Машина различий - Гибсон Уильям (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Олифант ждал.
— Сомнительно как-то.
— Почему, мистер Крите?
— Насколько мне известно, Коммуна вовсе не заинтересована в нарушении британского статус-кво. В отношении американской классовой борьбы ваши радикалы выказали себя благожелательными наблюдателями. Более того, ваша страна повела себя почти как наш союзник. — В тоне Крите слышалась горечь, некий перекисший цинизм. — Похоже, Британии очень хотелось, чтобы коммунары отобрали у Северного союза его самый крупный город.
Олифант осторожно поерзал, пытаясь устроиться на неудобном стуле.
— Вы ведь, кажется, хорошо знали мистера Маркса? Чтобы извлечь из Крите данный клочок информации, нужно было задеть главную его страсть.
— Знал? Я встречал его с корабля. Он обнял меня и тут же попросил в долг двадцать долларов золотом, чтобы снять квартиру в Бронксе! — В сдавленном смехе Крите звучала яростная, всесжигающая ненависть. — С ним была и Женни, только брак их не пережил революции… И в то самое время, когда товарищ Маркс изгнал меня из Коммуны за пропаганду “религионизма и свободной любви”, сам он спал с ирландской шлюхой, фабричной девкой из Бронкса, вот уж действительно свободная любовь! — Бледные, с неухоженными ногтями руки Крите рассеянно перебирали листы какой-то рукописи.
— Вас жестоко использовали, мистер Крите.
Олифант подумал о своем друге, лорде Энгельсе; непостижимо, как это блестящий текстильный магнат мог связаться — хоть бы и косвенно — с людьми подобного сорта. Маркс исключил Крите из так называемого Центрального комитета Коммуны, — а Северный союз назначил премию за его поимку. У Крите не было ни гроша за душой; он достал документ на чужое имя и отплыл третьим классом из Бостона с женой и дочкой, чтобы присоединиться к тысячам американских беженцев, мыкавшим горе в Лондоне.
— Так эти актриски из Бауэри…
— Да? — подался вперед Олифант.
— В партии много фракций…
— Договаривайте, договаривайте.
— Анархисты, выдающие себя за коммунистов, феминистки, последователи самых разных ошибочных учений, тайные ячейки, неподконтрольные Манхэттену…
— Понимаю, — кивнул Олифант, думая о кипах желтых распечаток с показаниями Уильяма Коллинза.
Снова пешком и снова — окольным путем Олифант прошел Сохо до Комптон-стрит и остановился у входа в трактир “Красный кабан”.
“АЗАРТНЫЙ ДЖЕНТЛЬМЕН, — сообщала ему большая афиша, — стойкий сторонник уничтожения этих паразитов презентует ЗОЛОТЫЕ ЧАСЫ С РЕПЕТИРОМ СОБАКЕ-ПОБЕДИТЕЛЬНИЦЕ весом менее 13 3/4 фунта”. Чуть пониже висела раскрашенная деревянная вывеска: “Всегда в наличии крысы для джентльменов, желающих опробовать своих собак”.
Толкнув дверь, он окунулся в смесь табачного дыма, испарений горячего джина и острой звериной вони.
Длинный, с низким потолком бар был переполнен людьми всех слоев общества, многие держали под мышкой собак — бульдогов, скайтерьеров, коричневых английских терьеров; на грубооштукатуренных стенах висели связки кожаных ошейников.
— Вы прибыли в кэбе, сэр? — спросил подошедший Фрейзер.
— Пешком, у меня была встреча.
— Эй, там! — крикнул бармен. — Не загораживайте стойку!
Началось общее движение в сторону зала, где юный официант выкрикивал: “Делайте ваши заказы, джентльмены!” Сопровождаемый Фрейзером, Олифант последовал за толпой господ-игроков. Над камином в застекленных ящиках красовались головы животных, прославившихся в былые дни. Олифант обратил внимание на голову бультерьера с непомерно выпученными стеклянными глазами.
— Видок — словно ее придушили, — заметил он, указывая на ящик Фрейзеру.
— Попортили при набивке, сэр, — отозвался официант, блондинистый юнец в засаленном полосатом фартуке. — А ведь какая была сучка, высший класс! Я видел, как она душила по двадцать штук за один заход, хотя в конце концов они ее сделали. Канализационные крысы, они же заразные, мы каждой собаке после каждого боя полощем пасть мятной водой, но все равно язвы появляются и на небе и на деснах.
— Ты сынишка Сейерза, — уверенно констатировал Фрейзер. — Он нам нужен на пару слов.
— Я помню вас, сэр! Вы еще приходили тогда насчет того ученого джент…
— Папашу, Джем, и побыстрее! — оборвал его Фрейзер, не дав парню объявить собравшимся, что в зале присутствует фараон.
— Он там, наверху, организует освещение, сэр, — ответил Сейерз-младший.
— Молодец, — сказал Олифант, вручая молодцу шиллинг.
Олифант и Фрейзер поднялись по широкой деревянной лестнице в помещение, бывшее когда-то гостиной.
— Какого хрена, яма закрыта! — рявкнул толстяк с рыжими бакенбардами.
Яма состояла из круглого деревянного помоста футов шести в диаметре, обнесенного высоким, примерно по пояс, барьером. Выкрашенный белой краской помост был залит светом восьмирожковой газовой люстры. Шарообразное брюхо мистера Сейерза, хозяина “Красного кабана”, было туго обтянуто шелковым жилетом, в левой его руке судорожно билась крыса.
— Ах, это вы, мистер Фрейзер. Мои извинения, сэр! — Ухватив несчастную тварь за горло, он ловко выломал ей клыки — безо всяких приспособлений, кроме ногтя большого пальца. — Вот, заказали дюжину беззубых. — Бросив изувеченную крысу в ржавую проволочную клетку к нескольким ее товаркам, он повернулся к нежданным гостям. — Чем могу служить, мистер Фрейзер?
Фрейзер продемонстрировал сделанный в морге снимок.
— Знаю такого, знаю, — кивнул Сейерз. — Крупный малый, длинноногий. И дохлый, судя по этой картинке.
— Вы в этом уверены? — Теперь Олифант явственно чувствовал запах крыс. — Это он убил профессора Радвика?
— Да, сэр. У нас тут публика самая разная, но аргентинские великаны встречаются не так уж и часто. Я прекрасно его помню.
Фрейзер уже вынул блокнот и что-то в нем писал.
— Аргентинские? — переспросил Олифант.
— Он говорил по-испански, — развел руками Сейерз, — или мне так показалось. Только вы поймите, никто же из нас не видел, чтобы он там кого резал, а вот что он был в заведении той ночью, так это точно.
— Капитан пришел! — крикнул от двери сын Сейерза.
— Вот же мать твою! А я еще не повыдергивал зубы и у половины его крыс!
— Фрейзер, — сказал Олифант, — мне что-то захотелось теплого джина. Давайте спустимся в бар и позволим мистеру Сейерзу завершить приготовления к вечерним боям. — Он нагнулся, чтобы поближе рассмотреть большую клетку, сплетенную из толстых железных полос и чуть не до половины заполненную копошащейся серой массой.
— Осторожно пальцы, сэр, — предостерег Сейерз. — Цапнет какая, так надолго запомните. А эти к тому же не из самых чистых…
В общем зале молодой офицер, очевидно — тот самый капитан, угрожал покинуть заведение, если его будут тут мурыжить.
— На вашем месте я не стал бы этого пить, — сказал Фрейзер, с сомнением глядя на кружку подогретого джина. — Намешают там всякого.
— Вообще-то очень даже неплохо, — ответил Олифант. — Чуть-чуть отдает полынью.
— Одурманивающий яд.
— Совершенно верно. Французы применяют его в травяных настойках. А что вы скажете об отважном капитане? — Олифант указал кружкой на означенного
молодого человека, который возбужденно метался по залу, разглядывая лапы то одной, то другой собаки, и кричал, что уйдет немедленно, если не откроют арену.
— Крым, — сказал Фрейзер.
Капитан наклонился взглянуть на когти молодого терьера, сидящего на руках у смуглого, довольно тучного человека, чьи напомаженные локоны крыльями выпирали из-под котелка.
— Веласко, — злорадно пробормотал Фрейзер и в мгновение ока оказался рядом с напомаженным типом.
Капитан вскинул голову, его красивое молодое лицо передернулось в мучительном тике, и перед глазами Оли-фанта поплыл кровавый Крым — полыхающие города, белые цветы человеческих рук, распускающиеся в липкой, взбитой снарядами грязи. Он содрогнулся, сделал над собой усилие и выкинул страшные видения из головы.
— Разве мы знакомы, сэр? — осведомился капитан у Фрейзера; в его голосе звенело хрупкое, опасное веселье.
