Потерянный Эльф - Таругин Олег Витальевич (электронная книга .txt) 📗
Рейдовый, не то карательный, не то откровенно разбойничий отрад лесного народа вволю погулял меж пограничных деревень и городков, собирая кровавую дань с посмевших обосноваться на «исконно эльфийской земле» человечишек. Люди, правда, смотрели на эту проблему несколько с иных позиций, но кто их спрашивал, тех людей?
Не знающие жалости воины в отливающих зеленью доспехах демонстрировали отменную боевую выучку отрядам пограничной стражи и латникам из дружин многочисленных местных князей, доминусов [1]и прочей знати. Сразу несколько эльфийских кланов объединили в тот раз свои силы, и не было от них спасения. Стон и плач стояли по всей земле перед ними, и кладбищенская тишина воцарялась после них. Только ветер играл с кудрями павших мужчин да любовно перебирал локоны убитых женщин и детей.
И, казалось, не было силы, способной преградить дорогу опьяневшим от крови эльфам, пока у самых влиятельных человеческих правителей не закончилось терпение и они не отправили на границу пять сводных армий. Люди поставили на карту все, и это дало свои плоды. Ветераны бесчисленного множества сражений мало в чем уступали лесным воинам, а боевые маги успешно подавляли волшбу Дивных, нанося им страшнейший урон. Изящные мастера меча и не знающие промаха лучники сгорали в пламени огненных шаров, взрывающихся среди их боевых порядков, ледяные молнии хлестали с небес, вода накатывалась грозными валами и уносила эльфов в свои пучины. И Перворожденные дрогнули. Дрогнули и побежали. А вслед им из заоблачных высей спустились по воле человеческих волшебников страшные стальные драконы, догоняющие даже самых быстроногих воинов и неведомой огненной магией рвущие в клочья их тела. Казалось, маятник Судьбы качнулся в направлении, что навеки указывало эльфам дорогу в забвение, но…
По неизвестной причине человеческие армии присмирили своих жутких драконов и остановились на границе, казалось, удовлетворившись изгнанием лесных обитателей из своих владений. Вот тогда-то и наткнулась Джэсс на валявшегося за околицей в беспамятстве эльфийского воина. Латы его были изрублены и обожжены, страшные раны покрывали тело, лицо было залито кровью. В первое мгновение девушка решила, что перед ней мертвец, и уже хотела пройти мимо. Но с губ воина сорвался едва слышный стон, и она остановилась. Сначала Джэсс решила добить врага и даже собралась было позвать деревенских мужиков, однако… Усмехнулся кто-то из неведомых богов — и дрогнуло девичье сердечко. Таким жалким показался ей в ту секунду эльф, так беззащитно билась на его залитом засохшей кровью виске жилка, что она замерла… Замерла, а потом заплакала, кляня свою глупость, и побежала к речке, чтобы принести воды и обмыть раны неведомого воина.
Затем она оттащила безвольное тело в пустующий пастуший шалаш, стоявший в стороне от деревни. Скотину сначала уполовинили налетевшие эльфы, а после добили родные гвардейцы. Редкая уцелевшая корова пряталась хозяевами так, чтобы никто не мог до нее добраться. Потому и надобности в услугах пастуха сейчас не было — сгонять свою живность в стада, на радость налетевшим врагам да голодным защитникам, крестьяне не собирались.
Сбегав домой, Джэсс тайком пробралась обратно в шалаш и захлопотала над раненым, обхаживая его. Отчаянно краснея, она раздела пребывавшего в беспамятстве воина догола, обмыла и перевязала раны, засыпав их целебным порошком, выменянным у деревенского знахаря за свои простенькие сережки — ничего другого для мена у бедной девушки просто не было. И напоследок влила ему в рот волшебное снадобье, также полученное от знахаря. Большего сделать она не могла — укрыв эльфа принесенным из дома старым одеялом, Джэсс устало опустилась у изголовья. Теперь оставалось только ждать; ждать и молить богов, чтобы лекарство помогло.
Очнулся раненый лишь через два дня, когда она уже и не надеялась на лучшее. Мутные от боли синие глаза раскрылись, эльф взглянул на девушку, и в этот миг ее сердечко остановилось. Дивный что-то сказал, но Джэсс уже не слышала — словно завороженная, она смотрела в его прекрасное лицо…
Эллендор смог уйти только через месяц. Раны его почти затянулись, и он уже передвигался самостоятельно, пока еще опираясь, правда, на свежевыструганную палку. Джэсс оттягивала миг прощания с любимым настолько, насколько это было возможно, но… Ладная фигура эльфийского воина беззвучно канула в ночной темноте, и девичье сердце провалилось в бездонную пропасть отчаянья и горя…
А чуть погодя обнаружилось, что под этим влюбленным сердцем она носит ребенка. Его ребенка. Мать с отцом били ее смертным боем, стремясь узнать имя коварного соблазнителя, но Джэсс молчала. И в положенный срок родила здорового, крепкого мальчика — вот тут-то и началось самое страшное! Заостренные ушки младенца слишком явно указывали на его происхождение. Угрюмо промолчавший весь вечер отец велел дочери отнести «выродка» подальше в лес и там оставить. Не проронив ни слова в ответ, Джэсс закутала сына в какие-то тряпки и в чем была ушла из дома…
Она скиталась по дорогам, прося милостыню, перебивалась случайными заработками, голодала. Жизнь ее была полна боли, унижений и страха. Страха не за себя — за судьбу своего дитяти, которое практически любой с удовольствием убил бы в отместку за деяния отца и его соплеменников. Потому-то Джэсс старательно завязывала головку ребенка платком, скрывая самую явную примету — нечеловечьи ушки. Кто знает, как сложилась бы в дальнейшем ее жизнь и жизнь ее сына (она назвала его Кэлахир — Эллендор однажды сказал ей, что так звали его отца), если бы в один из дней она не наткнулась на лесной дороге на эльфийских разведчиков, один из которых спокойно ткнул ее ножом в живот и, равнодушно переступив через оседающее в пыль тело, направился прикончить ребенка.
— Кэлахир, беги! — прохрипела из последних сил Джэсс, уходя в кровавую пелену смерти. Но мальчик, которому в ту пору уже минуло три года, угрюмо замер на месте, с ненавистью глядя на убийцу матери, неторопливо идущего к нему плавным шагом хищника.
— Кэлахир?! — запнулся эльф. Он с недоумением вгляделся в ребенка и быстрым движением приподнял прядь волос над его ухом. Гримаса отвращения исказила тонкие губы, однако разведчик отчего-то не спешил убивать полукровку, обратившись к своему товарищу с вопросом. Они о чем-то оживленно заспорили, совершенно не смущаясь присутствием убитой ими женщины. Все это время Кэлахир прожигал их взглядом, до боли сжимая свои крохотные кулачки.
Наконец эльфы пришли к какому-то решению и вновь обратили на него свое внимание. Плавный пасс рукой… мелодичная фраза — и мир перед глазами мальчишки закружился и померк… Очнулся он уже в укрытом в чаще заповедного леса городе Перворожденных. Приставленная эльфийка ухаживала за ним, ничуть, впрочем, не скрывая своего отвращения и чувства брезгливости к полукровке.
Гораздо позже Кэлахир узнал, что спасло его как раз имя, что успела выкрикнуть перед смертью его мать — отец Эллендора был известным эльфийским военачальником из грозного клана Огнерожденных. А быстрое магическое прикосновение к крови ребенка подтвердило разведчикам его принадлежность к этому славному роду. И хотя сами они были из клана озерных эльфов, решение привести в свое селение полукровку созрело мгновенно — сложная система эльфийских традиций и ритуалов предусматривала институт заложников. Правда, шансы на то, что старший Кэлахир обратит внимание на прижитого людской женщиной от своего сына ублюдка, были невелики, но попытаться стоило.
А дальше в судьбу мальчугана вмешался случай. Когда старейшины клана Лесного Озера известили предводителя клана Огнерожденных о найденном ими человечке с кровью Энионов в жилах (таково было прозванье рода Кэлахира и Эллендора), то к ним пожаловала целая делегация, во главе которой был сам новоявленный дед. Он долго стоял перед маленьким тезкой на одном колене и вглядывался в его лицо. Тонкая рука нежно гладила малыша, а в глазах сурового эльфийского воина блестели слезы. Эллендор так и не вернулся домой, сгинув в безвестье, а сейчас перед безутешным отцом стояла маленькая копия его сына.
