Город убийц (СИ) - Точильникова Наталья Львовна (книги без сокращений txt) 📗

Наталья Точильникова

Город убийц

Глава 1

Сумерки, точнее час перед рассветом. День длится уже часа четыре. Весна! Появились проталины, а на них белым мертвенным светом сияют местные асфодели. Совсем не такие, как те земные асфодели, которые можно встретить в горах в окрестностях Кириополя. Эти бледнее и действительно светятся в темноте люминесцентным цветом. Для царства Персефоны куда более подходящий цветок, чем древнегреческий тезка.

Я сижу на мшистом камне и любуюсь этой адской красотой.

Позади слышны шаги.

Я оборачиваюсь.

Ко мне идет парень в куртке с глубоко надвинутым капюшоном. Лица не видно.

— Мсье Вальдо… — говорит он.

— Да. С кем имею честь?

Он подходит ко мне, наклоняется и раскрывает ладонь. Там сияет багровая надпись: «RAT» — «Республиканская Армия Тессы». Металлические буквы на серебристом фоне. Такие значки мы когда-то прикалывали на береты. Одиннадцать лет назад. Точнее почти двенадцать.

— Вам не стерли память об этом символе? — спрашивает он.

— Не стерли. Должен же я знать, кого гнать взашей.

— Мне уйти?

Я подвинулся на камне, освобождая для него место.

— Садитесь. С удовольствием прокачусь до Психологического Центра. Хоть в окно миниплана увижу нормальный город. Знаете, приятно, хоть на день вернуться в царство живых. Но вы должны понимать, что эту сцену из меня вытрясут.

— Я понимаю.

— Тогда ваше дело. Как к вам обращаться?

— Филипп.

— Псевдоним?

— Неважно.

— Конечно, неважно. С чем пришли?

— Как они поймут, что эта встреча была?

— Да очень просто, Филипп. Мои моды регулярно информируют моего психолога глубокоуважаемого Евгения Львовича о составе моей крови. Официально это делается для того, чтобы я не наложил на себя руки. На самом деле, подозреваю, точнее практически уверен, что у этой функции более широкое применение. Так вот, как только уровень какого-нибудь гормона у меня падает ниже нормы или взлетает выше, у Ройтмана звучит некий сигнал тревоги, ну, или загорается виртуальная красная лампочка, не знаю точно. И Евгений Львович связывается со мной и спрашивает что-то вроде: «Это почему, Анри, у тебя пять минут назад был резкий выброс адреналина в кровь? С чего бы это?» Странно, что еще не позвонил. Спит, наверное. Я, конечно, придумаю что-нибудь про местную фауну, но высоким искусством вранья я и до Центра владел весьма посредственно, а в Центре оно атрофировалось совсем. Так что я-то совру, но вероятность того, что он мне поверит процентов пять.

— Понятно. Но ничего. В крайнем случае, у меня есть капсула.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Какая?

— Такая же, как та, которую вы не приняли перед арестом.

— Не успел, меня усыпили биопрограммером.

— Я успею.

— Не делайте этого! Не хватало еще одного трупа на моей совести. Мне мало?!

— Это мое дело.

— Угу! Что у вас там за структура? Пятерки? Тройки?

— Неважно. Но я не хочу спалить сеть.

— Туда ей и дорога.

— Это психокоррекция, — сказал он.

— Даже спорить не буду. Скорее всего. Знаете, забавно за собой наблюдать. Я, в общем-то, понимаю, где последствия психокоррекции. Предполагаю, по крайней мере. Но я действительно так думаю. Четко отделить мои мысли от того, что мне прошили, невозможно. Только на уровне предположений, из логики исходя. Видимо, революционер и повстанец Анри Вальдо двенадцать лет назад не мог думать так, а думал, скорее всего, вот так. Но это не мои мысли, это мои предположения. Например, тогдашний Анри Вальдо не мог желать спалить вашу сеть к чертовой матери, а я считаю, что это лучшее, что я могу для вас сделать. Живы останетесь. Найду способ — спалю.

— Понятно. Я ждал другого разговора.

— Ребята, завязывайте, действительно. Если вы еще никого не убили, даже Дауров не найдет, что вам предъявить. Треп не преступление. Игра в сеть — тоже. Я понимаю, что вам интересно в это играть. Тайная организация, героика, антураж. И мне нравилось. Я прекрасно помню. Только игра опасная. И кончается плохо. Не убили никого?

Филипп молчал.

— Ну, судя по тому, что о крупных терактах после войны я не слышал, не так много, — сказал я. — Максимум отправят в Центр на пару лет. Неприятно, но не смертельно. Зато мозги на место становятся просто классно. Не гильотина, ей богу!

Из-под капюшона послышался смешок.

— Неплохое сравнение.

— В смысле, одну голову сняли, другую поставили? Иногда стоит.

— Мсье Вальдо, мы хотели предложить вам свободу.

— Вы не можете мне ее дать, даже если распилите браслет так, что он будет и дальше передавать сигнал шерифу Чистого, шерифу ближайшего города, Ройтману и так далее. И никто ничего не заметит.

— Есть метод, — сказал он.

— Может быть. Я даже интересоваться не буду. Вы не можете мне ее дать. Потому что бегать и прятаться — это не свобода.

— Все же лучше, чем эта тюрьма, — он кивнул в сторону асфоделевых лугов и дальних сопок.

— Это не тюрьма, это Аид. И так как меня девять с половиной лет убеждали, что именно тут мне самое и место, я чувствую себя совершенно в ладу с самим собой. Все очень правильно и милосердно. Поле мук уже отменили, Элизиума пока не удостоился. Так что любуюсь асфоделями, надеясь на забвенье. Не ходите по моей дороге, Филипп.

— Мсье Вальдо, вы что не понимаете, что это навсегда?

— Не понимаю. Когда я был в Центре, я тоже думал, что Центр навсегда. Оказалось, нет. А недавно я получил очень теплое письмо от Леонида Аркадьевича. Теплое! От Хазаровского! Оказывается, он тепло умеет.

— За что вас хвалил государь, мсье Вальдо? — в его голосе звучала ирония.

— Дело в том, что зимой здесь совсем делать нечего. Летом я пишу монографию по местной флоре, а зимой, за неимением флоры, этот номер не проходит. Так что я развлекался тем, что торчал в Народном собрании. В пассивном режиме, конечно, я же права голоса не имею. Потом придумал, как перевести пассивный режим в активный. Проще пареной репы. Берется хороший друг и грузится проектами законов, аргументами, экспертными заключениями. За зиму через Реми Роше я провел законов штук пять. Все приняли. Потом не вынесла душа поэта. Я написал очередное экспертное заключение, отослал Хазаровскому и попросил, если он ничего не имеет против, выложить его от своего имени, поскольку я не имею права. Он выложил, правда, не совсем от своего имени, а от имени анонима, имя которого обещал раскрыть позже. А мне написал, какой я молодец, какое замечательное у меня экспертное заключение, как он рад, и пообещал в ближайшее время смягчить мне условия ссылки. И про Реми догадался. Стиль, говорит, тот же. И Реми ему меня спалил. Я, впрочем, не в обиде.

— Анри Вальдо занялся ботаникой и сочинением законов, в восторге от всемилостивейшего письма государя и надеялся заработать его прощение, — иронизировал мой собеседник.

— Именно так. Я занимаюсь ботаникой, сочиняю законы и надеюсь на прощение. Так что вам здесь ловить нечего.

— Ну, я пойду, — сказал он и поднялся, было, на ноги, но я остановил его.

— Садитесь. Мы так и не поговорили о главном. Каковы ваши цели?

— Независимость Тессы.

— Понятно. Почему бы вам не поставить этот вопрос на Народном собрании Тессы? Я вас не поддержу, но это единственный легальный путь. И единственный легитимный.

— Народное собрание не примет. Сейчас не примет. Они поддерживают Хазаровского. Он для них свой. Тессианец же.

— Тогда, о чем речь? Вы что с Народным собранием воевать собираетесь?

— Видимо, стоит. Они не понимают ни черта. Все равно Кратос тянет нас назад. Куда более пассивное, ленивое и тупое население, чем на Тессе. Даже не все прогрессивные инициативы Хазаровского находят поддержку. Чего стоит только ссылка для вас!