Грани веков (СИ) - Иванов Павел Викторович (читать полную версию книги txt) 📗
— Лжешь! — выкрикнул тип, похожий на цыгана. Его лицо перекосилось от злобы, когда он выступил вперед, глядя на патриарха. — Ты, Иов, потому Годуновых прикрываешь, что тебе они патриарший клобук пожаловали!
Патриарх смерил его взглядом.
— А ты, Михалко Молчанов, известный плут и чернокнижник — по царю, стало быть, и свита!
— Православные! — возвысил он голос, поднимая над головой шапку Мономаха. — Сей венец я возлагаю на главу истинного государя — сына Бориса Годунова, Федора! Не слушайте волков сих хищных в овечьих шкурах — лжи и клеветы исполнены уста их! Аз, грешный, свидетельствую, что Божиим судом царевич Димитрий в Угличе пятнадцать лет тому назад от падучей скончался! И князю Шуйскому о том лучше прочих известно — кого, как не его царь Борис в Углич посылал, дабы расследовать все случившееся по совести и по закону! А теперь, князь, ты вместе со смутьянами и изменниками народ мутить вздумал?
Шуйский нервно сглотнул.
— Я… Меня заставили! — хрипло сказал он. — Борис, лукавый душегубец, угрозами и лестью уговорил меня прибегнуть к обману! Ныне в том каюсь перед всем православным людом, и свидетельствую, как на духу — царевич Димитрий жив! Он спасся от убийц годуновских и скрывался до срока в землях ляшьих! Ныне же время пришло ему вернуться по предсказанному — воссесть на трон отца своего! Покайтесь, православные! За грехи годуновские земля наша расплачивается гладом и неурожаем!
— Стража! — выкрикнул Федор. — Хватайте бунтовщиков! В темницу их всех!
Несколько стрельцов двинулись по направлению к группе, но остановились, когда в руках окружавших ее толпы появились кистени, ножи и даже пистолеты.
— Оружие в доме господнем! Одумайтесь! — голос патриарха теперь гремел под сводами собора. — Аще кровь прольете здесь — на главы ляжет каждого из вас и всех родов ваших, до седьмого колена! Не прикасайтесь к помазанным моим — глаголет Господь! Се — ныне я объявляю Федора Борисовича законным царем вашим и помазанником Божиим, а тем, кто посмеет присягнуть самозванцу и пойти против законного государя — анафема!
Коган затаил дыхание. В словах этого тщедушного старика звучала такая сила, что, на какое-то мгновение, ему показалось, что толпа сейчас отпрянет, падет на колени и единодушно покается.
По лицу Шуйского и Шерефединова было видно, что на них также подействовала речь патриарха — они переглянулись.
Внезапно, вперед выступил Молчанов — он выхватил из рук патриарха шапку Мономаха, которую тот уже опускал на голову Федора.
— Не бывать годуновскому щенку царем! — крикнул он. — Хотим царя Димитрия Иоанновича!
С этими словами он бросил шапку Шерефединову, который подхватил ее и поднял на вытянутых руках. — Димитрия Иоанновича! — срывающимся фальцетом крикнул он.
— Димитрия! — подхватили в толпе. — Хотим Димитрия!
Коган с нарастающим страхом, понимал, что Федор утрачивает контроль за ситуацией. По сути, единственной преградой между ним и бунтовщиками оставался патриарх.
Похоже, Иов также понимал это. Он что-то сказал Федору, и тот, вместе с царицей, в плотном окружении стрельцов, двинулся к выходу из собора, потеснив Шерефединова с Шуйским.
Это было похоже на стремительное бегство — вслед ним неслось улюлюканье и свист.
Коган, протиснувшись сквозь толпу к Настасье, ухватил ее за рукав. — Уходим! Скорее! — выдохнул он. Та кинула на него испуганный взгляд, но кивнула и последовала за ним.
— Пусть уходят! — крикнул, перекрывая шум, Шерефединов. — Мы не тати — не прольем крови христианской в храме божием! Василий, — обратился он к своему угрюмому спутнику, — дуй на колокольню — бей в набат! Сейчас всю Москву подымем!
— Анафема! — прогремел голос Иова. — Всем вам, ворам и святотатцам — анафема!
Молчанов вцепился в клобук и сорвал его с патриарха. — Ты не патриарх больше! — торжествующе крикнул он. — За то, что служил обманщику Годунову — разжалуем тебя! Отныне на Москве будет другой патриарх — честный!
— Тебе ли говорить о чести, — отвечал старик.
— Проводите монаха Иова в его покои, — распорядился Шерефединов, кивая двоим рослым мужикам рядом с ним. — А теперь, — голос его дрогнул, — во дворец!
***
Глава 44
***
Мелкий холодный дождь поливал вторые сутки.
Ярославу казалось, что на нем не осталось ни одной сухой нитки, тело болело от непрерывной тряски на коне, живот сводило от прелых яблок и размякших корок хлеба.
Настроение тоже было подмоченным, впору затянутым тучами небу и раскисшей грязи на дороге.
Михалыч так и не объявился — не то решил остаться в Серпухове, не то отстал от них и потерял след. С Ириной они почти не разговаривали — та была не в духе, и постоянно огрызалась.
Они остановились на очередной привал (последний перед Тулой, со слов Беззубцева) в придорожной корчме, где, к величайшей радости, в зале был огромный, пышущий жаром каменный очаг.
Пока они ждали еду, Ярослав присел на корточки перед огнем, вытянув руки, наслаждаясь теплом. От мокрой одежды валил пар.
Беззубцев о чем-то переговаривался с Афоней; Ирина, сбросив тулуп, прислонилась спиной к бревенчатой стене и прикрыла глаза.
Трактирщик принес поднос с двумя дымящимися куриными тушками и запотевшую глиняную корчагу, к которой сразу с жадностью припал Беззубцев.
— Эй, Яр! — позвал он, оторвавшись. — Хватит там бока поджаривать — иди к нам, выпей!
Глаза его довольно блестели. — Добрые вести! — сообщил он, понизив голос, когда Ярослав сел рядом. — Сказывают, под Кромами Димитрий третьего дня разбил царское войско, и сейчас движется к Москве!
— Значит, нам не нужно будет ехать в Путивль? — с облегчением спросил Ярослав.
Беззубцев хохотнул. — Если слухи верны, то в аккурат под Тулой с ним встретимся! Он довольно огладил усы. — Скоро, брат, будем на месте!
Ярослав кивнул и потянулся к ароматно пахнущей курице.
— Юшка! — раздался голос за его спиной. — Ты?!
Беззубцев сощурился, и рука его потянулась к эфесу сабли, однако, секунду спустя, он вытаращив глаза, вскочил на ноги.
— Ваня?!
Ярослав с удивлением наблюдал, как Беззубцев и какой-то рослый казак стискивают друг друга в объятиях.
Ирина толкнула его локтем в бок. — Это же Ворон! — прошептала она.
— Точно! — выдохнул Ярослав.
Человеком, узнавшим Беззубцева оказался тот самый предводитель разбойников, которого они встретили тогда, в лесу, на поляне.
— Атаман! — ахнул Афоня. — Живой!
— Садись с нами, выпьем! — Беззубцев от души хлопнул атамана по спине.
Тот, ухмыляясь, собирался было что-то сказать, но бросил взгляд на Ирину и замер с открытым ртом.
— Ты! — неверяще воскликнул он.
Беззубцев растерянно переводил взгляд с одного на другого. — А ты откуда ее знаешь? — удивился он.
— Да уж, встречались, — криво усмехнулся атаман. — И ты здесь! — прибавил он, глядя на Ярослава. — Знаешь ли ты, Юшка, кто они?!
— Шш-ш! — оборвал его Беззубцев, быстро оглядываясь по сторонам. — Не шуми на весь трактир! Знаю! Они со мной в Путивль к государю Димитрию едут.
— К государю? — переспросил Ворон, недоверчиво косясь на Ирину. — Ну-ну… Только зачем же вам его в Путивле искать, когда он еще днем в Тулу пожаловал?
— Ну? — изумился Беззубцев, и в восторге хватил себя кулаками по бокам. — Вот удача! Стало быть, сегодня засветло у него будем!
Ворон усмехнулся. — К нему нынче так легко не попасть, — сказал он. — После Кром много народу к нам пришло, теперь у него своя свита, и охрана. Но я к нему вхож, так что могу проводить.
— Ничего, меня в любое время пустят, — хитро подмигнул Беззубцев. — Но, коли составишь компанию — будем рады!
Судя по выражению лица Ирины, лично она особой радости по этому поводу не испытывала.
— Добро! — кивнул Ворон. — Стало быть, заканчивайте трапезу — и выдвигаемся!
***
— Вот это сила! — восхищенно выдохнул Беззубцев, глядя с высоты холма на расстилающуюся перед ними панораму.
