Пробуждение (СИ) - Охэйо Аннит (книги хорошего качества .txt) 📗
— Это, наверное, личный холодильник Консула, — с усмешкой предположил Шу. — Вот же гад. Мы давились синтетической едой, — а он тут икру ведрами жрал…
— Это недолго исправить, — сообщил Йаати. В животе у него нетерпеливо заурчало. Поскольку предыдущим их открытием был небольшой, но довольно уютный бассейн, продолжение, как говориться, напрашивалось. — Устроим обжираловку?..
Шу усмехнулся. Верно, и у него данная идея не вызвала, почему-то, никакого протеста.
— Точно. Пошли тарелки искать и остальное…
— …дорогой, я не против, но у меня там бычий цепень, а он куса-а-а-а-а-ается!.. — закончил Йаати. Шу заржал так, что опрокинулся на спину и окунулся с головой, дрыгая ногами в воздухе и пуская пузыри. Йаати с тревогой следил за ним, — но Шу тут же вынырнул, цепляясь за бортик бассейна и всё ещё хихикая сквозь кашель, — он и впрямь едва не захлебнулся.
— Слушай, ну нельзя же так, сдохнуть можно от этого… — выдавил он, всё ещё содрогаясь в конвульсиях, — и тут же вновь хихикнул. — У меня там… ой-ё-ё-ё! — он схватил освежеванную палку сыровяленой колбасы, и, как-то подозрительно вздрагивая, принялся грызть её, как морковку.
Йаати вздохнул и взялся за очередную банку консервов. Ухватившись за гранатного вида кольцо, он решительно содрал крышку и полез внутрь ложкой. В банке были не то раки, не то крабы, — не опознаваемые уже на вид, но тушеные в каком-то экзотическом вине и совершенно офигенные на вкус. Захотелось хлеба, — но хлеба они не нашли (правду сказать, не больно и искали), да и жалко было тратить на него их весьма ограниченную вместимость. Пока что, правда, с ней, вроде бы, всё было в порядке, — очистив банку, Йаати с радостью понял, что ещё не налопался. Банка, правда, была небольшая, — но под рукой стояло ещё не менее дюжины. Правду говоря, вокруг всего бассейна сейчас стояли блюда и тарелки, и они то и дело прикладывались к ним, — по кругу или как душа велит. В остальном же обстановка тут была весьма странная, — мягкий розоватый полусвет вычурных стеклянных светильников, похожих на какие-то огромные цветы, растущие прямо из стен, сами эти стены, — монолитный, сиренево-черный металл, пол из какой-то шершавой, базальтовой на вид плитки, на самом деле, наверное, пластмассовой, — она упруго подавалась под ногами и цепко держала босые подошвы, вделанное в потолок здоровенное квадратное зеркало…
Зеркало Йаати буквально добило. Вначале он не обратил на него особого внимания, — пока они таскали сюда жратву и вообще накрывали поляну, живот разурчался совсем уже зверски, и, забравшись в воду, они принялись бессовестно жрать… но теперь Йаати задался, наконец, вопросом, а для чего всё это… вернее, задал этот вопрос Шу.
— Я слышал про этот бассейн, — усмехнулся тот. — Говорят, что Консул принимал в нем наложниц. Старый козел. Ему же было уже за шестьдесят…
— Наложниц? — встрепенулся Йаати. О наложницах он кое-что знал, — это были такие специальные девы, которые в прошлом отдавались царям и всяким полководцам. Живьем он их не видел, — но на картинках к историческим романам и в фильмах девы эти были весьма выпуклые, и одетые… или, точнее, НЕ одетые весьма замысловато…
— Ну да, — Шу усмехнулся. — Они тоже где-то здесь, в стазисе. Ты не отказался бы от парочки, а? — он ткнул его босой ногой в бедро.
— Нууу… — Йаати вдруг смущенно покраснел. Сами по себе, девы вызывали у него самый горячий интерес, — во время своих одиноких прогулок он иногда представлял, как стая обнаженных девушек вдруг нападет на него, изорвет всю одежду, привяжет и надругается всеми возможными и даже совершенно невозможными способами, — но реальность была, увы, куда более печальной. В ней девы, в основном, состояли из удивительно длинного и ядовитого языка, попадаться на который Йаати совершенно не хотелось. До сих пор самым ярким его впечатлением от общения с ними была оплеуха, полученная от Йалики, — он всего-то пощупал на пляже её зад (совершенно не имея в виду ничего дурного, — просто чтобы выяснить, такой ли он упругий, как кажется), — а она треснула его так, что в глазах всё вспыхнуло. На самом-то деле Йалика страшно нравилась ему, — но с тех пор она только и делала, что плевала ядом в его сторону, и это было немыслимо ужасно… Появись же тут уже совершенно взрослая дева в неглиже, даже и одна, — он бы, наверное, убежал, или вообще хлопнулся бы в обморок, — просто потому, что на самом деле крайне смутно представлял, что ей говорить, и что с ней вообще делать…
— Боишься, что там у них бы-ы-ы-ы!.. — Шу опять дико заржал, хватаясь за бортик.
— Да ну, я же с другой стороны, — ляпнул Йаати, и густо покраснел. В башке у него сейчас шумело, — точнее, шумело несколько больше обычного, потому что среди прочего Шу притащил несколько бутылок коллекционного, наверное, вина, — они все были в каких-то пломбах и медалях, — и они с натугой раскупорили одну. Вино оказалось не такой гадостью, как Йаати боялся, — и всё же он подумал, что взрослые зря так носятся с ним. Если вся цель в том, чтобы в башке зашумело, этого можно достичь куда как проще, — хорошенько помотав ей или просто треснувшись обо что-нибудь. Или забравшись на дерево и заглянув в окно девчачьей душевой, — оно было, конечно, закрашено от таких вот, как он, любопытных, — но форточка в тот день была открыта, и сквозь неё Йаати увидел нечто такое, что до сих пор являлось ему в жарких снах…
Шу, между тем, выдохся, и, наконец, затих, лишь изредка икая. Йаати вздохнул и окинул взглядом окрестность, выбирая, чего бы ещё тут пожрать. Выбиралось с трудом, — хотелось всего сразу. Вот же, блин, проблема, — насмешливо подумал он. Что есть, когда всё есть?..
При этой мысли он хихикнул, и Шу подозрительно взглянул на него, наверное, опасаясь, что и его тоже сейчас снова разберет. Налопавшись на первый раз, они принялись травить анекдоты, — и быстро дошли до неприличных, а теперь уже и до глистов, — но Йаати с удивлением обнаружил, что аппетиту это совершенно не мешает. В любом случае, образ предприимчивой девы и её любознательного друга вполне успешно затенял все прочие неаппетитные подробности.
Вздохнув, он переместился к банке с икрой, зачерпнул её большущей ложкой и смело сунул в рот, как, наверое, делал сам Консул. Тут же из глаз у него потекли слезы, — икра оказалась жутко соленая. Нет, на бутербродиках и с маслом она пошла бы у Йаати на ура, — но так у него язык свернулся в трубку. Он пошарил взглядом в поисках попить, — потом фыркнул, сунул лицо в воду и стал тянуть её, словно корова.
— Да ты набрался, паразит, — Шу опять пихнул его ногой, на сей раз в задницу.
— Кто набрался, я? — удивленно спросил Йаати, выпрямляясь. — Я наелся, вот. — Он помолчал, прислушиваясь к себе. — Или ещё не наелся… но это я исправлю, — он свернул в рулон тончайший пласт какой-то диковинной вяленой ветчины, и принялся её жевать. Ветчина, почему-то, отдавала орехами, что было офигенно вкусно.
— Куда в тебя столько лезет? — с интересом спросил Шу, и снова пихнул его, в живот, — к удивлению Йаати, до сих пор впалый. Нет, в нем было уже жарко и тяжело, — приятно тяжело, конечно, — но внешне это никак не отражалось. — Ты же лопнешь, деточка.
— Не лопну, — Йаати дожевал ветчину и полез рукой в банку с мидиями. Смешно, — он читал, что подростки в его возрасте без ума от сладкого, а он угорал по соленой рыбе, маринованным кальмарам и всякому такому (девчонки, змеи, обожали с искренней заботой спрашивать, на какой он неделе и нормально ли протекает беременность, но он ничего не мог с собой поделать, и только шипел на вопросы, кто отец). Мясо он тоже очень уважал, особенно в виде шашлыка. Тут шашлыка, к сожалению, не было, так что он запихнул горсть мидий в рот и принялся сосредоточенно жевать. — М-м-м!..
Шу с сомнением посмотрел на этот гастрономический разврат, — и вновь принялся точить колбасу. И что он в ней нашел? — подумал Йаати. Жесткая и с салом. А я сала терпеть не могу, — разве что с черным хлебом, солью и луком… уф-ф-ф…