В очереди - Лаумер Джон Кейт (Кит) (чтение книг .TXT) 📗

Кит Ломер

В очереди

Старик упал, когда Фарн Хестлер проезжал мимо на своем мотоколесе, — Фарн возвращался с бытпункта. Он затормозил и взглянул вниз — искаженное гримасой лицо, маска из мятой белой кожи, на которой кривился рот, словно пытаясь сорваться с умирающего тела. Фарн Хестлер соскочил с колеса, склонился над несчастным. Но он опоздал: узловатые, как корни, пальцы какой-то костлявой бабы уже впились в тощие плечи старика.

— Скажите им — я! Миллисент Дреджвик Крамп! — верещала она в уже лишенное выражения лицо. — О, если бы вы знали, что я пережила, как мне нужна помощь, как я ее заслуживаю…

Хестлер ловким пинком отшвырнул конкурентку, наклонился над стариком, бережно приподнял ему голову.

— Стервятники, — сокрушенно проговорил он. — Так и впиваются в человека. Я-то не таков… Я вам искренне сочувствую. Подумать только — вы уже были так близко к голове Очереди! Могу спорить, вам есть что порассказать. Вы же настоящий ветеран. Не то что эти… ээ… — он решил смягчить выражение, — кто занимает не свое место… В такой момент человек заслуживает уважения…

— Зря тратишь время, приятель, — прогудел густой голос. Хестлер обернулся и увидел бегемотоподобную тушу человека, которого привык называть про себя «Двадцатый Сзади». — Помер старый хрыч.

Хестлер отчаянно затряс тело.

— Скажите им — Аргалл Хестлер! — закричал он в мертвое ухо. — Аргалл: А

— эР — Гэ — А — эЛ — эЛ!..

— Пр-рекратить! — зычный голос полисмена прорезал шум толпы. — Эй ты, ступай на место!

Тычок дубинки добавил приказу убедительности. Хестлер нехотя встал. Его глаза на восковом лице расширились от страха.

— Вурдалак, — оскалилась костлявая баба. — Пролез… — она одними губами произнесла непристойное слово.

— Я ж не для себя, — горячо возразил Хестлер. — Но мой сын Аргалл — он же не виноват, что…

— Все, тихо! — рявкнул полисмен. Он ткнул через плечо в труп большим пальцем. — Он завещал кому-нибудь место?

— А как же! — завопила костлявая баба. — Он сказал, что оставляет его Миллисент Дреджвик Крамп — эМ, И, эЛ…

— Врет она все, — перебил Хестлер. — Я слышал, как он назвал имя Аргалла Хестлера — правда, сэр? — Он просительно посмотрел на паренька с безвольной челюстью, глазеющего на труп.

Юнец сглотнул.

— Ни черта старик не сказал, — ответил он и сплюнул, едва не угодив на ботинок Хестлера.

— Значит, так и запишем: скончался без завещания, — пробубнил полицейский, делая пометку в книжечке. Потом махнул рукой, и подошли мусорщики — кинули труп на тележку, закрыли его и покатили тележку прочь.

— Са-амкнись! — велел полисмен.

— Без завещания, — пробормотал кто-то. — Вот ведь дерьмо…

— Да, вот уж коту под хвост. Место отходит правительству, и все остались ни с чем. Черт! — Сказавший это толстяк возмущенно оглянулся вокруг. — Надо нам договориться и в случае чего держаться заодно. Надо нам собраться, составить какой-нибудь план, чтобы все было справедливо и чтобы мы все знали заранее…

— Эй, — перебил юнец с безвольной челюстью, — это ж заговор!

— Я ничего незаконного в виду не имел, — стушевался толстяк, возвращаясь на свое место.

Небольшая толпа рассосалась удивительно быстро. Хестлер пожал плечами, взгромоздился на мотоколесо и, фырча моторчиком, покатил вдоль Очереди. Его провожали завистливыми взглядами. Он ехал мимо тех самых людей, мимо которых ездил всегда. Одни стояли, другие сидели на брезентовых складных стульчиках, укрытые зонтиками от солнца. Там и тут возвышались высокие квадратные очередомики — нейлоновые палатки, одни потрепанные и выцветшие, другие, принадлежащие более богатым Очередникам, яркие и даже украшенные. Лично ему повезло: он никогда не был «стоялом». Ему не приходилось стоять, уставясь в затылок стоящего впереди, потеть под лучами солнца и жадными взглядами.

Жара. Солнце, перевалив за полдень, поливало огнем равнину и бетонное шоссе, через которое переползала застывшая змея Очереди, исчезавшая сзади где-то за горизонтом. Впереди — теперь уже не очень далеко впереди и с каждым днем все ближе и ближе — высилась глухая белая стена, нарушавшаяся лишь одним-единственным окошечком — конечной точкой Очереди. Фарн притормозил, подъехав к очередомику Хестлеров; у него даже стало сухо во рту, когда он увидел, как они теперь близки к заветному окошечку. Один, два, три — они были всего за четыре человека! Боги, значит за двенадцать часов прошли шесть человек — это настоящий рекорд. И это значило — у Хестлера перехватило дыхание, — что он сам еще в эту смену может дойти до цели.

На какой-то миг ему безумно захотелось бежать. Обменяться местами с Первым Позади, а потом и со Вторым — снова оказаться на безопасном расстоянии, получить шанс еще раз все обдумать, подготовиться…

— Эй, Фарн, — высунул голову из-за входной занавески их очередомика Галперт, его двоюродный брат. — Представляешь, пока тебя не было, я продвинулся на один номер.

Хестлер сложил мотоколесо, прислонив его к выцветшей стенке очередомика. Он подождал, пока Галперт вылезет, и как бы ненароком распахнул занавеску настежь: стоило кузену провести полчаса в очередомике, пока Хестлер ездил в бытпункт, и воздух внутри становился спертым и неприятным.

— Мы почти подошли, — возбужденно сообщил Галперт, отдавая Хестлеру сейф-кейс с документами. — Я не я буду, если…

Он замолчал: позади внезапно поднялся крик. Плюгавый белобрысый человечек с выпученными голубыми глазами пытался втиснуться между Третьим Позади и Пятым Позади.

— Слушай, он же и правда Четвертый Позади, разве не так? — спросил Хестлер.

— Как вы не понимаете, — плакался коротышка. — Я вынужден был отлучиться из-за внезапного естественного позыва… — Его близорукие глаза остановились на Пятом Позади — крупном мужчине с грубыми чертами лица; Пятый Позади был в кричащей рубашке и темных очках. — Вы же обещали посторожить мое место!..

— А зачем тебе тогда бытовой перерыв, а, парень? Все, пшел!..

Уже многие теперь кричали на коротышку:

— Влез-лез-лез без-без оче-очереди-ди… ВЛЕЗ БЕЗ ОЧЕРЕДИ! ВЛЕЗ БЕЗ ОЧЕРЕДИ!!!

Человечек, зажимая уши, отскочил, а хор все громче и громче скандировал непристойное выражение по мере того как присоединялись все новые голоса.

— Но это же мое место, — взвыл изгоняемый. — Мне его папочка оставил, когда умер. Вы же знали моего папочку!..

Но его слабые протесты утонули в обвиняющем реве толпы.

— Так ему и надо, — буркнул Галперт, хотя ему и было неловко слушать, как толпа хором выкрикивает грязное ругательство. — Раз человек настолько не уважает свое наследство, что может вот так просто оставить место и уйти…

Бывший Четвертый Позади повернулся и побежал, все еще зажимая ладонями уши. Люди смотрели ему вслед.

Галперт сел на мотоколесо и укатил, а Хестлер минут десять проветривал очередомик. Все десять минут он стоял неподвижно, скрестив на груди руки и глядя в затылок Первому Впереди. Отец рассказывал, помнится, истории про Первого Впереди — о тех днях, когда оба были молоды и стояли еще в самом хвосте Очереди. Первый Впереди был тогда, похоже, настоящим живчиком: все заигрывал с женщинами, стоявшими неподалеку, — предлагал, к примеру, обменяться местами за «встречное понимание»… Теперь-то от живчика немного осталось: исходящий потом коренастый жирноватый старик в изношенных, потрескавшихся ботинках…

Но вот самому Хестлеру повезло. Он унаследовал место отца, умершего от удара двадцать одну тысячу двести девяносто четыре номера тому назад. Не многим молодым людям так везло. Ну то есть, конечно, он не так уж молод, ему пришлось-таки отстоять свое. Кто скажет, что он не заслужил отдыха?..

И вот теперь — уже, может быть, через несколько часов — он дойдет до самого конца Очереди. Он погладил сейф-кейс, где были документы — отцовы и, конечно, его собственные, жены, детей и Галперта. Через несколько часов, если Очередь будет продвигаться теми же темпами, он сможет наконец расслабиться, отдохнуть, и пусть ребята покажут, что способны в жизни добиться не меньшего, чем их отец, и дойдут до конца Очереди до сорока пяти! У них есть уже свои места в Очереди, вот пусть и…