Украшения строптивых - Миронов Арсений Станиславович (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Я не успел заметить взгляда. Когда я вновь обернулся к дарителю, он уже успел опустить на лицо медную личину с прорезями для глаз. Левая длань дружинника тяжело качнулась, встряхивая ворох собольего меха: подол шубы распахнулся, приобнажая что-то блестящее, металлическое…
Дыхание перехватило от жара, охватившего грудь. Цепь прижгла кожу сквозь толстую кольчугу — я некрасиво дернулся, кубок скользнул из пальцев и упал на колени, заливая горячим медом. Между тем даритель успел сделать еще один шаг… Он уронил шубу! Ворох собольего меха мягко, бесшумно повалился на землю. А в руке у незнакомого дружинника уже радостно просияла тугая, золотистая дуга разрывчатого лука.
Секунда — и скрамасакс уже заряжен. Обычно одной стрелы вполне хватает. Даритель мягко поднял лицо в злобной маске, красиво упал на одно колено, вздернул руку с оружием: золотые лучьи рога колюче вспыхнули на солнце… Следующая секунда показалась очень длинной. За эту секунду террорист успел прихватить железными пальцами десницы толстую, удивительно толстую цветную тетиву — и подтащить ее к уху, заодно с грязно-желтым опереньем волшебной стрелы. Ближайший телохранитель (катафракт Спиридон), сдерживавший молодых купчишек в толпе, успел обернуться и вытаращить глаза. Десятник Неро успел полностью извлечь из ножен длинный изукрашенный клинок. Царь Леванид успел пробормотать первые два слова краткой молитвы.
«Подарочек от княжича Посвиста!» — рыкнул даритель и спустил тетиву. Толпа медлительно ахнула. Желтая сухая молния ударила над головами телохранителей и рванулась к высокому крыльцу. Туда, где под красивым резным навесом в окружении остекленевших соратников замер на своем трехногом стульчике молодой князь Лисей Грецкий.
Я не понял, что произошло. Не успел даже перекреститься — не то что помолиться. Если бы стрела, начиненная тройным зарядом разрыв-травы, все-таки достигла цели, моя душа отправилась бы на посмертные мытарства нераскаянной. По счастью, этого не произошло. Данька Каширин успел бросить перчатку.
Понимаю: звучит неубедительно. Однако, говоря по совести, меня не слишком беспокоит то, насколько добрый читатель уверится в правдивости этих слов. Лично для меня важно, что Данька Каширин все-таки успел бросить эту благословенную, чудесную железную перчатку. И — каким-то волшебным образом — попал по летящей стреле.
Возможно, не обошлось без магии. Возможно, Каширин и вправду начал превращаться в ловкого богатыря. Впоследствии окружающие весьма утомили бедного Даньку расспросами: отчего да каким образом ухитрился он перебить перчатой рукавицей летящую стрелу. Данька не знал, что отвечать. Так получилось, говорил он без улыбки.
Сбитая с первичной траектории, разрыв-стрела ударила в круглый, раскрашенный грифонами, окованный железом щит меченосца Сергиоса Смелого. Сергиос стоял на верхней ступеньке крыльца и держал тяжкий щит на левой руке. Вражья стрела пронизала металл, просквозила дубовую доску, жадно впилась в руку пониже локтя. Руку меченосца прикрывала тонкая кольчуга, поверх которой застегивались поручи. Стрела пробила руку насквозь. Окровавленное, деревянное (!), раздвоенное жало с острой сине-зеленой травинкой, вставленной в тесный разрез на конце, вылезло наружу, из руки Сергиоса, на пару вершков.
Впоследствии, разглядывая неаккуратные сквозные отверстия в щите и доспехах (диаметром около сантиметра, с рваными растрескавшимися краями), я с незнакомым прежде трепетом осознал: даже толстая, трехрядная созидальская кольчуга, предусмотрительно надетая под расшитую рубаху, не защитила бы Лисея Грецкого от разрыв-стрелы.
…Крякнул раненый Сергиос; телохранители сбили меня со стульчика, потащили внутрь терема; на дворе завертелась злая суета — наши дружинники кинулись в толпу, пытаясь выдернуть террориста из рук разгневанных подданных, кинувшихся проявлять лояльность. Его вытащили уже мертвого: шлем разбит ударом боевой палицы катафракта Спиридона, а в конечностях восемь арбалетных стрел — как выяснилось, царь Леванид все-таки разместил своих стрелков на крыше терема.
— Негодяй растерзан толпою, — пробормотал задыхающийся Неро. — Его опознали: бывший Рогволодов дружинник от здешнего гарнизона. Опасность миновала, высокий князь…
— Нет, десятник Неро. Опасность не миновала. — Я покачал головой, чувствуя, как взволнованно пылает цепь златая на груди. — У него могут быть сообщники. Там, в толпе…
— Маг! В толпе должен быть маг! — прохрипел, подбегая, Данила Каширин — рожа красная, руки дрожат. — Стрела-то магическая! Дружинник работает в паре с волшебником.
— Ищите волшебника, — сказал я десятнику Неро. С грохотом захлопнулись ворота княжеского двора. «Никого не выпускать!» — заорал злобный Неро и вылетел на крыльцо; завидев посеревшее лицо греческого десятника, толпа притихла и отвалила от ступеней — как морское дно после отлива, обнажилась мостовая, усеянная свежим мусором. Неро махнул рукой — звонко щелкая подковами по камням, из-за боковой стены выдвинулся резервный десяток катафрактов. Страшные, блистающие всадники медленно вплыли в людское море, утопая в нем по колено — начали осторожно оттеснять от стены. А вверху — быстро, цепко запрыгали по крыше алыберские арбалетчики — поглядывая из-под рукавиц, поводя вправо-влево жадными заряженными крестострелами.
— Вынести хоругви, — четко скомандовал Неро. — Затравим зверька.
Вражий волшебник попал в западню и теперь нервничает. Я ощущал его присутствие, я понимал: злобный волхв судорожно мечется в толпе, шарахаясь от крестовых хоругвей, от страшных всадников с ангелами на щитах… Чародея хорошо бы взять живым. Впрочем, это будет нелегко.
Я не ошибся.
Влажный, жирный хлопок в воздухе над площадью — толпа завизжала, припадая к земле: густое, пухлое желто-зеленое облако пыли расцвело посреди двора. Какая вонь! Я напряженно улыбнулся: начались магические фокусы. Значит, в толпе действительно скрывается серьезный враг. Пыльное облако быстро расползается — это вонючий газ, сейчас начнется паника… Смотрите: передние ряды с выпученными глазами уже напирают на катафрактов… Господи! Они повалили одного всадника — вместе с лошадью! Они ломают деревья вдоль тропинки!
— Ой, гляньте-гляньте! Человечек на забрале! — визгнуло над ухом. Рыжая девка в кольчуге (Данькина подружка?) возбужденно запрыгала, указывая тонкой ручкой. Я быстро глянул на боковую стену — туда уже полетело с полдюжины скорых алыберских стрел… девчонка права. Мутно-серая фигурка скачет по деревянному навесу северной крепостной стены, к которой вплотную примыкает княжеский двор. Кто-то маленький, ловкий — карабкается, сизым клубком прыгает по покатым некрашеным доскам, как обезьяна. Мешковина пузырем, плесень в бороде… Горбун! Да это ж — дядька Плескун собственной персоной!
— С той стороны стена высока, к тому же ров! — быстро и радостно доложил десятник Неро. — Никуда не уйдет злодей. Прыгать ему нельзя — высоко.
Будто услышав слова десятника, Плескун в последний раз обернулся: кажется, погрозил темным кулачком. Потом… накинул на седые патлы грязный капюшон, примерился, и — прыгнул вниз. Наружу, то есть — в крепостной ров.
— Мертвец, — кивнул Неро. — Не меньше пятнадцати локтей высоты. Ров неглубокий, по горло. Господин, прикажи послать людей за телом?
— Посылай-ка лучше арбалетчиков на стену, — поморщился я. — Для контроля.
Арбалетчики прибежали на гребень северной стены через две-три минуты. Они успели увидеть серое прыгучее пятнышко: горбатую спину Плескуна, стремглав убегавшего по некосям в направлении ближайшего леса. К сожалению, с этой стороны крепости не было пригорода, не было околичной заставы. В пяти минутах ходьбы от крепостного рва начинались дремучие охотничьи угодья.
— Никак не возьму в толк, как старая свинья спрыгнула с городской стены и ухитрилась остаться в живых? — недоумевал растерянный Неро.
— Меня больше занимает другой вопрос, — сощурился Данила. — Как и когда он забрался на эту стену?
— Взлезти возможно только по лестивице, какова внутри башни устроена, — поспешно доложил перепуганный посадник Босята (толстяк был в шоке: скандал! настоящее покушение учинилось в подотчетном городе!). — Вход в башню запертым был с раннего утра! Самоочно проверку учинял!
