Дорога в рай (СИ) - Дорохов Михаил Ильич (серии книг читать бесплатно txt) 📗

Михаил Дорохов

Дорога в рай  

Глава 1. Роковой рейс

У каждого рано или поздно случается такой телефонный звонок, который делит жизнь на период «до» и период «после». Естественно, его даже не ждут. А некоторые и не осознают, что после него начинается совсем новый этап жизненного пути. Вот и Максим не мог себе представить, что мимолетная просьба станет началом невероятных приключений.

Мобильник назойливо задребезжал, выдавая пронзительную трель и стараясь скатиться со столика от бившей его вибрации. Ивернев разлепил глаза и с ощущением непреодолимой тяжести в руках начал лихорадочно шарить по журнальному столику в поисках орущей трубки. Нашёл. Нажал кнопку приёма вызова.

— Да…

Свой голос Максу показался севшим и надсадным. Посмотрел на часы. Мгновенно понял, что проспал. Он широко раскрыл глаза, потягиваясь в кровати и стараясь придать своей речи более бодрый оттенок.

— Слушаю!

— Максим, ты чего, проспал? — на том конце провода послышался взволнованный голос дяди Бори — давнего соседа Ивернева, который ещё помнил Максима маленьким.

— Нет, Борь Саныч. Ну, точнее, немножко. Но уже одеваюсь и выхожу, – без стеснения приврал Максим, садясь на кровати и потирая занемевшую от неудобной подушки шею. Вот любит же Карина высокие набитые подушки. А ему привычнее что-то более практичное и простое. Но тут уже выбирать не приходится. Не у себя же дома ночует. А позвали – будь добр не выпендриваться.

– Максим, только не опаздывай туда ради Бога. В прошлый раз я на десять минут задержался – так двое охламонов успели в лес умыкнуть курить. Чуть массив Старожатенский не спалили ко всем чертям собачьим.

— Ого… — неопределённо выдал Ивернев, вспоминая большой лес в двадцати километрах от города.

— Вот тебе и ого. Они ж там все на учете стоят поголовно. Оставил без присмотра ненадолго – всё, пиши пропало!

– Да понял я, понял, Борь Саныч. Не опоздаю, не бойтесь, — молодцевато успокоил старичка Максим, щурясь на часы и начиная немного нервничать.

— Хорошо. Ты всё помнишь, да? Ключи от «газели» у Митрофанова получишь — он сегодня сторожем. Я его предупредил о тебе. А я поеду за дочкой тогда. Спасибо еще раз Максим, выручил старика.

-- Да было бы за что, дядь Борь. Кто там хоть – мальчик или девочка? А то я как-то не спросил у Вас – раз только и виделись, как вернулся с командировки.

– Деваху родила. Ага. Здооо-роовая! Три девятьсот почти.

– Ого!

– Да там и батя не маленький у неё. Зятя Бог здоровьем не обидел. Мозгами только обделил паршивца. Но тут уж ничего не попишешь…

– Бывает, – только и осталось согласиться Иверневу, влезая в футболку поочерёдно то одной, то другой рукой и перекладывая телефон от уха к уху.

– Всё, Максим, давай там удачи тебе. Построже с этими хитрюганами. Им палец в рот не клади – голову откусят. Доедешь обратно до детдома – ключи от машины отдашь все тому же Митрофанову. Да и детей ему же – он их обратно там определит куда надо. С меня причитается.

– Разберёмся, Борь Саныч. Не переживайте.

– Ну, всё, Максимка, бывай, спасибо!

Ивернев отключил телефон и положил его сразу в карман штанов, чтобы не забыть. Встал, быстро влез в штанины и запаковался ремнём. Похудел. Надо подразнить Карину. Ходит, ходит к ней, а не толстеет. Непорядок. Улыбнулся и наклонился к смуглой щеке, чуть призакрытой спутанными тёмными локонами. Поцеловал. Потом в плечо, не закрытое одеялом. Карина повернулась на спину, потягиваясь. Под одеялом угадывалось налитое крепкое тело. Чуть глаз не задергался, ей-богу. Какие тут поездки куда-то, когда прямо перед тобою такое богатство под одеялом – руку протяни и утонешь в безумстве.

– Всё уже? Борь Саныч позвонил? Уходишь?

– Да, если всё нормально будет, часа через три уже вернусь. Не скучай.

– Угу, сходим сегодня куда?

– Сходим-сходим. Я побежал, а то опаздываю, ты подумай пока – куда хочешь?

– Хорошо. Давай только не поздно. Мне еще кучу тетрадок проверять – все седьмые классы.

– Так я ж говорю – буду скоро. Сразу тогда и пойдем.

Поцеловал в подставленные, сложенные трубочкой сочные губы и пошёл к двери, на ходу проверяя по карманам – всё ли взял. Ключи свои, ключи от Каринкиной квартиры, мобильный, зажим для денег, сигареты, зажигалку, права. Уже влезая в полуботинки и накидывая ветровку, услышал, как Карина включила телевизор в спальне. Захлопнул за собой дверь и пошагал во двор.

Настроение было приподнятое. Пусть даже часть выходного он должен будет потратить на выполнение просьбы Бориса Александровича – это не беда. Поправочка – не своего выходного. У него-то теперь три месяца отпуск после вахты на севере. Сегодня воскресенье, а значит его бывшей однокласснице Карине завтра на работу. В школу. Учитель русского языка и литературы, или как по молодости таких в университете называл Максим – «филологиня». Между прочим, подобный опус всем студенткам филфака нравился. Ну ведь и правда же – похоже на богиню.

Жизнь помотала Ивернева изрядно. В каком-то смысле он был «уникальный сангвиник», как его в шутку называла преподавательница психологии в ВУЗе. В том смысле, что он брался абсолютно за всё и загорался всем, но так же быстро охладевал ко всему. Получив два образования, он поработал в школе, пробыл шесть лет в армии. Не срослось. Хоть и прошёл две горячие точки, пусть одной из них и коснулся только вскользь. Так, обеспечение безопасности конвоев. Нанимался на прииски, рыбачил на траулере в Северном Ледовитом. Пытался даже намутить небольшой бизнес с товарищем в автосервисе, но не выгорело. Напарник втайне проворовался и чуть не утянул за собой и Максима. Сокурсник, называется. Врагу таких не пожелаешь.

В итоге последние два года Ивернев охранял на севере землю газодобывающих компаний. Катался на снегоходе с карабином по периметру. Морозил уши и пописывал анонимные рассказы да повести в самиздате. С Кариной он сошёлся в первый же отпуск. Не сказать, что это была любовь или даже серьёзные отношения. Просто бывшая одноклассница развелась с мужем, который заарканил её на последнем курсе обещаниями в вечной любви и далеко идущими перспективами. В общем, встретились на встрече выпускников, посмотрели друг на друга, поговорили, и завертелось. Теперь, приезжая на три месяца в отпуск в родной город, половину этого времени Максим жил у Карины. Очень уж понравилась дородная, но сохранившая свою подтянутость фигура девушки и ярко-карие большие глаза.

Борис Александрович работал водителем и одновременно слесарем при одном из детдомов города. Часть воспитанников младших групп в эту осень были в загородном лагере, и теперь нужно было забрать их обратно. Вот и попросил Саныч Максима сделать это за него, в связи с прибавлением в семье и выпиской дочери из роддома. Дело хорошее, да и как не помочь другу родителей, пусть тех уже давно нет в живых. Хорошее Ивернев старался помнить.

Максим докатил до района, в котором находился детдом, на четвёртом маршруте автобуса, наблюдая по пути за вялой воскресной жизнью города. Сейчас все толкутся в торговых центрах и парках. Вот там настоящий бедлам и скопление народа. Сетуя на то, что проспал и не успел даже крошки закинуть в желудок с утра, Ивернев углубился во дворы, срезая путь до своей цели. Пройдя мимо недостроенных многоэтажек и словив несколько пристальных взглядов идущих мимо девушек, приосанился. На внешность жаловаться не приходилось. Русый, подтянутый, серые глаза, на лицо явно не модель, но и не орангутанг какой-нибудь завалящий.

А вот и искомое здание. Кирпичная старая четырёхэтажка с большим двором за высокой стеной. Грязновато-серые стены, верхние два ряда окон – пластиковые, нижние два ряда – деревянные. Понятно, хотели, чтобы с улицы смотрелось более презентабельно при взгляде на верхние этажи. Да вот только потом через пару лет часть забора сделали решетчатым, и получилось как зря. За ним располагался заросший двор с детской площадкой и турниками. Дальше какая-то полоса препятствий и ветхие подсобные помещения и флигельки. Их капитальный ремонт не коснулся. Унылое зрелище, заставляющее сердце сжаться. Отовсюду веет какой-то обветшалостью. Около ворот примостилась будка охранника, внутрь которой можно было заглянуть через задвигающееся окошечко. Максим постучал по исцарапанной и из-за этого уже почти не прозрачной заслонке. Она отодвинулась в сторону и грубый скрипящий голос гаркнул: