застиранных были видны свежие пятнышки красно-бурого цвета.
Стоя на противоположном углу перекрестка, Антон с Ротманном молча курили, погруженные каждый в свои мысли. Было одиннадцать часов утра. Спешить, казалось бы, некуда. Если Антон и ошибался с точным временем первого удара, то был совершенно уверен, что это может случиться лишь затемно. А возможно, что и вообще не сегодня, хотя число 13 как нельзя лучше подходило для такого события.
– Не нравится мне такое начало, – резко сказал Ротманн, отшвырнув сигарету. – Ну что, пойдем? Другого адреса всё равно нет.
Перейдя улицу, они вошли вслед за докурившим парнем в белом халате в просторный вестибюль.
– Простите, господин доктор, – обратился к нему Ротманн, – где мы можем найти медицинскую сестру Магду Присс?
– Я здесь недавно и не всех еще знаю, – отвечал тот, – обратитесь вон в то окно. Постучите, там должен кто-нибудь быть.
Они подошли к окошку «Справки», и Ротманн постучал в закрывавшую его фанерную шторку.
Посетителей в вестибюле почти не было. Только в дальнем углу у окна на скамейке сидела женщина в расстегнутой шинели и армейском кепи с орлом люфтваффе над козырьком. На ней были штаны, заправленные в большие солдатские ботинки. «Зенитчица», – подумал Антон. Рядом сидел пожилой человек в больничном халате и с забинтованной головой. «До госпиталя здесь, наверное, была школа», – размышлял Антон, оглядываясь кругом. Высоко на стенах еще висели портреты писателей и поэтов (он узнал Шиллера), ниже располагались стенды, сколоченные из деревянных реек с обрывками каких-то объявлений или расписаний. «Совсем как у нас».
Он упустил разговор Ротманна со служащей госпиталя из окошка.
– Ну что? Что они говорят?
– Пойдемте на улицу, – Ротманн направился к выходу. На крыльце он остановился и спросил:
– Вы хотите есть? Нам нужно убить целый час, потому что как раз в это время у них начинается врачебный обход.
– Так это тот госпиталь, что нам нужен?
– Похоже, что так. Хотя никакой Магды Присс здесь нет и не было.
– Да?
– А вот Эльвира Шнайдер работает, и больной по имени Зигфрид Ротманн лежит в четвертой палате. Как вам нравится такая половинчатость? Нужной улицы нет и вроде бы есть. Номер госпиталя не тот, хотя и похож. Про одну из медсестер, ту, что написала письмо, здесь никогда не слышали, но вторая, упомянутая в нем, существует.
Ротманн нервно усмехнулся и кивком предложил следовать за ним.
– Пойдемте поищем какую-нибудь забегаловку, если в этом городе еще осталось съестное.
В небольшом кафетерии, куда они вошли, было людно. Все места оказались занятыми, но как раз в это время небольшая компания из двух солдат и такого же числа девиц освободила столик недалеко от входа. Подошедшая работница заведения быстро прибрала посуду и, протерев поверхность стола, взглянула на Ротманна, как бы говоря: «Что же вы стоите?» Штурмбаннфюрер повернулся к Антону и, получив утвердительный кивок, бросил свой портфель на один из четырех освободившихся стульев. Они уселись. К ним тут же кто-то захотел присоединиться, но, разглядев майорские погоны на плечах мрачного эсэсовца, отошел прочь.
Пока Ротманн что-то заказывал подошедшему официанту, Антон, решив осмотреться, вытащил из кармана куртки очки. Он мало пользовался ими при хорошем освещении, но в сумерках близорукость давала о себе знать. В том месте, где дужка сочленяется с корпусом, защемилась какая-то бумажка, вытянутая таким образом на свет божий. Антон хотел швырнуть ее на грязный пол, но вовремя спохватился. Он узнал в этом истершемся клочке тот самый листок, что обнаружил когда-то давно в заднем кармане своих джинсов. Это был последний предмет, связывающий его с тем миром, хотя и предметом-то его назвать было трудно.
Антон засунул очки обратно и, развернув бумажку, увидел буквы и цифры, составлявшие, по всей вероятности, пин-код и пароль, списанные когда-то с интернет-карточки. Как давно это было! Как бессмысленно сейчас выглядела эта запись в мире, где нет ни компьютеров, ни Интернета. Дворжака вдруг обуяла такая грусть и отчаяние, что он готов был заплакать. Положив листок перед собой, Антон явственно представил свою уютную комнату, заставленную книгами, стол с большим монитором и хорошим цветным принтером, стены с фотографиями в рамках, мягкий стул, диванчик… Нет, лучше не думать обо всём этом. Во всяком случае, не сейчас.
Собираясь уже спрятать этот клочок бумаги обратно, он еще раз взглянул на запись и прочитал после цифр пин-кода слово «murwik». Вот где он видел это слово, подумал Антон. Именно видел, а не слышал! Тогда, лежа на кровати в своем новом пристанище, он уже читал его на этом листке. Но тогда оно ничего не означало. Впрочем, и теперь это всего лишь совпадение, не более. Не стоит придавать значения… Он еще раз рассмотрел текст: «2509228744 murwik». Его опять привлекли две четверки в конце серии цифр. Они прямо напрашивались означать сорок четвертый год. Он вспомнил, что уже ломал над этим голову, но теперь мог придать смысл непонятной тогда группе букв. Мюрвик – это место, возле которого он оказался тринадцатого октября 1944 года. И снова само собой напрашивается предположение, что цифры означают время. Но он еще в первый раз, исследуя эту запись, не нашел в них никакой логики. Правда, тогда он особо и не напрягался. Что, если время записано как-то замысловато, по-особому? Например, не день и месяц, а…
– Пейте чай и ешьте. Что вы там уставились на какую-то бумажку? – голос Ротманна вернул Антона к реальности. На столе к тому времени появились стаканы с чаем, бутерброды и две тарелки с котлетами и картошкой.
– У вас не найдется клочка бумаги и карандаша? – Ротманн молча вырвал из записной книжки чистый лист и протянул Антону свое вечное перо.
– Благодарю. Прошлый год был високосным, не помните?
– По-моему, да.
Прихлебывая чай и жуя бутерброд, Антон стал производить некие вычисления. Помянув вздохом свой калькулятор, он выписал на листок колонку чисел: 31, 29, 31, 30, 31, 30, 31, 31, 30 и 13. Затем сложил их и перевел взгляд на клочок. Полученное им число 287 располагалось как раз перед двумя четверками.
Антон перестал жевать и даже на какое-то время дышать. Он вычислил порядковый номер дня своего прибытия, то есть тринадцатое октября, и обнаружил его перед номером года. Получалось, что 28744 – это дата его появления у решетки мюрвикского парка! Осталось разобраться с числом 25092.
Антон стал лихорадочно делить его на 60. Получилось 418, 2. Что это значит? Ах да! Это 418 минут и… 12 секунд. Он снова разделил 418 на 60. Получилось 6, 96 и 6 в периоде. Черт! Хотя нет. Если на 6 часов приходится 360 минут, то на остаток – 58. И получается окончательно: 6 часов 58 минут 12 секунд. Когда же он впервые посмотрел на башенные часы в то утро, на них было что-то около пяти минут восьмого утра. Сомнений быть не могло – на этом клочке бумаги было записано точное время в секундах, дата и примерное место его появления в этом проклятом мире!
– Какого черта вы там вычисляете?
Наспех проглотив остатки бутерброда и допив чай, Дворжак спрятал обе бумажки в карман и вернул перо.
Вскоре они снова подошли к госпиталю на перекрестке. Теперь Антон получше разглядел это здание. Оно имело форму буквы «П», во всяком случае с этой стороны улицы. Между боковых крыльев находился небольшой парк, отгороженный от тротуара высокой металлической решеткой. Там был парадный вход, к которому вела короткая широкая аллея. Типичная архитектура школьного типа.
