На исходе лета - Хорвуд Уильям (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt, .fb2) 📗
Бросив на толпу сердитый взгляд, грайки отошли подальше и беспомощно наблюдали, как кроты все прибывают и прибывают.
Когда начало смеркаться, у последователей Камня был такой огромный численный перевес, что если вначале у грайков и возникла идея атаковать или просто запугать кротов, то они от нее отказались, оставив нескольких на посту; остальные удалились в Чоли-Энд.
Что касается последователей Камня, то, поскольку Бичен все не появлялся, некоторые ушли до наступления ночи. Однако большинство осталось, вырыв временные норы или расположившись в тоннелях, которые еще сохранились на вершине холма.
Не пришел Бичен и на следующий день, не было его и ночью. Кое-кто еще ушел, а некоторые пришли, сообщив, что кроты, которых они повстречали, слышали наверняка, что Крот Камня в пути и скоро будет здесь. Снова возродились надежды, и была даже ложная тревога, когда с востока, из Хинкси, явилась небольшая группа кротов. Их привело сюда загадочное чувство, которое появляется у кротов, когда происходит какое-то важное событие.
На третий день, ближе к вечеру, когда свет стал меркнуть и немало кротов стали подумывать о том, чтобы уйти отсюда, пока еще не стемнело, по временным норам и тоннелям прокатилась весть, что Крот Камня уже совсем рядом.
Так оно и было, потому что он упорно взбирался по южному склону вместе с двумя другими кротами, удаляясь от Хэнвуда. Впереди него шло много кротов, позади — тоже.
Как же они разглядели на таком расстоянии, что это был Крот Камня? Самое странное заключалось в том, что, где бы он ни проходил, тропинки, облака, линия леса, расположение кротов вокруг него подчеркивали, что он — средоточие всего. А если бы и этого было недостаточно — там, где он находился, был какой-то особый свет. Где бы ни появлялся Крот Камня, кроты в первую очередь смотрели на него.
Он двигался медленно и грациозно, но чувствовалось, что он спешит по безотлагательному делу. Среди тех, кто пришел его послушать, было несколько больных кротов. Он останавливался возле таких и дотрагивался до них, что-то ласково шепча. Вот так, беседуя с кротами, он шел между ними.
Многие уже слышали о Букраме и его чудесном исцелении. Знали и то, что он стал последователем Камня и везде следовал за Кротом Камня, или Биче-ном, — кроты теперь знали это имя. Хотя Бичена никто не назвал бы маленьким, Букрам был гораздо крупнее; а поскольку он всегда оставался возле Крота Камня, эта пара выглядела как большой крот, отбрасывающий еще большую тень. Сликит не всегда была рядом, иногда она шла среди кротов, беседуя с ними и запоминая, с кем из них было бы интересно поговорить Бичену.
Однако Бичен явно хотел сначала побыть среди кротов, что-то для себя уяснить и лишь потом обратиться к ним с речью. Поэтому вскоре все расселись, терпеливо ожидая, пока Бичен расхаживал взад и вперед, порой останавливаясь возле какого-нибудь крота, погруженного в молитву. Никто никому не говорил, что делать, но все, по-видимому, и без того знали.
С наступлением вечера Бичен стал подводить одного крота к другому или двоих — к третьему и просил их побеседовать друг с другом и помочь. Таким образом он постепенно превратил беспорядочную толпу в нечто вроде общины.
И только тогда он решил обратиться к ним. На небе уже появилась луна, и оно было светлым. Внизу горели глаза ревущих сов, и на востоке зажглись огоньки в жилищах двуногих. Бичен поднялся на самое высокое место Кумнор-Хилл и повернулся в ту сторону, где совсем не было огней двуногих.
Там на фоне неба вырисовывался темный холм, который с юго-востока огибала дорога ревущих сов. Какое-то время Бичен молча стоял в раздумье, и последователи стали небольшими группами приближаться к нему. Они чувствовали, что скоро он заговорит и поведает им, что у него на сердце.
Когда все кроты устроились, к нему подошла Сликит и, положив лапу на плечо, что-то прошептала, вероятно: «Крот Камня, Бичен, эти кроты готовы». Луна поднялась выше в сияющем небе, и на холме повеяло холодным западным ветром. Но почти никто не заметил холода, потому что при Кроте Камня холм, вначале показавшийся им таким опасным, теперь был мирным. Каким-то загадочный образом он стал самым центром кротовьего мира.
На дальнем конце круга, образованного кротами, появилось несколько гвардейцев. Прищуренными глазами они неодобрительно и с сомнением наблюдали за тем, что происходит. Один Букрам заметил их и, поскольку Бичен был в безопасности, решил занять позицию на окраине. Почувствовав на себе его бдительный взгляд, гвардейцы взглянули на освещенную луной шкуру Букрама; когти его были гораздо больше, чем у многих, и гвардейцы опасались его ярости. Одного его присутствия было достаточно, чтобы сдерживать гвардейцев и создавать у последователей Камня чувство безопасности.
Бичен встал так, чтобы его было видно всем, и оглядел собравшихся. Потом он начал говорить. Голос у него был низкий и приятный, и если вначале он звучал тихо, то потом стал набирать силу. Вся его фигура казалась теперь могучей, и если сейчас здесь был центр кротовьего мира, то он был центром этого центра. Он был сейчас подобен Камню — серый, двигающийся, говорящий. Очертания его все время менялись, голос убаюкивал, в то же время проникая в самое сердце.
— Я буду говорить с вами от сердца к сердцу и расскажу о месте, где родился. Все вы можете увидеть его отсюда, — тут он снова повернулся к темневшему вдали таинственному холму, — потому что это Данктонский Лес. Да, это так!
Это заявление вызвало удивленный шепот, поскольку хотя и ходили упорные слухи о том, что Крот Камня — из Данктонского Леса, не многие в это верили. Ведь грайки зорко стерегли эту систему, и туда никто бы не смог проскочить. А жили там, как известно, одни лишь больные изгои.
— Моя мать пришла в Данктон в апреле, а привел ее крот, историю которого вы когда-нибудь узнаете. Она родила меня перед Данктонским Камнем. Сликит, присутствующая здесь, может это подтвердить, так как все видела собственными глазами. Я родился при свете Звезды, которую многие из вас видели. Моим отцом был Босвелл, многие из вас о нем слышали.
— Белый Крот! — с благоговением произнес один последователь Камня, и другие тоже стали удивленно шептаться.
Голос Бичена стал более мощным.
— Знайте же, что я — крот, названный Кротом Камня, — пришел ради вас, ради всех вас. Время, в которое я был рожден и в которое вы живете, — это избранное время, оно наступает в кротовьем мире и за его пределами лишь однажды. Время испытаний, время, когда тьма сгущается, а свет должен обрести величайшее могущество.
Вот для того, чтобы указать кротам путь в это тяжкое время, я и пришел в кротовий мир. Но меня породил крот, и сам я крот, поэтому все мои достоинства — от кротов. То, что я есть, сделали вы, а чем мне быть, предстоит решить вашему мужеству, вашей вере, а также вашему страху и ошибкам. Да будет Камень со всеми нами, и да хватит нам сил победить тьму, наступающую на нас.
Сегодня ночью я буду говорить с вами о рождении и смерти тела и духа на примере Данктонского Леса, потому что там община умерла, однако родилась заново, так же как рождаются и умирают кроты и могут родиться снова.
Знайте же, что жил когда-то крот по имени Брекен и у него была вера в Камень и мужество исповедовать ее. И жила в те времена одна кротиха, по имени Ребекка, у которой тоже была вера, а также любовь и жизнь. Был сентябрьский день, дождливый день, когда эти двое встретились впервые… — вот так начал Бичен свою речь о системе и о кротах, которые там жили и умирали. Он много говорил и о Триффане, рассказывая о том, как бдительно должна стремиться община к тому, чтобы оставаться верной себе, а значит, и Камню.
Некоторым его слова казались лишь мечтой, поскольку они никогда не знали общины, — это были изгои, жившие под гнетом грайков. Старшим кротам и немногим молодым, кто слышал о прошлом от родителей, сказанное Биченом напомнило о том, что они знали или слышали.
Но для всех в речи Бичена звучало то, чего, как они чувствовали, им не хватало, — жажда стать чем-то большим. Именно эта жажда придала им мужества, чтобы пойти в Кумнор и послушать Крота Камня.
