Новая эпоха (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный" (книги полностью .TXT) 📗
— Ну, так уж прямо и безнаказанным! — хмыкнул я, — Звиздюлей-то ведь твои ему вломили? Прикинь, каково обезьяньму отродью было огрести их.
— Дык, мало ж вломили-то! Даже душу ни хрена не отвели.
— Володя, нам сейчас главное — людей твоих от большого залёта отмазать, а для этого — НЕЙТРАЛИЗОВАТЬ очень большую и очень влиятельную шишку, — разжевал я ему, — А окончательная справедливость — вопрос уже второй. Если этот бабуин выводов не сделает и не поумнеет — ну, иногда ведь и несчастные случаи происходят…
— Так, этого вы уже не говорили, а я — не слыхал! — напомнил о себе Хренио, — А у тебя, Макс, что за вопрос?
— Да собственно, как мне кажется, говно вопрос, но без тебя это говно хрен кто разгребёт. У меня тут сейчас Идобал сидит, тесть Бената. Помнишь его?
— Брат того Дагона? Ну да, забудешь тут такого!
— Ага, дал мужик копоти в тот финикийский бунт! — вклинился и спецназер.
— Ну так вот, Хренио, его оболтус, говорят, сидит у тебя в кутузке уже третий день. И говорят, за какую-то собачью хренотень, за которую обычно просто штрафуют, но арестован, говорят, по твоему приказу, и без твоего приказа его тупо бздят отпустить. Так чего пацан натворил-то там на самом деле? Адермелек, сын Идобала.
— Да понял я, понял. Так, дай бог памяти, за что ж я его арестовал-то? А, всё — вспомнил! Он же в списке у меня. Помнишь, мне давно уже списки подавали, за кем в случае чего присмотреть, чтоб в неприятности не вляпались. Так он как раз в твоём списке был, ну я и скомандовал его прихватить, чтоб у меня под присмотром на эти дни был…
— На эти дни, говоришь? С дионисанутыми как-то связано?
— Ну, вообще-то связано, но самым косвенным образом.
— То есть, ничего серьёзного?
— Да нет, конечно. Было бы серьёзно — мне бы доложили.
— Так держать-то парня ты сколько ещё планируешь?
— Ну, если честно — вчера ещё можно было спокойно отпускать. Но перед этим я побеседовать с ним хотел, а ты же в курсе, как меня вчера забегали? Ну и сегодня тоже — вот, недавно только и освободился, но мозги же, сам понимаешь, вынесены. Хорошо, что ты напомнил — я уже домой собирался. Отец его сейчас у тебя, говоришь? Ну так бери его, и давайте оба с ним ко мне, а я с парнем прямо при вас поговорю, да и сдам отцу с рук на руки. Сейчас Антигоне звякну, что задержусь немного. Ну, всё, конец связи!
Забегали нашего мента — не то слово. Заездили, так точнее будет. Казна секты — для Тарквиниев мелочь, и Фабриций решил — ага, по букве закона — в государственную казну изъятые ценности передать. А они же все людьми Васькина захвачены и, пока не переданы, на нём все и висят. А передать — это же целое дело. Во-первых, государство есть государство, эдакая вещь в себе, и от него даже положенное получить — процедура не из быстрых, а мурыжить отличившихся людей долгим ожиданием честно заслуженной ими награды — разве ж это наши методы? Проще и быстрее было вознаградить достойных прямо не отходя от кассы, как говорится. А во-вторых — отчётность же эта злогрёбучая и дохлого-то загребёт, а там ведь и звонкой монеты хватало, и ювелирки. Хоть и серебро в основном, но один же хрен ценность. Боги — они же, если служителей их послушать, все страшно обожают приношения драгметаллами, а сектанты — народ особенно набожный, и Дионис у них тоже исключения в этом плане не составлял, так что было там чего считать.
А Васькин же наш — не Сципион Африканский ни разу, и изорвать трофейный гроссбух в клочья, как тот давеча в римском сенате, позволить себе не мог. Поэтому он и не пытался сесть не в свои сани, а злополучный гроссбух "сам сгорел". Ну, не весь, спасли в основном, но концовка листов на пять таки сгорела. Светильник масляный уронили при захвате, а папирус — он же такой, горючий, гы-гы! Потом, когда нужная по его наградной ведомости сумма "испарилась в неизвестном направлении", остальное уже заприходовали честь по чести и уж по этой документации в казну передали, и без него всё это обойтись, конечно, ну никак не могло. А ещё же и доклады наверх, ещё же и совещания, ещё же и следственные мероприятия, ещё же и встречи с агентами законспирированные, а между делом — ещё и процедура награждения тех, ради кого тот самый светильник на тот самый гроссбух "нечаянно" роняли — в общем, заездили Хренио капитально, и хвала богам, что главный мент у нас — он, а не я…
— Идобал, ты не стесняйся, наворачивай — наверняка ж проголодался, пока ждал, — выглянув из-за ширмы, я заметил, что финикиец едва притронулся к угощению, — Ещё немножко потерпи, и пойдём с тобой забирать твоего парня.
Я настроил аппарат на дом, чтоб звякнуть Велии, а там, млять, и без меня-то уже целая онлайн-конференция.
— Пятьсот убитых, и из них большинство — женщины! — доносится голос Юльки, — Кто бы тут на месте Аглеи не закатил истерику? Вдумайтесь — пятьсот!
— Юля, ну ты же сама знаешь, что такое рыночные слухи, — втолковывает ей моя, — Не удивлюсь, если преувеличено, как Максим говорит, в "стандартные" три раза. А на самом деле, наверное, в лесу столько и не было.
— Нет, пятьсот там всё-же было, даже немножко больше, — уточнила васькинская Антигона, — Но погибших где-то сотни полторы, и это вместе с умершими от ран и теми, которых затоптала сама толпа. И женщин среди них не большинство, а около четверти. Я бы спросила Хренио поточнее, но он ещё со службы не вернулся — позвонил, сказал, что ещё одно срочное дело, так что задержится…
— Велия, я тоже задержусь, — вклинился я, — Как раз вот по этому самому делу.
— То есть, по бабам с ним решили прогуляться? — подгребнула меня Юлька.
— Да нет, в этот раз боюсь, что по мужикам, — из колонки донёсся смех всей бабьей троицы.
Предупредил супружницу, отключил аппарат, щёлкнул рубильником питания, затем муфтой привода генератора, выхожу из-за ширмы.
— Всё, на сегодня закончили. Ты, Тонгета, тоже до завтрашнего утра свободна, — отпустил я секретутку, когда она прибралась на столе, — Вот теперь, Идобал, мы займёмся наконец и твоим делом, — договаривая, я уже и кобуру подмышечную с револьвером на одно плечо накинул, и перевязь с мечом на другое, и плащ на оба. Запер кабинет, передал ключи дежурному охраннику, уже на выходе из здания зашли в караулку, где финикийцу вернули его сданную при входе фалькату, а я забрал Бената с двумя бодигардами.
"Министерство" Васкеса — буквально через площадь. Охрана у входа уже в курсе, начальник караула знает нас всех прекрасно — даже Идобала разоружать никто не потянулся. Входим, подымаемся наверх, а в приёмной уже и оболтус идобаловский сидит — под конвоем, но без кандалов, и не скажешь по нему, чтобы в эти дни с ним хреново обращались.
— У досточтимого сейчас одна из арестованных сектанток и Аглея, но он велел впустить и тебя сразу, как только ты придёшь, — сообщила мне секретутка нашего мента, — Почтенный Идобал может пока посидеть здесь и поговорить с сыном — их вызовут…
А в кабинете — картина маслом — одна из повязанных нами в ходе операции "Дихлофос" менад-кампанок в позе провинившейся школьницы, с кислой мордашкой, в ручных кандалах, порядком замызганная, да ещё и носом хлюпает — явно, в отличие от пацана-финикийца не в отапливаемой ВИП-камере сидела, а в обычной, которая ни разу не санаторий.
— Извини, Макс, не успел тут немножко. Зато ты только посмотри, какая перед тобой важная сеньора! — испанец изобразил дурашливый поклон в сторону арестантки, — Сама "несравненная и дионисолюбивейшая" Елена Неаполитанская!
— Я думал, ты её давно уж засудил и вздёрнул высоко и коротко, — подыграл я ему, — Ведь ясно же с ней всё и так, и пробы на ней негде ставить, — на самом деле я даже имя-то её слыхал впервые, хоть мордашка смутно и припомнилась по той операции.
— Да вот, Аглея за неё просит — даже не знаю, как теперь и быть, — ухмыляется он при этом одними глазами, а морда серьёзная, кирпичом.
— Ну, нашёл проблему! Просто монету кинь — если миликоновская харя наверху окажется, так царь у нас — гарант законности, вот и вздёрни её на хрен, а если конь — ну, у нашей солдатни хрены, конечно, не конские, но всей центурией, это где-то оно то на то и выйдет — пусть тогда молит своего Диониса, чтоб здоровья ей дал достаточно…
