Сто килограммов для прогресса (СИ) - Кузнецов Константин Викторович (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
— Боярин! Не убивай! Таторва мя полонили! Холоп я, Вторуш, Терентия холоп. Не губи душу православную!
Вдруг у меня вырвалось:
— Какой ты православный ежели Вторуш?!
— Не! Не! Феодором крещен я! Вот те крест! И крестик у меня под рубахой, деревянный — татары не позарились.
— Вот что Федя, успокойся. Я тебя убивать не буду, я тебя совсем наоборот — спас. Давай руки развяжу. — и ножом надрезал намотанные веревки, потом размотал до конца. Федя тихо застонал, растирая затекшие запястья.
— Ну ты как, совсем плох?
— Ноги болят, второй день за ними бегу, и хлебца бы, а то они еды не дают, пока до стана не дойдут, только из ручьев пил.
— Полежи, отдохни, сейчас покормлю, все хорошо будет!
Пошел попинал татар — никто не шевельнулся. Привязал коней к веткам, чтоб не разбежались. Обшарил татар, подавляя брезгливость, надо привыкать. То, что я убил двух людей, пока никак на моей морали не отразилось, может еще не осознал.
Были обнаружены: сабля, копье, три ножа, два лука (один сложный, солидный, второй — палка с веревкой), с полсотни стрел, топорик на длинной ручке, круглый щит — это из оружия. В сумках на лошадях — кожаные фляги, мешочки с твердыми лепешками и твердым сушеным мясом, кошель с шестью кривыми стертыми серебренными монетами и какое-то барахло. В дерюжных мешках на третьей лошади было: мясо сырое, мешочек с зерном — пшено что ли — мешочек с мукой и куча железок — топор без топорища, гвозди-костыли, какие то полоски и т д.
Найденную еду разложил перед Федей.
— Кушай, Федя, кушай.
— Благодарствую, дай Бог тебе здравия, боярин!
Ну вот, думаю, самозванство само начинается, рискну поддержать, только бы пока никакому князю не попасться. Пока Федя ел, я разбирался с трофеями. Когда он доел, присел на землю рядом с ним.
— Ну расскажи, что у вас тут случилось.
— Расскажу все, но изволь мне узнать имя твое, чтоб с вежеством говорить.
— Отчего же, Андрей Васильевич… ну Андрей сын Василия в смысле.
Федя подскочил, поклонился.
— Благодарствую, боярин Андрей сын Василия за спасение и доброту.
— Ну — ну, сиди Федя.
Федя сел и стал рассказывать, что двадцать два года ему, что жил он в деревеньки за Рясским полем (это Ряжск что ли?), лес там густой, дикие татары не суются, а ордынцы давно не появлялись, расчищали поля в лесу, но полей тех мало, а князь рязанский еще тягла добавил. И сосед их, Терентий, придумал уйти на полдень, место знал тут хорошее. Дочка у него замуж вышла, он жену Феклу с дочкой оставил, у Феклы брат в войске князя неподалече.
Терентий жилье распродал, корову отдал отцу Вторуши-Федора, а Федор в оплату в холопы к Терентию на три года, и еще Терентий будет отдавать каждый год по десять пудов ржи после урожая. И вот они втроем, по зиме еще, Терентий, Федор и сын Терентия Ивашка, с лошадью, санями и тремя козами пришли на «хорошее место». Поле, окруженное лесом. Срубили избу, по весне вспахали и посеяли. Все хорошо было, рожь на новой земле росла изо всех сил. Но на днях их нашли дикие татары, лес был недостаточно густой.
— Это точно дикие, не ордынцы? — кивнул я на трупы.
— Точно, вон видишь какая голытьба, особенно этот худой. И ордынские татары войском ходят, хотя бы десяток, порядок у них.
Вот нашли их татары, а Терентий принялся защищаться, в полон не захотел. Убили его. А Федору дали по голове и связали.
— Что же ты Федя защищаться не стал?
— Так убьют же.
— А в полон? На галерах сгинешь.
— Так то потом. И вот ты же меня спас.
Да уж.
— Постой! А Ивашка?
— Он там заховался, его у избы не было, когда татары подскочили. Так в лесу и сидит. Ну сейчас уже в избе, татары избу жечь не стали. Только хлеба там нет, козы все здесь, кивнул он на мешки, и железо все выгребли, даже с лопат кромки.
— Какие кромки?
— Эти. Федя взял из кучи полосу железа, сложенного вдоль. — На лопату набивается, чтоб копать шибче.
— Так у вас лопаты деревянные?
— Ну не костяные же.
— Так, поехали Ивашку выручать!
Федя замялся — мне бы обувки какой — намекнул он поглядывая на трупы татар.
— Все, что на татарах — твое. Хотел добавить — если не побрезгуешь — но не стал.
Федя бегом заковылял к трупам.
— Только оттащи их в кусты — добавил.
Вернулся Федя в «новых» сапога и штанах.
— Ну пограбил татар?
Федя смущённо улыбнулся.
— Возвернулось зло нехристям. Андрей, а ты свои стрелы вынул уже? А лук твой где? Это татарина лук, я точно помню.
— Вот мой самострел.
— А я думал дубинка чудная, деревянная, ручка медная, шип железный посередке. Еще на ремне.
— Вот отсюда стрелка малая вылетает и дырявит. Подробнее в дороге расскажу. Ты мне лучше скажи, вот Терентия нет, ты чей холоп теперь?
— Вроде ничей, но их семье должен Фекле и Ивашке, полкоровы где-то — сообразил он.
— Ты воевать чем умеешь?
— На кулачках могу, а смертным боем — не, не учен. Ивашко и то больше учен, его дядька учил, вой княжеский.
— Ну раз ничей холоп, иди ко мне служить. Долг твой полкоровы выплачу, и оплату вдвое от Терентьевой, серебро у меня есть — показал я на ладони татарские монеты.
— Пойду. А что делать?
— А что скажу то и делать. Воевать ты не можешь пока, а если научишься, то боевому холопу еще больше оплата.
— Давай боярин Андрей сын Василия, холоп я твой по такому ряду.
— Ну вот и хорошо. Слушай приказ, Федор, собираемся в поход на терентьевский хутор Ивашку спасать. Обиходь лошадей, вещи собираем.
— Тут еще такое дело, ты говорил тебя татары в стан вели. — Показал я рукой на юго-запад вдоль дороги.
— Да, хотели до ночи успеть но не успевали, вот меня и подгоняли.
— Получается верст тридцать?
— Три десятка? Ну может.
На стрелке получается.
— Вот что, Федя идем за Ивашкой, потом идем искать стан татарский, там еще полон наверняка. Освободим наших. А нет, так просто татар побьем. — ух какой я — подумалось.
— Их там много Федь?
— Вряд ли их там сотня, чтоб они по двое ходили. Да и эти пришли в однуконь. Ордынцы всегда с заводными ходят. Тати они татарские.
— Давай с собой лишнего не брать, остальное припрячем в лесу, все равно мимо возвращаться. Мясо придется с собой брать, испортится.
— Они его на хуторе подкоптили, но соли нет, портиться будет.
— Собираемся.
Едем шагом.
— Сколько до хутора?
— По дороге десяток и пять верст.
— Пятнадцать?
— Ага. И еще нашим лесом верст семь.
— До ночи не успеем?
— Нет.
На ночлег встали как свернули с дороги, у ручья. Накипятил воды, залил фляги, поставил варится пшено. Козьи ноги развесили повыше над костром, а одну обжаривал на огне, и обжаренное срезал слоями, получалась шаверма — вкусно но пресно без соли. Потом поели распаренное пшено, Федя вырезал себе подобие деревянной ложки, и восхищался «серебряной «посудой. Я объяснил, что это титан — легче и тверже. Вроде убедил.
Утром встал с болями в ногах — полдня на коне с непривычки. Потихоньку размялся. Позавтракали холодной едой, попили воды и в путь. Тут уже тропу не видно, только Федя знает как ехать. Часа через три говорит — вон хутор.
— Я с татарскими конями в лесу постою, а ты иди Ивашку зови. Расскажи ему все, как успокоится, меня зовите. Вот дай ему нож татарский сразу, для уверенности.
Ивашка оказался крепким тринадцатилетним пацаном. Но таким взрослым. Похоронил отца, деревянной лопатой копал. Варил себе кашу из цельной ржи и грибов. Даже не голодный.
— Боярин Андрей, а ты правда тех татар побил?
— Правда, в кустах у дороги валяются.
— А ты меня возьмёшь с собой татар воевать?
— А что ты умеешь?
— Меня дядя Фока всему учил. Взрослый лук я пока не дотягиваю, а из самострела точней иных воев могу.
— Самострел говоришь. А про огненный бой слыхал?
— У князя рязанского есть кулеврина, туда зелье сыплют потом жгут потом грохот страшенный и дробом аж стенку избы ломает!
