Пламя Победы - Туров Тимур (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
В детстве Карим ничем не болел и к врачам не ходил.
Лицом к лицу с эскулапами он столкнулся только в военкомате, уже будучи старшеклассником. И когда он понял, что ни один из тамошних врачей не видит сквозь Пелену и не замечает его рогов и хвоста, он был поражен. В тот день Карим поклялся себе, что всегда будет стоять на страже чужого здоровья, и не важно, существо какой сферы нуждается в помощи.
Так он оказался в мединституте, потом в интернатуре по хирургии, а затем в ординатуре по травматологии.
Кроме общей программы, он занимался еще и на кафедре, изучающей болезни «чужих», что позже ему очень пригодилось. Родители не возражали. Все родственники по материнской линии – клан, к которому принадлежали дейвона, – тем более одобряли выбор. Врачи среди представителей всех сфер, кроме коричневой, очень ценились. Карим втайне гордился уважением со стороны материнской родни и, считая необходимым придерживаться традиций дейвона, носил на шее медальон с изображением свирепой львиной морды, символа клана.
За что и был прозван еще на пятом курсе «язычником» – пожилой анестезиолог заметил медальон, когда Карим переодевался на операцию. С тех пор юноша стал прятать украшение под мороком. Знак видеть перестали, но прозвище осталось.
Карим поднялся с дивана, потягиваясь, словно кот. Подошел к шкафу и стал надевать джинсы, то и дело поглядывая сквозь белоснежный тюль на улицу и качая головой – за окном не на шутку разбушевалась буря: крутило, вертело, завывало, гнуло к земле деревья.
Он заканчивал застегивать рубашку, когда вошла мать.
– Сынок, не ходи сегодня, – с тревогой сказала она. – Поменяйся.
– Что ты, мам, в последний момент? Кого ж я найду? – он подошел и чмокнул ее в щеку, потом зашагал в прихожую.
– Говорю тебе: останься дома! Это необычный ураган. В городе война. – Она умоляюще сложила руки на груди.
– Какая война? С кем? Откуда ты знаешь? – натянувший куртку Карим настороженно взглянул на мать.
– Нам звонили. Мать клана хочет, чтоб все были осторожнее. Пока точно неизвестно, кто и с кем, но дерутся в парке Победы. В городе чужаки, сынок.
– Должно быть, сатра, кого они еще туда пустят? – пробормотал Карим. – Тем более я должен быть на своем месте.
Он подхватил сумку, сделал матери прощальный жест и шмыгнул за дверь.
Лифт пришел быстро, и через пару минут Карим был уже на улице.
Седьмой микрорайон, где он жил, как и любой другой микрорайон старого города, совершенно не походил на все остальные. По-умному это называлось «имел индивидуальную застройку». Дома здесь были двух видов: пять двенадцатиэтажных одноподъездных серых «башен», в одной из которых и жил Карим, и пять длинных не менее серых четырехподъездных девятиэтажек. Имелся также детский сад, одна штука, и магазин, тоже одна штука.
До больницы можно было добраться минуты за полторы, требовалось лишь миновать двор и перейти через узкую дорогу с односторонним движением.
Выйдя из подъезда, Карим еще сильнее ощутил тревогу – поблизости, совсем рядом, что-то происходило. Он обернулся в сторону Ледового дворца – ощущение угрозы шло откуда-то от озера, и, возможно, война, если это все-таки война, действительно бушевала в парке Победы.
Он посмотрел вверх – в небе мелькали сполохи, как от очень далекого фейерверка, а в воздухе, несмотря на раннюю весну, ощущалось присутствие озона.
«Заклинания», – подумал Карим и прибавил шагу.
Белоснежный больничный комплекс состоял из четырех корпусов, соединенных между собой как подземными, так и надземными переходами. К главному корпусу, что тянулся параллельно дороге, примыкала, как обычно бывает, обширная парковка со шлагбаумом.
Карим вошел в больницу через приемный покой.
Кроме дежурного терапевта, там, вопреки обыкновению, находился еще и нейрохирург – маленький, кругленький и лопоухий Бочкин. Коллеги за глаза звали его Бочонком. В отличие от коллег он всегда носил на работе красную «пижаму» – медицинский костюм, состоящий из куртки и штанов. Другие ходили в зеленом, в голубом, а то и попросту в белых халатах. Карим сочетал халат с хлопчатобумажными голубыми брюками и тоже не выделялся из общей массы. Бочонок же в своем кровавом прикиде был виден издалека.
– О, ординатор наш пожаловал, – подмигнул терапевту нейрохирург. – Иди-иди, там сегодня такое…
– Здравствуйте! – улыбнулся Карим. Так мог улыбаться только он. Когда он говорил кому-то «здравствуйте», человек словно молодел лет на пять. – Что случилось? Авария?
– Почти, – ухмыльнулся терапевт, достал из кармана полупустую пачку сигарет и закурил. – Потасовка в парке. Хорошая такая. Ваши уже на ушах стоят, пять «скорых» было.
– А что делили-то? – спросил Карим на ходу.
– А пес его знает, – терапевт затянулся.
На улице завыла сирена.
– О! – Бочонок поднял кверху маленький толстый палец. – Чур, я ушел. Надеюсь, этот без черепно-мозговой.
Он подскочил, словно мяч, и опрометью кинулся к лестнице. Карим быстрым шагом последовал за ним, чтобы успеть переодеться.
Он едва успел облачиться в штаны и халат, как его вызвали вниз, в приемный покой.
Замотанные «скорпомовцы» уже успели сдать очередной подарочек терапевту и с чистой совестью уехали. На каталке лежал человек, и Карим не сразу понял, что это девушка: одежда и кожа пострадавшей были перепачканы мелкой серой пылью.
Создавалось впечатление, что ее вытащили откуда-то из глубокой ямы.
Беглым взглядом Карим отметил две шины Крамера, прибинтованные к голеням с захватом соседних суставов, и короткую деревянную шину, наложенную на область правого запястья. Но, судя по многочисленным гематомам на теле, это могли быть не единственные переломы. Медсестра быстро и ловко добавляла что-то в капельницу из шприца. Пострадавшая была в сознании, но на вопросы отвечать не хотела, лишь кривилась от боли. Терапевт строчил в истории болезни.
– Ух ты! – вырвалось у Карима. – Это что ж за явление такое?
Продолжая разглядывать девушку, он прикидывал: удастся ли обойтись малой операционной? Обе большие уже были заняты.
– Да п-пес его знает, – смачно выговорил терапевт, не переставая писать. – Переломы обеих большеберцовых, перелом правого луча в типичном месте и подозрение на перелом ребра. Привезли из парка, возле моста нашли. Лежала, вся землей засыпанная, одна голова торчала. Машина там перевернулась, что ли, я не понял. Они сами не поняли. Вызвали «Скорую» подростки, зачем там шарились – неизвестно. Однако повезло ей, могли бы только утром найти.
– Вроде не бомжиха, – вставила медсестра, разворачивая каталку к лифту.
– Да нет, нормальная девка. Но без документов. И говорить не хочет. Давай сразу «клинику»… [1] или «тройку» [2]? Нет, «клинику», не нравится она мне. На группу, СПИД, эрвэ [3].
Медсестра схватилась за ящик с пробирками.
– И пожалуйста – свертываемость и ретикулоциты, – попросил Карим. – Остальное уж мы сами.
С лестницы скатился недовольный Бочонок. Сердито зыркнул на медсестру, чтоб не мешала, запрыгал вокруг каталки, светя девушке в глаза фонариком, и забормотал:
– На коже лицевой части черепа видимых повреждений нет, зрачки симметричны, на свет реагируют. Мозговая часть черепа…
Он сунул фонарик в карман, извлек оттуда же перчатки, натянул их на руки, быстро, как фокусник, ощупал девушке голову.
– Фу, какая гадость! Ты что, в пещере живешь? – он подмигнул пациентке и, не дожидаясь ответа, спросил: – Как тебя зовут, красавица?
– Снежана, – еле слышно произнесла та.
– О! А говоришь: ступор. Мозговая без особенностей. Нет тут ЧМТ. Но ты пиши: под вопросом. На всякий случай рентген сделай.
Бочонок кивнул Кариму и убежал.
Терапевт закончил писать, захлопнул историю и сунул ее Кариму:
– Забирай, твоя. Может, с тобой разговорится, – он ухмыльнулся.
