Время войны - Сергеев Станислав Сергеевич (книги полностью бесплатно .TXT) 📗

Станислав Сергеев

Время войны

Пролог

Снова лето, снова лес и снова я в маскировочном костюме, обвешанный оружием, осторожно пробираюсь, стараясь не создавать лишнего шума, тщательно прислушиваясь к окружающей обстановке. Так же как и в прошлый раз, там, куда я иду, грохочет артиллерийская канонада, и мои соотечественники снова схлестнулись с немцами. Как это все знакомо. Только сейчас я не один и со мной идет старая и проверенная команда: Санька Артемьев с женой Катей и Егор Карев.

Вроде тот памятный рейд, когда я был один и мог полагаться только на свои силы, состоялся не более полугода назад, а кажется, что прошла целая вечность. Тогда было трагическое лето 1941 года, я шел один в Могилев, неся под бронежилетом пакет с секретной информацией по ядерному оружию. Окрестности города на тот момент уже представляли собой огромное поле боя, где в кровавом поединке сошлись советские войска под командованием генерала Романова и рвущейся на восток 2-й танковой группой Гудериана. Мне волей-неволей тогда пришлось стать участником тех памятных событий и воевать наравне со своими предками в Могилеве до самого падения города.

Сейчас все немного по-другому: на дворе август 1914 года. В той местности, где мы вышли, наступает русская 2-я армия под командованием генерала Самсонова, а обороняется 8-я немецкая армия, и на первом этапе нашим будет сопутствовать удача, но все это должно закончиться полным разгромом. Хотя, по сравнению с тем, как в 41-м воевали советские полководцы, теряя сотни тысяч погибшими и ранеными, и учитывая особенно колоссальное количество попавших в плен, то разгром армий Самсонова и Ренненкампфа в августе 1914-го в Восточной Пруссии выглядели не такими уж трагическими. Только в армии Самсонова шесть тысяч погибших и около пятидесяти тысяч попавших в плен, учитывая раненых. В принципе не такая уж большая цифра, по сравнению с теми же разгромами РККА под Белостоком, Смоленском, Вязьмой, Уманью, хотя все относительно и простыми цифрами мерить историю нельзя, и главное, что и там и там гибли русские люди…

Через два часа мы сделали привал, и я, присев возле большого дерева, наслаждаясь теплом и запахами летнего леса, смог осмотреться. Все равно здесь хорошо. У нас ядерная зима, в СССР 41-го года тоже зима, причем одна из самых холодных и кровавых. Странно, в Восточной Пруссии летом все ощущается несколько по-иному. Даже густая растительность и та кажется немного чуждой, но, если честно, я все равно наслаждался моментом. Посмотрев на своих спутников, в душе усмехнулся.

Егор Карев просто светился от новых впечатлений и раскрывшихся перспектив. Он в прошлом, его мечта исполняется, и у него есть реальный шанс встретиться со своим отцом. Санька Артемьев, авантюрист еще тот, всегда готов поучаствовать в очередном приключении. Вон сидит рядом со своей женой и спокойно трескает галетные хлебцы из ИРП (индивидуальный рацион питания), хотя глазки блестят, чувствует, что в ближайшее время нас ожидают очень интересные события. Катя Артемьева, та, наоборот, спокойна и хладнокровна, хотя я прекрасно знаю, что под ее маской Снежной Королевы скрывается нежная, добрая и отзывчивая девчонка, которую просто покалечила война. Иногда мне кажется, что еще с тех времен, когда мы до ядерной бомбардировки колесили по Крыму и гоняли бандитов, она испытывала определенные чувства ко мне и что-то до сих пор осталось. И даже если есть, то оно прячется глубоко и ни мне, ни ей не испортит семейной жизни, хотя иногда ловлю на себе ее странные взгляды. Во всяком случае, и Санька, и Катя знают, что я их не предам, и соответственно со своей стороны готовы поддержать меня во всех начинаниях. Это даже не дружба, и не отношения командира и подчиненных. Я расцениваю эти взаимоотношения как какое-то единство и воспринимаю своих друзей как близких кровных родственников, за которых буду рвать глотки врагам, и они это чувствуют.

В нашей колонии выживших были и еще люди, которым я доверял, но пока не решился их брать с собой в это время. Открытие прохода в 1914 год сейчас было одной из главных наших тайн.

Пора идти. Я поднялся и коротко бросил:

— Хватит отдыхать. Двигаем. Санька, вперед.

Снова осторожно, как лохматые тени, стараясь не хрустеть ветками, двигаемся по лесу в сторону канонады. Мы не новички и лес нам как родной, поэтому звуки сельской дороги, по которой двигались войска, услышали задолго до того, как увидели людей. Если честно, то, несмотря на постоянные мотания между нашим временем и 1941-м, я до самого последнего момента не верил, что нам удалось найти путь в другое время, в другой мир.

Видимо, кто-то из толковых офицеров додумался пустить охранение по флангам, и мы с трудом уклонились от пары солдат во главе с унтером, пробирающихся лесом, параллельно дороге. Пришлось так пролежать около часа, наблюдая, как мимо нас проходят отряды пехоты, всадники, полевая артиллерия, обоз. Но так, чтоб ухватить приличного «языка», которого впоследствии можно будет завербовать, пока не наблюдалось. Но все когда-то заканчивается: после длинной колонны кавалерии поток войск резко уменьшился, и теперь чаще всего шли тыловые подразделения, которые, с нашей точки зрения, нас совсем не интересовали.

Пришлось менять место наблюдения и пробираться параллельно дороге вперед по направлению движения войск. Тут мы в первый раз увидели немецкую авиацию в действии — какое-то картонное чудо с крестами на фюзеляже и крыльях, стрекоча примитивным движком, выбросил несколько десятков дротиков, сумев поразить четверых человек. Перепуганные солдаты и офицеры открыли беспорядочный огонь, но немецкий пилот по-умному ушел на бреющем, быстро исчезнув из поля зрения наземных стрелков.

После массированных бомбардировок Второй мировой войны этот эпизод даже как-то не воспринимался как авианалет, поэтому, досмотрев и убедившись, что мы не замечены, двинулись дальше к линии фронта.

Ближе к вечеру, когда мимо нас проследовало множество войск и дорога опустела, мы все так же упорно шли лесом, стараясь ничем себя не демаскировать, когда за поворотом послышались выстрелы, крики и показались бегущие русские солдаты. Несколько мгновений и стало ясно, чего они бегут — немецкие кавалеристы, около пятидесяти всадников, лихо наскочили на остановившийся на отдых небольшой отряд и, быстро подавив слабое сопротивление, погнали обезумевших от страха и побросавших оружие людей. Это была настоящая резня — упивающиеся кровью немцы лихо рубили русских солдат, тут же добивая раненых, оставляя после себя истерзанные страшными ранами трупы.

Только один офицер, судя по погонам штабс-капитан, не растерявшись, лихо отбивался винтовкой с примкнутым штыком, успев свалить троих немцев, не удержав оружия, выхватил из кобуры револьвер и стал отстреливаться. Возле него сразу образовалось что-то вроде точки обороны, и пятеро не дрогнувших солдат, создав какое-то подобие строя возле своего офицера, уже умело отбивались от всадников. Мы прятались за деревьями и наблюдали всю эту картину, мои бойцы молчали, ожидая команды, но я-то знал, чего они от меня ждут. Колебался всего несколько мгновений, но, вскинув свою СВУ, поймал в прицел грудь одного из всадников, уж слишком резво размахивающего шашкой, и нажал на спусковой крючок. БАМ! Винтовка привычно дернулась в руках, а немец вылетел из седла. Рядом тихо хлопнула ВСС Катерины, затрещал короткими очередями ПКМ Карева, да и Санька одиночными из АКС-74 стал лихо уменьшать поголовье фрицев.

Я не испытывал ни удовольствия, ни волнения, все было привычно и буднично — маркер прицела на грудь очередного всадника, мягкий спуск, толчок в плечо и снова поиск цели, автоматически фиксируя звук боя и изредка бросая взгляды по сторонам.