Самозванцы. Дилогия (СИ) - Шидловский Дмитрий (онлайн книга без .TXT) 📗
– Пожалуйста, не убивай его, – попросил историк.
– С какой стати?
– Это наш единственный шанс предотвратить войну.
– Почему?
– Единственная придворная партия, которая выступает против войны, – это партия императрицы. Она немка. Конфликт России с Германией чрезвычайно невыгоден ей. Кроме того, она интуитивно чувствует угрозу престолу, которую несет предстоящая война. Распутин – очень сильная карта в придворном пасьянсе. Вместе с императрицей они могут убедить Николая Второго не вступать в войну.
– Логика здесь есть, – недовольно поморщился Крапивин, – Хотя очень хочется шлепнуть этого шарлатана. Послушай, а нельзя ли изменить политику?
– Что ты имеешь в виду?
– До начала войны еще полтора года. Если Россия вступит в союз с Германией? Подумай, ведь в нашем мире Германия наступала первые полтора года войны и выдохлась лишь к шестнадцатому году. А ведь она сражалась на два фронта. Представь теперь, что было бы, если бы Россия подпитывала ее своими ресурсами и не оттягивала части на восточном фронте! Париж и Лондон пали бы за год‑полтора. Мы могли бы выйти к Индийскому океану и получить английские колонии. Чем не компенсация проливов? Армия получила бы победу. Общество бы консолидировалось. Революцию можно было бы отсрочить минимум на десять лет и за это время провести нужные реформы.
– Красиво говоришь, – усмехнулся Чигирев. – Может, оно было бы и лучше. Тебя, кстати, не волнует судьба Англии и Франции под немецкой оккупацией?
– Плевал я на них! – отмахнулся Крапивин. – Меня Россия интересует. Кстати, если бы Германия не проиграла в Первой мировой войне, глядишь, нацисты там к власти не пришли бы.
– Складно. Только не выйдет ничего.
– Думаешь, опоздали?
– Да. И как минимум лет на пятьдесят. Россия давно уже хочет объединить под своим скипетром все славянские народы. На это нацелена вся политика на Балканах. И Австрия хочет прибрать Балканы, А Австрия – ближайший и естественный союзник Германии. Спор зашел уже так далеко, что вряд ли в обозримом будущем Россия сможет стать другом Австрии, а значит, и союзником Германии.
– Жаль, – вздохнул Крапивин. – А могло бы получится недурно. По крайней мере и у нас, и в Берлине сохранились бы монархии…
Крапивин осекся. Чигирев проследил за его взглядом и увидел, что на пороге гостиной стоял Янек.
– Здравствуйте, – сказал мальчик.
– Здоров, – ответил ему Крапивин.
– Ты почему так поздно? – насупился Чигирев.
– Латынью занимался, – буркнул Янек. – У меня, кстати, четыре. Так что, с вашего позволения, я завтра у дяди Вадима в тире.
– Покажи дневник, – потребовал Крапивин.
Янек достал из портфеля дневник и, подойдя, протянул его штабс‑капитану. Однако тот неожиданно перехватил его руку и, молниеносно подставив подножку, бросил парня на ковер.
– Вы что?! – тут же вскочил Янек.
– Это тебе наука, не зевай, – усмехнулся Крапивин. – Опасный противник о своих намерениях никогда не предупреждает, запомни это. Ладно, верю, что у тебя четверка. Завтра в тир приходи.
– Иди пока в столовую, Янек, – сказал Чигирев. – Мы скоро придем.
Когда Янек вышел, Чигирев повернулся к Крапивину:
– Ужинать будешь?
– Нет, мне пора, – отозвался штабс‑капитан. – А за парнем присмотри. Что‑то у него глаза больно бегают.
– О чем ты?
– Да так. Не верю я, что он латынью занимается. Внимательнее будь. Горяч он. А настоящая опасность никогда не видна. Это и тебе запомнить не мешает.
ГЛАВА 9Подготовка
Эхо выстрелов стихло под сводами тира.
– Сносно, – одобрил Крапивин. – Технику ты вполне освоил. Только что‑то ты сегодня очень напряжен. Выбрось все мысли из головы. Без этого меткой стрельбы не будет.
– Да, ты прав, – согласился Чигирев. – Семейные проблемы, знаешь ли.
– Большие детки – большие бедки, – усмехнулся Крапивин. – Оно и понятно.
– Вроде того. С сыном никак контакт наладить не могу. Полтора года уж вместе, а он все волком смотрит. По сути, только день, когда мы познакомились, был нормальным. Потом пошли проблемы.
– А мне твой парень нравится. Боевой такой. Да и со стрельбой и рукопашным боем большие успехи делает. Хотя, конечно, в шестнадцать лет каждый думает: «Как это у таких бездарных родителей мог появиться такой талантливый ребенок, как я?» Так что тебе могу только посочувствовать.
– И это тоже. Хотя, знаешь, я слишком многое упустил. Все политикой занимался, смуту прекращал. А собственного сына в чужие руки на воспитание отдал.
Чигирев судорожными движениями перезарядил пистолет и остервенело, почти не целясь, выпустил несколько пуль по мишени.
Отметив, что все выстрелы попали в край черного круга, Крапивин проговорил:
– Если я не ошибаюсь, Игорь еще тогда тебя предупреждал: нельзя с полной отдачей заниматься и семьёй, и политикой. Что‑то должно быть главным. А значит, чем‑то нужно поступиться. Ты выбрал политику. Значит…
– Сам знаю, – прервал его Чигирев. – Не трави душу.
Он снова поднял пистолет, тщательно прицелился, мягко спустил курок и всадил пулю точно в «десятку».
– Меня не только это волнует, – продолжил он. – Сам знаешь, сейчас июнь. Четырнадцатый. Мне неспокойно. Хоть и меры я принял, но все же…
– И какие же это меры? – насмешливо поинтересовался Крапивин.
Чигирев воровато оглянулся и понизил голос до шепота:
– Распутин! Ты ведь знаешь, он считает меня своим другом.
– Да, это серьезно, – состроил комическую гримасу Крапивин.
– Куда больше? Мы с тобой еще полтора года назад поняли, что все общество здесь просто рвется к войне. Я не вижу других возможностей.
– Да и это невеликий шанс. Ты сам говорил, что и в нашем мире Распутин пытался предотвратить войну и добиться союза с Германией, но у него ничего не вышло. Когда в игре интересы империй и миллиарды золотых монет, истерики даже горячо любимой Николашкой императрицы значат немного.
– Тогда скажи, что делать. Или предлагаешь сидеть сложа руки?
Крапивин молча начал заряжать свой револьвер.
– Ты что‑то предпринял? – догадался Чигирев.
Крапивин загадочно улыбнулся.
– Вадим, мы же договаривались рассказывать друг другу о своих действиях! По крайней мере пока угроза большевизма не будет предотвращена.
– Если друзья не могут помочь, надо заставить врагов стать союзниками.
Крапивин вскинул пистолет и семью точными выстрелами с пулеметной скоростью поразил семь мишеней.
– Вадим, пожалуйста, расскажи мне, – попросил Чигирев.
– Я слил австрийской разведке информацию о покушении, готовящемся на эрцгерцога Фердинанда в Сараево.
– Что?!
– Что слышал. Только не расспрашивай меня в подробностях. У меня полтора года ушло на эту операцию. Я приступил к ней сразу после нашего с тобой разговора тогда, в Ковенском переулке. Я изобразил из себя любителя выпивки, женщин, игрока и мота, которому катастрофически не хватает денег. Естественно, мной сразу заинтересовалась иностранная резидентура. Мы, преподаватели академии, все под пристальным вниманием иностранных разведок. Из всех поступивших предложений я выбрал, разумеется, австрийское… И тут же доложил начальству о вербовке. Сейчас я участвую в достаточно сложной игре, в ходе которой наш Генштаб дает всякую дезинформацию немцам. Впрочем, это тебя не касается. Важно то, что австрийцы считают меня своим агентом. И вот несколько месяцев назад, среди других сообщений, я подсунул информацию, что, по моим данным, сербские террористы готовят покушение на эрцгерцога в Сараево. Ну, и чтобы добавить гарантий, я сообщил в сербское посольство, что некая террористическая группа в Сараево готовит покушение на Фердинанда. Якобы я получил эти данные от своего родственника – радикально настроенного петербургского студента.
– Неглупо, – похвалил Чигирев.
– Еще бы, – самодовольно усмехнулся Крапивин. – Если не будет покушения, не будет и повода к войне.
– Положим, таких поводов может создаться еще много, – заметил Чигирев.
