Иная терра.Трилогия - Эльтеррус Иар (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗

Олег сделал вид, что поверил.

Дориан сделал вид, что не заметил.

— И какой же образ мне, по-вашему, идет? — успешно подавив нервозность, осведомился Черканов.

— Смотря с кем, — Дориан ответил, не задумываясь. — С толпой — один, с избранной частью толпы — другой, с теми немногими, кто к толпе относится только тогда, когда ему это выгодно — третий. Ну а с тем, кто вас понимает, лучше и вовсе обойтись без образа — в таком случае сильно уменьшается вероятность неверной или даже превратной трактовки слов, да и просто в целом способствует увеличению понимания.

Наверное, случись этот разговор год назад, Олег бежал бы от странного практика со всех ног. Да и полгода назад тоже едва ли стал заводить разговор с опасным сумасшедшим, какие бы аргументы в пользе реальности своего телепатического умения тот не приводил. Но после визитов Арийца, сиречь, Теодора, верить в нечто паранормальное стало как-то легче.

— Что ж, как скажете, — теперь он смотрел на Дориана серьезно и без тени насмешки. — Тогда перейдем сразу к делу. Чем я вас заинтересовал, что вы от меня хотите и что можете предложить взамен. Или же наоборот — что есть у вас такого, что нужно мне и чего вы хотите в качестве благодарности?

— Какая четкая позиция, — практик тоже перестал улыбаться. — Обозначить приоритеты, выяснить интересы, уточнить выгоду, договориться о стоимости. Удобно, точно, конкретно. В большинстве случаев я бы согласился остановиться на этом, но не сейчас. И мне от вас, и вам от меня нужно гораздо больше, чем то, что можно решить за один-два разговора. Помимо того, мои планы простираются довольно далеко и достаточно во многом совпадают с вашими, чтобы можно было говорить о каком-либо планомерном сотрудничестве. Нет-нет, я вас не тороплю.

Олег почувствовал, что голова начинает раскалываться. Слишком, слишком много всего одновременно! И именно тогда, когда он еще не оправился от резкой смены обстановки, от неожиданного выпадения в шумную реальность цивилизованного мира, к которому не успел морально подготовиться!

Вертаск же тем временем продолжал:

— Для начала можно поговорить об одном деле, в котором наши интересы совпадают.

— И что же это за дело?

— Знаете, как говорили в древности? «Враг моего врага — мой друг». Это одно из тех крылатых выражений, что с годами не утратили актуальности. Исходя из него, я могу утверждать, что вы мне друг, как и я вам.

— И кто же наш общий враг? — осторожно уточнил Олег, все еще не решаясь поверить в свое везение.

На губах Дориана появилось хищное подобие улыбки, больше похожее на оскал.

— Станислав Ветровский, разумеется.

II. VII

Довольно часто в разговоре о природе и ее явлениях можно услышать такой вопрос: какое время года вы любите больше всего? Каждый раз, слыша этот вопрос, Стас недоуменно пожимал плечами, не понимая, как вообще на него можно ответить? Как можно любить какое-то время года полностью? Нет, наверняка есть люди, которым по душе ледяная промозглость и гнилые листья конца осени — не календарной, а реальной, есть те, кому нравятся лютые холода до минус тридцати пяти градусов и завывающие за окном метели, есть поклонники холодной мартовской слякоти и липкого снега с дождем, найдутся и любители июльского пекла при полном отсутствии ветра. Но, наверное, их все-таки не так много. В свою очередь, мало кто не оценит ароматное тепло и густо-индиговое небо в августе, усеянное россыпью звезд, сложно не признать прелести мягкого, пушистого снега, укрывающего город фантастическим белым покрывалом. А многих ли оставят равнодушными трогательные листочки, лохматыми пучками вылезающие из лопнувших почек, мать-и-мачеха, золотыми солнышками пятнающая железнодорожные насыпи, неуверенно обступающая ноздреватые посеревшие останки сугробов майская трава?..

Вот разве что осень — даже золотую, воспетую Пушкиным — любят немногие, невзирая на всю ее красоту.

А Стас не понимал, как можно ее не любить. Он упивался поздним сентябрем, до последней капли вбирая в себя желтые листья с зелеными каемками по краям, резную хрупкость злато-багряных кленов, шелест палой листвы под ногами на дальних, оставленных нетрудолюбивыми дворниками в первозданной запущенности аллеях. Он любил бродить по лужайкам и газонам между деревьями, нарочито шаркая ногами и при каждом шаге подбрасывая в воздух осенние ворохи, любил медленно идти между кленов, иногда наклоняясь и поднимая особенно красивый лист. А порой Стас просто прислонялся к ровному стволу, перебирая пальцами ало-золотую охапку, и закрывал глаза, слушая медленный и печальный полет осколков осени — и это времяпрепровождение было ему куда приятнее, а главное — полезнее, чем пустая трата времени в аудитории.

Первого сентября он радовался началу занятий, но достаточно быстро заскучал: из всех предметов по-прежнему представляли интерес лекции и практики от силы четырех педагогов. Все прочее вызывало выворачивающую челюсть зевоту и острое сожаление о потерянном времени. Уже через две недели Стас решительно взялся за изменение своего институтского расписания, безжалостно повычеркивав половину лекций и примерно треть практических занятий. К счастью, ему было, у кого скопировать конспекты, узнать темы лабораторных работ и даты внутрисеместровых зачетов, все остальное же проще было выучить самому. Практически, Ветровский перевел себя на вечерне-заочную форму обучения, продолжая при том числиться на дневном.

Зато у него появилось время на такие вот прогулки, дающие возможность спокойно, без суеты подумать о делах Ордена… да и своих личных тоже. Например, о том, как найти хоть какие-нибудь следы существования загадочного Дориана, или как встретиться с Годзальской, до сих пор избегавшей встречи с ним — Стас видел ее пару раз, но девушке всегда удавалось в последний момент ускользнуть. Катя определенно не хотела с ним разговаривать — что, впрочем, и не удивительно.

Время шло, золотая осень сменилась промозглым октябрем, зарядили дожди — мелкие, но не прекращающиеся целыми неделями. Мокрый город замерзал под порывами налетающего с моря ледяного ветра, в общежитии включили отопление на две недели раньше, чем обычно. Деревья, еще недавно стоявшие в хоть и поредевших, но все еще ярких кронах, облетели за считанные дни, а багряные, алые, золотые, пестрые листья, размокнув в лужах, укрыли пожухшую траву грязным темно-коричневым ковром.

Зато прочие аспекты жизни словно бы пытались компенсировать мерзкую погоду. Учеба давалась Стасу легко, дела Ордена шли в гору — шестнадцатого сентября были завершены переговоры с еще одним детским домом, и уже близился к окончанию ремонт, функционировала театральная студия, два дня в неделю проводились индивидуальные дополнительные занятия по школьной программе, а первого ноября должен был состояться большой праздник для всех воспитанников — аналогичный праздник для детей из детдома номер три прошел первого октября. Сейчас Стас вынашивал план совмещения таких мероприятий, что дало бы детям возможность познакомиться со сверстниками из других домов. Также он обдумывал, с какой стороны подступиться к третьему детскому дому, хотя и понимал, что сейчас Орден это не потянет. Работало московское отделение — они уже провели один благотворительный вечер, правда, не окупили даже своих расходов, но, тем не менее, не отчаивались и готовились ко второму вечеру, заодно собирая информацию по детдомам. Кроме того, питерская группа — не все, только те, кому Стас действительно доверял — начали заниматься в секции самообороны, что хоть и не дало пока что результатов в области непосредственно боевых навыков, но зато еще больше сплотило команду. А вот в области эзотерических изысканий никаких успехов добиться пока что не удалось. Групповые медитации, изучение бесконечных практик — все это было, но максимум, чего удалось достичь — это с закрытыми глазами, по одному эмоциональному фону опознавать, кто из соорденцев стоит рядом, да и то, получалось не у всех. Самое обидное, что опознавать по эмоциональному фону худо-бедно, но некоторые научились, а вот считывать этот фон — увы. Даже Ветровский больше не наблюдал собственных стихийных вспышек эмпатии с того дня, когда считал женщину возле крематория.