Техник-ас - Панов Евгений Владимирович (книги онлайн без регистрации TXT, FB2) 📗

А потом были допросы – почти каждый день, а иногда и ночью. Нет, методов физического воздействия ко мне не применяли, но постоянно пытались поймать на мелочах. Спрашивали, встречался ли я с Власовым или с кем-либо из других предателей, были ли встречи и беседы с другими представителями немецкого командования, кроме майора Ноймана. Много вопросов было касаемо «Русской дружины» и старшины Плужникова.

Ко всему происходящему со мной я относился с пониманием и без обид. Я прекрасно понимал, что с распростёртыми объятиями меня никто встречать не будет, но кое-что по-настоящему вывело меня из себя.

На одном из допросов передо мной молча выложили в ряд фотографии, на которых я был с Нойманом. Причём сделаны они были с такого ракурса, что казалось, мы ведём дружескую беседу. Да и не выглядел я на них чем-то недовольным, а даже вполне наоборот – был ухожен, одет в добротный костюм и стоял рядом с автомобилем.

И передали эти фото не кто-нибудь, а англичане. Кроме того, они передали письмо полковника Оуэна из лагеря, пришедшее по линии Красного Креста в Англию, в котором он описывает мои встречи с Нойманом. Из его писанины выходило, что я чуть ли не сам просился на службу к немцам и он это лично слышал. И это притом, что я его и в глаза-то не видел, а только слышал о нём от того же Ноймана.

В общем, выбесили меня англы. Я даже решил для себя, что когда выберусь отсюда и получу обратно свои награды, то официально откажусь от рыцарского звания и английских наград, и все их висюльки и меч отправлю обратно, о чём и уведомил ведущего допрос сотрудника.

В камере я тоже не бездельничал, благо в бумаге мне не отказывали. Напрягая память, я писал о всех известных мне достоинствах и недостатках немецкого Ме-262 и о путях их преодоления. Также написал, что копирование этого самолёта нецелесообразно, так как он ещё сырой. Вместо него изобразил что-то похожее на Як-17, который можно изготовить на базе истребителя Як-3, как переходную машину с поршневой на реактивную авиацию. Ну и попытался довольно подробно изобразить что-то похожее на Су-25.

Кроме того, в пояснительной записке я написал о якобы разговоре с Нойманом, в котором он упомянул о разработках в Англии двигателей Rolls-Royce Nene с предполагаемой тягой значительно большей, чем установленные на Ме-262. Под него я набросал эскиз МиГ-15. Все свои записи я сразу же передавал следователям.

Спустя три месяца в один прекрасный день дверь камеры открылась, и мне было сказано выходить. С вещами. Потом был долгий путь по коридорам, пока наконец-то не остановились перед уже знакомой мне дверью. Находящийся за ней секретарь лишь кивнул головой на следующую дверь.

– Проходите, товарищ Копьёв, присаживайтесь, – указал Берия на стоящий ближе к нему стул. – Как ваше самочувствие?

– Спасибо, товарищ нарком, самочувствие отличное, готов хоть сегодня же отправиться на фронт.

Мне и правда не терпелось вновь сесть в кабину истребителя и бить врага. Да и обращение Берии ко мне внушало оптимизм: просто так товарищем он никого называть не будет.

– Это очень хорошо, товарищ Копьёв. Надеюсь, у вас нет никаких обид на то, что вас столько времени продержали в камере?

– Никак нет, товарищ нарком, обид нет. Я всё прекрасно понимаю и уверен, что по-другому было нельзя. Я находился в плену, и проверка всех фактов была необходима.

– Это хорошо, что вы так думаете. А то бывают тут у нас некоторые, – хмыкнул Берия. – Я слышал, вы решили вернуть англичанам их награды за то, что они прислали компрометирующие вас фотоснимки. Товарищ Сталин просил передать вам, чтобы вы воздержались от подобных действий. Англичане нам пока нужны, а вот международный скандал – как раз наоборот. Ну а чтобы вам совсем не было обидно, то принято решение наградить вас, товарищ Копьёв, орденом Красного Знамени за доставленный новейший самолёт противника и присвоить вам воинское звание подполковник. И для вас есть интересная работа. Вас сейчас отвезут в гостиницу, где вы отдохнёте пару дней, приведёте себя в порядок, а затем вам надлежит отправиться в уже известное вам Раменское, в Лётно-исследовательский институт. Там заинтересовались вашими рисунками и пояснениями, да и с доставленным вами трофеем возникли некоторые проблемы.

От Берии меня действительно отвезли в гостиницу, где я сразу же залез в горячую ванну. По-моему, я даже ненадолго уснул, потому что когда очнулся, вода была уже почти совсем холодная.

Выйдя из ванной, я обнаружил лежащую на кровати выглаженную новенькую форму со всеми моими наградами и погонами подполковника. На столе лежали мои новые документы. Одевшись, я с удовольствием притопнул ногой в новеньком, начищенном до зеркального блеска сапоге. Вот теперь жить можно.

Осталось ещё одно безотлагательное дело. Я сел писать письмо Свете и Катюшке в Белорецк. А за окном вовсю расцветал май 1944 года.

В Раменском я познакомился с выдающимся человеком Марком Лазаревичем Галлаем. Он и стал кем-то вроде моего куратора. Так я стал испытателем новой техники.

Здесь, в ЛИИ, работали аж три конструкторские группы под руководством Яковлева, Микояна и Сухого. Яковлевцы, пользуясь моими эскизами, пытались скрестить ужа и ежа, то есть уже отработанный в производстве истребитель Як-3 и турбореактивный двигатель Jumo-004. КБ Микояна работало на перспективу над прототипом МиГ-15, пока без двигателя. Ну а Павел Сухой проектировал двухмоторный истребитель-перехватчик, внешне чем-то напоминавший Су-25 из будущего. Вообще, интересно они распределились. Ну, с Яковлевым понятно, а вот Микоян и Сухой пошли тем же путём, только значительно раньше.

Увы, но всех тормозили двигателисты. Один из двигателей они разобрали буквально по винтику, а второй гоняли на стенде. Они клялись и божились, что смогут воспроизвести образец сумрачного тевтонского гения и даже увеличить тягу до 1500 кгс. А это было уже кое-что.

Узнал я и о нашей эскадрилье, благо Кузьмича, как участвовавшего в разборке трофея, оставили при ЛИИ. Командовал теперь уже авиагруппой гвардии майор Шилов. Губин и Смолин погибли, Силаев получил тяжёлое ранение и был комиссован. Авиагруппа так и осталась кочующим подразделением, которое бросали туда, где требовалось быстро завоевать господство в воздухе.

Я поступил на заочное отделение Военно-воздушной академии имени Жуковского на командный факультет.

Война шла своим чередом. Во всяком случае, каких-то глобальных изменений, вызванных моим вмешательством, я не заметил. Наверняка они были, но я просто не помнил до мелочей, как было в том, другом варианте истории. Изменения я заметил, можно сказать, в самый последний момент. Здесь немцы капитулировали тридцатого апреля, после самоубийства Гитлера, которое в этом варианте истории он совершил двадцатого числа, в свой день рождения. Любил он красивые эффекты. Хотя поговаривают, что ему «помогли».

Взявший на себя, после довольно кровавых разборок в верхушке рейха, функции руководителя правительства Геринг, который после моего побега и угона новейшего самолёта попал в немилость к фюреру и испортил отношения с остальной правящей верхушкой, тут же вышел на связь с нашим командованием и объявил о прекращении огня и капитуляции.

До этого он пытался связаться с американцами и договориться о перемирии, но те были далеко от Берлина, да и опасались реакции русских и потому просто послали его куда подальше, в надежде, что и Сталин сделает то же самое. Вот только у «дядюшки Джо» было совсем другое мнение, и в последний день апреля, уже вечером, в пригороде Берлина Карлсхорсте был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. В этом варианте истории не было раздела Берлина на зоны оккупации. Были созданы совместные с союзниками военные комендатуры. Хотя Германия также была разделена.

На фронт я всё же попал – уже, так сказать, под занавес. Нашим конструкторам удалось довести до ума немецкий турбореактивный двигатель и получить на выходе тягу в 1250 кгс. Хоть и меньше, чем обещали, но больше, чем было у немцев. Кроме того, удалось раздобыть документацию на английский двигатель «Нин». Уж не знаю, купили её или честно спёрли, но в КБ Микояна уже полным ходом идут работы над машиной под этот двигатель, а это значит, что МиГ-15, черновые наброски которого, сделанные с моих записей и эскизов, уже готовы, появится очень скоро.