И аз воздам - Шопперт Андрей Готлибович (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗

Надо отдать должное сэру Уитвору, все у него отлично получилось. Почти пять миллионов рублей, что он раздал заговорщикам, позволили устранить Павла I, после чего на время была устранена и угроза русско-французского союза против Англии. Пять миллионов и Индия с большой войной, что перевесит?

Но раз не могут ответить Георг и граф Уитвор за содеянное, то ответит сэр… Как там его Ивашка обзывал – барон Фицбергердер. Заодно послужит еще для одной полезной штуки.

– Сема, мать твою, не дергайся! Иди спокойно, дыши воздухом весенним. Как вас только в Москве не повязали, нервных таких. И повторяю, живым никого не оставлять. Обязательно контрольный укол шилом в глаз.

– А если баба? – пробурчал сбоку Ивашка, который Иннокентий.

– Ну, мы в масках, там видно будет. С женщинами не воюем, но если там прислуга – это одно, а если кто из графьёв-князьёв – это другое. Те меня могут опознать. Не лишку в Питере великанов.

Перед этим ехали в купленной Семой карете по Санкт-Петербургу.

– Всё, Ивашка, тормози здесь, – крикнул Петр Христианович в открытое окошко кареты.

– Чего? – Ивашка повернулся в графу.

– Останови карету. – Как-то в прошлое попаданство легче было. Тут за каждым словом следить надо.

Остановил Ивашка карету у подворотни, и вот теперь идут, изображая офицера измайловца и трех унтер-офицеров, за командиром следующих. А Сема оглядывается и с ритма сбивается. Ну, удивляться особо некому. По Петербургу ночью молодежь под ручку не прогуливается. Улицы не освещены, да еще и кое-где перегорожены рогатками. А нефиг по ночам шляться, но здесь в самом центре города рогаток нет, и они проехали спокойно. Темно, только окна домов кое-где слабый свет излучают. Свечу зажгли хозяева. Пииты сидят, вирши по ночам крапают. Или джентль-мены в покер играют. Здесь же на Английской набережной и Галерной живут в основном наглы. Их сейчас в Санкт-Петербурге не меньше полутора тысяч. Облюбовали себе этот квартал и поселились, и все увеличивается их община и увеличивается.

– Так, парни, пришли.

Глава 5

Событие двенадцатое

Вход был освещен. Горел в окне, что туда же во двор выходило, маленький масляный светильник. Капелька света, но не полная темнота. Интересно, зачем в окне светильник? Сразу и узнали, как только подошли к двери, даже не подошли еще, в паре шагов были, как лязгнул засов, и дверь стала открываться. Ну, явно не их встречают, Брехт ускорился. На крыльце одновременно оказались выходивший из дома господин в черном макинтоше и граф. Как всегда, все с самого начала пошло не по плану. Не надо ломиться в дверь с риском перебудить половину Галерной улицы и кричать недоверчивому наглу, что у него, мать его, письмо барону от императора Александра. Сами открыли, но хорошо ли это? Кто этот господин? А ну как полезный какой для русской истории человек. Папа Пушкина? Или Толстого? Поздно гадать. Товарищ выходил задом, продолжая с кем-то разговаривать через порог, Петр Христианович положил ему левую руку на плечо, сунул в печень клинок кортика адмиральского, с которым и пошел справедливость восстанавливать. Удобное оружие, и достаточно длинное, и тяжелое, и в то же время – не сабля, не мешается.

– И-и-и, – засвистел проткнутый посетитель посла, он бы и закричал, наверное, но граф ему рот успел зажать и втолкнуть назад в черный проем двери.

– За мной, – Брехт вступил в эту темноту.

Внутри было даже светлей, свеча была в руке у мужика в сюртуке черном, и лампа та, похожая на лампу из сказок про Аладдина, с жемчужиной пламени оранжевой на носике на подоконнике стояла. А прямо напротив было зеркало, в котором эти оба огонька отражались.

– What’s going on? [6]– Мужик в черном приподнял подсвечник.

Брехт ждать не стал, он отпустил переставшего пищать посетителя и левой рукой, в правой был кортик адмирала Синявина, провел классический хук в подбородок нагла. Свеча вылетела из подсвечника и, ударившись о зеркало, погасла, подсвечник тоже вырвался на свободу, но до зеркала не долетел, загрохотал по каменному полу прихожей. Мужик в сюртуке, отброшенный ударом, до зеркала тем более не долетел, свалился на пол и, прокатившись по мрамору или граниту отшлифованному, доскользил до стены и прикорнул перед зеркалом.

Осталась только лампадка эта волшебная гореть. Необычная вещь в Северной Пальмире, так наглы, они весь мир ограбили, эту из Персии какой приволокли или из самого Багдада.

– Сема, вяжи этого. Разберемся потом, ху из ху.

– Так можа прирезать эту тварь, чего время терять, – Иннокентий вытащил из кармана веревку.

– Ванюша, «тварь» не обзывательство, а творение Бога. Ты хочешь божие творение отпустить без покаяния? А если это хозяин, и только он знает, где лежат стерлинги. – Брехт помог спеленать все еще находившегося без сознания англичанина. Хороший получился удар. Наложилось поставленное Светловым умение на геркулесовую силу Витгенштейна.

– Сема, дверь запри, нужно обойти весь дом и всех связать для начала, потом найти среди них барона Фицгерберта.

Петр Христианович пошарил под зеркалом и разыскал отлетевшую свечу, вставил ее назад в отверстие подсвечника и запалил от лампы Аладдина. Поднял повыше, оглядеться, и чуть не обмочил штаны – прямо в метре от него стояла фигура призрака. Белая длинная рубаха колыхалась у пола, и шевелились седые волосы на голове.

– What’s going on? – хриплым голосом во… прохрипел призрак.

Говорили же по телевизору, что английский язык беден. Еще не верил. Да, в нем вообще вот только три слова и встречные все только эти три слова и произносят.

– Who are you? [7]

О, новые слова появились.

Бац, Брехт и этого с левой приголубил. Всё, не получится диалога, а так хотелось поупражняться в произношении. Особенно в возвратных глаголах. Тo kill oneself – это покончить с собой или покончил с собой. В следующий раз.

– Сема, и этого вяжите и про кляпы не забудьте, а то очнутся и тревогу поднимут.

Ивашки с Семеном склонились над напугавшим Петра Христиановича призраком, а сам сокрушитель наглов обследовал с высоко поднятой свечой прихожую. Большое помещение, квадратов тридцать. Ну, вроде пусто, очередных местных с одинаковыми вопросами не возникнет. Рядом с зеркалом стоял комод и дальше был не закрытый проем на лестницу. Брехт прислушался. Было тихо, почти. Потрескивали дрова прямо над ним в печи. На втором этаже, значит. Ивашки и Сема управились с призраком к этому времени. Дело нехитрое, и веревки и кляпы приготовили заранее.

– Пошли на второй этаж. Иннокентий, ты тут постой, если кто будет стучать, запускай и… Ну, понятно. Пошли, братва.

Лестница была деревянная и с первых же шагов начала скрипеть. Ну кто так строит? Брехт и так старался наступать не на середину ступеньки, а как можно ближе к стене. Зато Ивашка с Семой скрипели так скрипели, учить их ходить по стеночке и на цыпочках времени не было, так что и граф бросил ерундой заниматься и, перепрыгивая через ступеньку, стал подниматься на второй этаж. Попали в большое помещение, у стены напротив выложена большущая печь, плиткой изразцовой украшенная, через открытое поддувало сочился неровный свет огня, рядом с печью приличная поленница.

– Сема, пошли со мной. Ивашка, вон у той двери встань, полено вон возьми, глуши им, если кто войдет, все нужны живые, пока барона не найдем.

Из комнаты с печью были две двери, Брехт, примерно представив, где они в доме находятся, двинулся направо, переложив кортик в другую руку, костяшки на левой уже сбил. Болели.

Событие тринадцатое