Имя нам – Легион - Сивинских Александр Васильевич (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗

Дьявол, ненавижу этот натурализм! Особенно в замедленной прокрутке.

Я выпал из транса.

Светлана визжала. Мертвяк валился.

Фонтан был девственно чист. Я сполоснул в нем нож, обтер клинок о штанину, убрал в кобуру и пошел к женщине, несмело пытаясь улыбнуться.

– Кровопийца! Убийца! Не подходи ко мне, подонок!

«Убийца…» Вместо благодарности…

Самое обидное – она, безусловно, права. Я всего за какие-то полчаса стал убийцей женщин, детей и стариков. Значительно превысив предел необходимой самообороны. Самооборона… Разве она оправдывает смерть во имя свое? Вопрос, однозначного ответа не имеющий. А я и не оправдываюсь. Что сделано – то сделано.

«Кровопийца…» Тоже верно. Я действительно напоминал сейчас вампира из кабака «Веселые титьки», так живописно показанного человечеству Робертом Родригесом. Помните «От заката до рассвета?»

Но было и одно отличие. Немаловажное, по-моему.

Кровь на мне была, по преимуществу, моя собственная.

Вдруг навалилась усталость. Я пожал плечами и вернулся к фонтанчику. Умыться. Напиться.

«Подонок…» Черт!

Надо мной неподвижно завис аппарат, похожий на исполинскую бабочку бражника. Я запрокинул голову, изучая машину. Брюхо ее выглядело бархатистым и мягким. Полусложенные крылышки подрагивали. На боках белели непонятные руны.

Любопытствовал я недолго. «Бражник» выставил яйцевод и разродился потоками розового киселя, щедро облившего меня сверху донизу. Кисель мгновенно загустел, превратившись в эластичные прозрачные путы. Я немного подергался. Ради спортивного интереса. Вязкие пелены позволяли двигаться, но – боже мой! – что это были за движения? Муха, попавшая в мед, была, наверное, резвее меня. Я притих, не пытаясь более освободиться. Какой смысл тягаться с правоохранительными органами? А в том, что это были именно они, я нимало не сомневался.

Машина сдала вбок и опустилась ниже. Брюхо ее лопнуло, раскатав пологую ковровую дорожку до самых моих ног. На дорожку ступили чьи-то бежевые плетеные туфли.

– Доброе утро, соколик! – сказала бабка Кирея, выпуская из корзинки на крышу игрушечного своего кобелька Бууссе (он сразу подбежал к трупу и задрал на него лапу). – Мы, кажется, вовремя?

Деловитые люди в черном без особых церемоний вытаскивали из дома налетчиков, упакованных в такие же розовые облатки, что и Филипп. Их, словно поленья, швыряли во чрево громадного транспортера, отвратительного и зловещего всем своим бугристо-брюхастым видом. Там их, кажется, цепляли за что попало длиннющим багром и утягивали вглубь. Утягиваемые налетчики жалобно верещали, но на это никто не обращал внимания. Мертвые погромщики помалкивали.

– Видите, Филипп, – сказала Кииррей, провожая взглядом последнего пленника, – мы тоже умеем быть жесткими, когда это требуется. К счастью, в последнее время требуется это не так уж часто. Да, кстати… вас не очень беспокоит этот… м-м-м, костюм? – Она провела пальцем по «резиновому» наряду Филиппа. – Вы уж потерпите, дорогой мой. Обещаю, путы – мера лишь временная, и скоро мы вас от них избавим. Нас ждет долгая беседа в достаточно комфортных условиях, раздача слонов и кое-какие формальности. Прошу! – Она приглашающим жестом повела рукой в сторону «бражника». – Самостоятельно справитесь? Или предпочитаете, чтобы вас внесли?

Филипп потащился вверх по ковровой дорожке, неожиданно твердой, мучительно преодолевая сопротивление предохранительной оболочки. «Чтобы внесли…» Дудки! Он предпочитал все делать сам, пока это еще возможно. Кроме того, он опасался, вдруг и в «бражнике» есть свой багор?

Светлана осталась снаружи. С нею ласково беседовала миловидная пышка неопределимого возраста, к ней же ластился Бууссе, и ее истерика, кажется, пошла на убыль.

«Люди в черном» действовали быстро и слаженно. Труп с крыши убрали, пятна крови уничтожили с помощью небольшого распылителя, отдаленно напоминающего баллончик для аэрозолей. Дом сразу начали ремонтировать и приводить в порядок. Зевак пока не наблюдалось. Должно быть, по причине раннего времени. Спать в Фэйре любили подолгу.

Внутри летательного аппарата Филиппа окружили заботой и вниманием: встретили, проводили к одному из десятка удобных кресел, усадили и накрепко пристегнули. Следом за ним поднялась Кииррей. Вход закрылся.

– Полетели? – спросила старуха у Филиппа.

Он рассеянно кивнул.

– Чудесно. – Кииррей отдала приказание пилоту и, опустившись в кресло по соседству с Филиппом, поинтересовалась: – Кушать хотите?

– Хочу, – раскрыл он впервые со времени пленения рот, странным образом не затянутые липкой гадостью. – И, раз уж я все равно преступник, то не откажусь нарушить еще один закон, сожрав кусок мяса. И запив его водкой.

– Да какой вы преступник? – удивилась старуха. – Отныне вы, дорогой мой, самый что ни есть всамделишный национальный герой. Не удивлюсь, если благодарные горожане еще при жизни отгрохают вам памятник. На каком варианте желаете остановить свой строгий выбор? На бюсте? На ростовом? А быть может, на конном?

– Я бы прежде хотел узнать, в чем состоит мой подвиг, и кто меня на него подвигнул, – огрызнулся национальный герой. – Ну, ответите?..

– Безусловно, – отчеканила Кииррей. – Обязательнейшим образом. Вне всякого сомнения. Но чуть позже.

«Ну да, разумеется, – подумал Филипп, с неприязнью глядя на старуху. – Чуть позже, то есть вообще никогда. Порезал мерзавцев – спасибо. А в чем их мерзость заключалась – не моего, значит, убогого ума дело».

– Ну-ну, не дуйтесь, мальчик мой, – Кииррей читала его мысли без труда. – Ох уж мне этот юношеский максимализм! Никакого терпения. Все им сразу подавай, а иначе они на вас жутко рассердятся. Не спешите. Скушаете вожделенное мясо, выпьете вожделенной водочки, а там и поговорим… И кончено! – отрезала она, видя, что Филипп начал кривить губы.