На исходе лета - Хорвуд Уильям (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt, .fb2) 📗
— Я хочу идти дальше, — сказала она, словно разговаривая сама с собой, — хотя мы и устали. Сейчас мне бы хотелось быть поближе к Камням.
— Мистл! В пути нас настигнет ночь, выпадет роса, а если станет холоднее, образуется туман и не видно будет ни зги, — возразил Каддесдон. — Во всяком случае, и здесь я ощущаю тревогу, а уж каковы эти Камни, мне и подумать страшно. Давай подождем до утра — вдруг нам повезет и выглянет солнышко, осветит нам путь.
Но Мистл не слушала его. Она устремила взгляд куда-то вдаль, за холмы, в сгущающуюся мглу.
— Он сейчас приближается… или мы. Может быть, он идет туда же, куда и мы.
— Кто? — с раздражением спросил Каддесдон, отпрянув, когда рядом с ними шевельнулась трава.
— Не знаю. Я только знаю, что это он, — прошептала Мистл. Потом неожиданно она поднялась и пошла, и Каддесдон, которому не улыбалось остаться здесь одному, поспешил за ней.
Итак, во мраке и тумане они добрались до больших каменных полей, находящихся к западу от Семи Холмов. Сюда зимой, после разгрома Священных Нор, храбрый Спиндл принес шесть из семи Заветных Камней. А позднее Спиндл привел в это же место Босвелла и Триффана, и этот великий крот, тогда еще молодой, принес последний Заветный Камень и бросил его среди Камней, которые так таинственно выглядят в этих полях.
Все это было неизвестно Мистл и Каддесдону, но оба ощущали могущество этого места. Они молча смотрели, как с наступлением ночи ярче светят звезды, а Камни будто становятся еще выше. Они рискнули немного побродить по каменным полям, рассматривая разбросанные осколки Камней, валявшиеся вокруг, — многие были меньше, чем их лапы. Камни, возвышавшиеся на фоне ночного неба, казались близкими, однако, когда кроты приближались, они слово отступали, как будто могли двигаться. Казалось, когда один показывался, другой снова таял в сумерках.
— Не бойся, — сказала Мистл, дотрагиваясь до Каддесдона. — Среди таких Камней крот в безопасности. Я выросла возле Камней Эйвбери, и это они помогли мне сбежать… Пожалуйста, не бойся. Это самое священное место, Каддесдон. Разве ты этого не чувствуешь? Я думаю… думаю, здесь что-то начиналось, давным-давно, и в прошедшие века много кротов стояли здесь, как мы с тобой сейчас, и чувствовали себя такими же смиренными. Виолета говорила, что крот, который ощущает страх среди Камней, на самом деле просто боится чего-то в себе самом.
— Я бы испугался, если бы тебя не было рядом, — ответил Каддесдон, и голос его слегка дрожал. — Там, где нет Камней, темно, а на них трудно смотреть — словно там какой-то свет, который не совсем виден, а если виден, то все время перемещается.
— Каддесдон, — прошептала Мистл, протягивая к нему лапы.
Быстро повернувшись к ней, он увидел при свете звезд, что глаза ее полны слез, и, приблизившись, прижал к себе.
— Я чувствую, что здесь многое случилось и еще случится. Здесь кроты, которым нужна помощь, и другие, что еще придут, и я хочу прикоснуться ко всем и прижать к себе, как ты прижимаешь меня.
— Ты не можешь помочь всем, Мистл, хотя иногда я думаю, что тебе хочется попытаться. Ты не можешь любить всех нас.
— Да, — согласилась она и, заплакав, тоже прижала его к себе. — Но ты прав: мне хочется попытаться.
— А тот крот, которого, ты сказала, хочешь встретить, тоже здесь?.
Мистл смотрела на туманные силуэты Камней, и каждый из них казался кротом, поднявшимся во весь рост. Повсюду она видела очертания кротов, которые были когда-то или еще будут.
— Не знаю, — прошептала она звездам, мерцавшим в небе, — но я так не думаю… он такой, как мы, точно такой же. Он существует сейчас, именно сейчас.
Каддесдон с удивлением обнаружил, что ревнует Мистл к неизвестному кроту.
Ее лапа, лежавшая на его лапе, напряглась, и она улыбнулась в темноте.
— Не отпускай меня, Каддесдон, — сказала Мистл. — Держи меня. Я люблю тебя, Каддесдон. Я надеюсь, мы всегда будем так близки.
Они уснули рядом в ложбинке на каменном поле, а когда проснулись, то увидели, что косые лучи солнца легли на Камни, а мелкие камешки и гравий светятся и сверкают. Однако когда они дотянулись до них, то обнаружили, что свет в них угас, зато зажглись другие — там, вдали. Вот так удаляется радуга, когда крот хочет до нее дотронуться.
Когда взошло солнце, они все шли и шли вперед, увлеченные игрой в блестящие камешки, пытаясь дотронуться до них. Они брели по равнине как самые близкие друзья, смеясь и наслаждаясь. Они чувствовали себя в безопасности и на минуту даже забыли о своем путешествии.
Друзья утратили чувство времени и пространства, пока не оказалось, что они находятся на возвышенности, к северу от каменных полей. Был полдень.
— Я думаю, когда-нибудь сюда вернутся кроты и будут здесь жить, — сказала Мистл, — и Семь Холмов снова станут обитаемыми.
Внизу прямо перед ними произвольным узором возвышались Камни. Казалось, это стражи потайного места.
Каддесдон вздрогнул.
— Ну что же! Мне не хочется возвращаться туда и снова оказаться среди них. Ты говоришь, эти шесть Камней дружески настроены к кротам, но они все-таки внушают мне тревогу. Если в Каддесдоне есть какой-нибудь один — совсем небольшой — Камень, для меня этого вполне достаточно.
— Здесь семь Камней для Семи Холмов, — сказала Мистл, следуя за ним, — а не шесть.
— Шесть, — уверенно возразил он.
Они снова обернулись, чтобы выяснить, кто прав, и пересчитали Камни.
— Шесть, — слабым голосом произнесла Мистл. — Да, шесть. — Потом она сказала: — Я совсем забыла о своем обещании Фурзу помолиться за него перед Камнями. Мне нужно вернуться…
Тень от тучи упала на каменные поля, и Камни вдруг показались им темными и грозными.
— Это обязательно? — спросил Каддесдон.
— Я пойду одна, — сказала Мистл, и, несмотря на возражения Каддесдона, пытавшегося убедить ее, что впереди еще встретится Камень, перед которым они смогут помолиться, она настояла на том, чтобы вернуться.
— Оставайся здесь. Я быстро.
Итак, она вернулась одна и почувствовала себя очень одинокой, снова очутившись среди Камней. Она обнаружила, что, как и прежде, небольшие Камни блестят впереди, но их свет гаснет, когда она до них добирается.
— Где же мне произнести молитву? — спросила она себя. — Перед каждым Камнем?
Она переходила от одного Камня к другому, каждый раз колеблясь и чувствуя, что следующий будет еще лучше. Один, два… они подходила к каждому; три, четыре… она начала уставать… пять, шесть… но был еще один. Она видела его, вон там, неподалеку. Она оказалась права: Камней семь.
Когда она приблизилась к Камню, к ней пришло ощущение покоя, и она почувствовала то, что ощущает крот, собираясь в темноте дотронуться до чего-то, чего не может увидеть, но точно знает, что оно там. Этот камень был выше остальных, и, когда Мистл, стоявшая в тени у его подножия, вышла на солнце, она увидела маленький камешек, в глубине которого отражался солнечный свет. При ее приближении он не погас.
Это был самый белый свет, какой Мистл когда-либо приходилось видеть. Звуки вокруг нее замолкли, словно их прекратил звук Безмолвия, который издавал камешек. Она уже слышала этот звук в Эйвбери, но на этот раз ее не звали никакие незнакомые кроты, и она была одна.
Она смотрела на Камень, не смея прикоснуться к нему. Все кругом было свет, покой и белизна, и она ощущала жизнь в своем теле, как боль, с которой не могла, да пока и не хотела расстаться.
Она шепотом произнесла молитвы за Фурза, потом помолилась за Виолету и Каддесдона. И за многих других кротов, а также за тех, кто еще придет. Она не чувствовала страха и знала, что каждый день приближает ее к тому, кого она ищет. Ради этого стоило выносить боль жизни, ради этого Камень поможет ей выжить.
— Помоги ему, — шептала она. — Помоги им всем.
Потом так же внезапно, как она оказалась возле седьмого Камня, Мистл обнаружила, что торопится от него прочь, не смея оглянуться. Однако, дойдя до склона, ведущего вверх, она обернулась и пересчитала таинственные Камни. Их было семь, несомненно семь, и все же теперь они выглядели как-то иначе…
