Бесконечность не предел (сборник) - Головачев Василий (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗

Василий Головачёв

Бесконечность не предел (сборник)

Вне себя

Глава 1

Одиннадцатый

Добраться до космодрома в Плесецке оказалось легче, чем выбраться с его территории.

Ничего не предвещало беды, когда Прохор появился на космодроме в составе комплексной исследовательской группы Министерства обороны и Академии наук, однако стоило ему встретить взгляд бригадира пусконаладочной бригады первого пускового центра (из шести существующих) для испытаний ракетно-космических аппаратов лёгкого класса, куда прибыла группа, как он сразу понял, что его нашли.

– Рад вас видеть, – сказал бригадир по фамилии Шепотинник, обращаясь почему-то лично к Прохору, – мы уже заждались.

Члены группы, состоящей из титулованных инженеров и учёных, приняли его приветствие как стандартную формулу знакомства, но Прохор уловил в словах Шепотинника некий ёрнический подтекст и начал соображать, что делать в этой ситуации. Ждать его могли разве что Охотники, вычислившие траекторию передвижения формонавта, а встреча с ними не сулила ничего хорошего.

На самом деле он не знал, кем они себя именовали: название Охотники Прохор придумал сам в соответствии со своими впечатлениями и умозаключениями. Главное, что они охотились за ним, зная его способности переходить из мира одной формы в мир другой. Остальное не имело значения.

В двенадцать поехали смотреть на ракету, покрытую новейшим материалом рустелсом, делавшим её почти невидимой для радаров вероятного противника.

Основные характеристики рустелса рассчитывал Прохор, что и делало его героем дня: плёнка-«невидимка» действительно поглощала и преобразовывала отражённый сигнал радара таким образом, что объект исчезал из поля зрения зенитно-ракетных систем.

До разработки рустелса Прохор рассчитывал не менее экзотические вещи, необходимые промышленности и социуму, в том числе суперлипучки-геккоиды, сверхтвёрдую и вязкую одновременно броню, сверхскользкий «абсолютный лёд», феррофлюиды, и везде находил новые революционные решения. Поэтому люди, понимающие толк в таких вещах, проявляли к нему интерес и уважение.

И пригласили его на космодром больше из этого уважения, чем из необходимости: математикам у рассчитанных ими ракет делать было нечего.

Обошли пусковой стол номер один.

Прохор то и дело ловил на себе взгляды бригадира наладчиков и всё никак не мог найти вариант действия, позволявшего ему избежать прямого контакта с Охотником, вселившимся в личность Шепотинника. Решение пришло неожиданно, когда один из членов группы, технолог Центра Почиковский, пожаловался на резь в животе.

– Съел, наверно, что-то, – признался он виновато, кривя гладкое, без единой морщинки лицо, – в самолёте.

– И меня мутит, – подхватил Прохор, прижимая руку к животу. – Неужели траванулись самолётной кухней? Вы что ели?

– Рыбу…

– И я тоже!

– Чёрт, не вовремя, – поморщился завлаб из «Осколково», профессор Чудинов, он же – непосредственный начальник Прохора. – Нам через час предстоит беседа с конструкторами ракеты.

Прохор постарался сделать лицо мученика.

– Болит, зараза!

– Не хватало приступа на ПУ, – проворчал главный энергетик группы. – А если они получат какой-нибудь заворот кишок? Аптечка не поможет.

– Ладно, сейчас вызову местных эскулапов, – вздохнул Чудинов.

Почиковского и Прохора оставили в гостинице Плесецка на попечение штатного врача комплекса, и группа снова отправилась на космодром.

Больных препроводили в амбулаторную комнату гостиницы.

Поскольку Почиковский не симулировал недомогание, врач по подсказке Прохора занялся сначала им. Сам же Прохор сделал вид, что изучает схему космодрома, выданную ноутом нового поколения, с объёмным экраном и виртуальной клавиатурой.

Разумеется, историю Плесецка он знал, так как специально готовился к поездке. Ему и в самом деле было интересно взглянуть на третий по величине и пропускной способности российский космопорт, после Байконура и «Восточного», запустившего первые корабли ещё в две тысячи шестнадцатом году. Но Плесецк отличался от них тем, что запускал в космос, во-первых, лёгкие ракеты со спутниками разных модификаций, а во-вторых, имел специальные пусковые установки для экспериментальных аппаратов, в том числе военного назначения.

С него стартовали и многократно проверенные «Рокоты», и «Циклоны», и «Союзы», и недавно проявившие себя модули многоразового использования под названием «Гиперборей». В 2030 году Россия продолжала лидировать по количеству космических запусков и самостоятельно создала марсианский корабль «Русь-Арес», совершивший полёт в 2025 году.

В настоящий момент – Прохору выдали полный пакет информации по запускам – «Русь-Арес» готовился к очередному полёту к Марсу, но стартовать он должен был с космодрома «Восточный», расположенного в Амурской губернии.

Плесецкий же космодром перешёл на автоматы.

Ракета «Север» класса «лунник» должна была взлететь уже на следующий день, двадцать второго мая, аккурат в день святого Николы Угодника.

– Похоже на отравление некачественным продуктом, – сказал врач, осмотрев технолога в присутствии Прохора. – Можем сделать промывание желудка.

– Не надо! – испугался вихрастый Почиковский, зелёный больше от переживаний, чем от недомогания. – Таблетками обойдусь.

– Самое простое при отравлении – заглотать пол-литра слабого раствора марганцовки и вырвать. Потом сделать капельницу и деинтоксикационную блокаду.

– Таблетки есть какие-нибудь?

– Я бы посоветовал фуразолидон, что-нибудь ферментоидное, например фестал, но опять же лучше сначала сдать анализы. Надо ехать в стационар.

– Некогда мне сдавать анализы, давайте марганцовку. И фестал.

Врач с сомнением посмотрел на технолога, но перечить не стал. Сделал розовенький раствор марганцовокислого калия, дал больному.

– В туалет. – Обернулся к Прохору: – Теперь займёмся вами.

Прохор закрыл ноут, начал было жаловаться на тошноту, однако врач оказался опытным специалистом и занялся своим делом, не обращая внимания на жалобы пациента.

Прохор понял, что его сейчас разоблачат, усилием воли поднял давление с нормальных 120/80 до 200/40.

Врач посчитал пульс, померил давление, озабоченно сдвинул брови.

– Батенька мой, вам надо немедленно на обследование. Это не отравление.

– А что? – робко спросил Прохор.

– Сердце шалит. Инфаркты были?

– Не было.

– В первый раз такое давление?

– Ну, иногда случалось, адельфан пил…

– Спортом занимаетесь?

– В футбол поигрываю.

– Странно, выглядите вполне здоровым, а сердце ни к чёрту. Я сделаю вам укол бикардина и папаверина с платифиллином. Давление мы снимем, но вам всё равно придётся идти к врачу.

– Понял, пойду, конечно.

Из туалета донеслись характерные звуки, затем ругань: Почиковского вырвало.

Врач налил ещё один стакан раствора марганцовки, отнёс в туалет, вернулся, сделал укол Прохору в предплечье.

– Вот мой телефон, звоните, если что.

По руке разлилось тепло.

Пытаясь мысленно-волевым усилием нейтрализовать действие введённого препарата, Прохор направился к выходу из амбулаторного кабинета, но вернулся.