Якудза - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" (читать книги полностью .TXT) 📗
И добавил что-то на японском.
Виктор ничего не понял.
— Прикалываешься, да?
— Стало быть, говорить еще не начал, — философски отметил «братан», присаживаясь на пол рядом со столиком. — Ты хоть знаешь, на кого ночью наехал?
— На гада, который меня прессанул, — проворчал Виктор. Гудение в голове и боль в висках мало-помалу начали проходить.
— Его зовут «Масурао». Что означает берсерк, сумасшедший воин. Он уже здесь, в школе, убил в тренировочном бою двух учеников, а уж китайцев — без счета. Он любит убивать.
«Масурао… Теперь буду знать, кого искать в случае чего», — подумал Виктор. А вслух спросил:
— Это его любящая мама психом назвала?
Колян поморщился.
— Отличившимся воинам и выпускникам Школы Якудза дает новые имена, под которыми их знают братья по клану. Настоящее имя забывается.
— А как же документы…
Колян отмахнулся.
— У Якудзы проблем с документами не бывает. Какие хочешь — такие и нарисуют. Так что липовых имен у них море, а настоящее — одно. Под которым его знают товарищи по оружию. И с Масурао тебе лучше больше не встречаться. Сейчас ученики уже ушли из додзё обратно в Школу, но через неделю вернутся. Так что, когда они здесь, будешь отсиживаться в сарае.
«Ага, непременно», — подумал Виктор. Но спорить не стал, предпочтя сменить тему.
— Кто эта девчонка? — спросил он.
— Мяука-то? Да внучка деда. Постоянно при нем. Небось прислал посмотреть, живой ты или возможны варианты.
— Тоже ниндзя? — усмехнулся Виктор. — Или как там их? Куноити?
— Да не знаю, — пожал плечами Колян. — Сам не пойму. Вроде ничего такого не замечал, но, похоже, дед её чему-то учит. Чему — тоже непонятно. Но когда она сердитая, глянет своими глазищами — и прям по шкуре мороз. Это только в комиксах у них правило — чем больше глаза, тем правильнее герой. По жизни Мяука — жуткая зверюшка, которую лучше не злить.
Хотя, похоже, гоню, — хмыкнул Колян. — В общем, ничего девчонка. Но, думаю, тебе от нее лучше подальше держаться. Или сама порчу какую напустит, или дед за нее трендюлей навешает. К тому же она нравится Масурао.
«Все-таки жалко, что не удалось этого Масурао наколоть на палочку как таракана, — мечтательно подумал Виктор. — А то его становится слишком много. Туда не ходи — Масурао встретится, этого не делай — Масурао рассердится. Но, думаю, еще не вечер».
— В общем, свезло тебе крупно, что дед возню услышал и впрягся в ваши разборки, — подытожил Колян. — Иначе кормить бы тебе сегодня акул в море-окияне. И еще. Я смотрю, ты уже почти оклемался. С дедом я договорился, с завтрашнего дня будешь мне по хозяйству помогать.
Колян кивнул на столик, на котором покоился брат-близнец вчерашнего «дондона».
— Я тут тебе пожрать принес. Но учти, я к тебе в официанты не нанимался. Будем вместе на кухне шарашить, территорию убирать. В общем, все как в армии. И еще — так и быть, еще одну ночь я перекантуюсь, а дальше сам ищи себе матрасы, чтоб спать по-человечески. Сегодня можешь погулять-пошариться-освоиться. На территории старого додзё тебя никто не тронет — все уже знают, что одной нингё обслуги стало больше.
— Пусть будет так, — кивнул Виктор. — Разберемся по ходу дела. Только еще один вопрос. Что такое дзантин?
— Ты ж типа по-японски разговаривать научился, — прищурился «братан». — Ну да ладно. Дзантин — это вечно бодрствующее сознание, не позволяющее застать бойца врасплох, в том числе даже во сне. Но если тебе Масурао про дзантин причесал перед тем, как начать месить, так это он сбрехал как пить дать.
— Почему? — удивился Виктор.
— Я нижней челюстью прощёлкал как ты хасю спёр, — с досадой произнес Колян. — А на кухне хипеж поднялся. Они ж старинные, хаси-то, и стоят как чугунный мост. Им вообще цены нет, не смотри, что их здесь сотни. А я сдуру тебе пару дал. Ну, старшему повару и доложили, что одной хаси не хватает. Тот вой поднял, а Масурао небось услышал. Ну и сделал выводы. Так что дзантин тут ни при чем. Хоть и крут тот Масурао, но до дзантина ему как до звёзд.
…При свете дня старое додзё выглядело гораздо менее устрашающим, хотя и малопривлекательным с виду. Чувствовалось, что здание это было в своё время глубоко функциональным, и основное, что требовалось от его суровой в своей безыскусности архитектуры, — так это «нагнать жути» на ученика, чтоб проникся он почтением к самому факту обучения в столь известном и серьезном месте. Казалось, будто здание и было тем неумолимым инструктором, что безмолвно наблюдает за движениями учеников, тренирующихся на большой площадке, которая начиналась сразу за верандой старого додзё.
Сейчас площадка была пуста. Деревянные манекены, словно часовые, застывшие на своих постах, были разбросаны то тут, то там, на первый взгляд, казалось бы, бессистемно. Однако, приглядевшись, Виктор неожиданно для себя понял — даже когда бойцы отрабатывают друг с другом спарринг или бой с оружием, всегда есть опасность, отступая, напороться спиной на какую-нибудь макивару или палку, торчащую из бревна и имитирующую конечность противника. Так что или учись видеть спиной, или привыкай не отступать.
Сразу за площадкой раскинулось озеро с корявым засохшим деревом, уцепившимся корнями за берег. Ствол дерева был весь изгрызен ходами жирных червей-древоточцев.
Виктор подошел, погладил шершавый ствол — и вдруг до него дошло.
Все дырки в рассохшейся древесине были примерно одинаковой глубины!
«Это не ходы, проеденные паразитами! Это же веками бойцы били в дерево пальцами и пробили отверстия!»
Сначала подумалось — тоже попробовать, что ли? Но потом как-то расхотелось. Заодно удар Масурао вспомнился. И зависть одолела. А заодно и понимание, что, случись чего — одна надежда на голос и останется. Не на себя, а на голос. Который, кстати, может и не появиться.
Виктор отошел от дерева и присел на корточки. Пологий берег позволял свободно дотянуться до воды. Зачерпнув пригоршню, Виктор плеснул себе в лицо.
Вода была тёплой.
«Надо же, — подивился Виктор. — Неужели подводный гейзер? Вот бы сейчас поплавать! Который день без душа, того и гляди вши заведутся».
В озере что-то плеснуло. На миг над водой показалась чья-то широкая скользкая спина, которая тут же снова ушла под воду. И принадлежала та спина явно не человеку.
«Ага, — подумал Виктор, поспешно отходя от воды. — Плавание отменяется. То ли крокодил, то ли змей какой. Интересно, на хрена япошкам под боком бассейн с такими тварями?»
Место, куда он попал, нравилось ему все меньше и меньше.
«Того и гляди — или отлупят до полусмерти, или вообще схомячат на завтрак… как дондона», — думал Виктор, возвращаясь к тренировочным манекенам.
В большинстве своем деревянные снаряды были знакомой конструкции. Если не по предыдущим тренировкам, то по многочисленным фильмам. По крайней мере хоть понятно было, для чего они предназначены — в отличие от подавляющего большинства предметов и понятий, окружающих Виктора в последнее время.
«И на кой я упал этим японцам? Переть меня с другого конца света для того, чтоб я у них на кухне ишачил? Бред какой-то!»
Он остановился перед бревном, обмотанным веревками и подвешенным на копии средневековой виселицы. Именно это бревно окучивал руками-ногами Масурао в то время, когда Виктор перелезал через забор Школы.
«Значит, гайдзин, да? Кукла. Чмо, одним словом! Ну, самураи, держитесь!!! Ибрагима завалил, Стаса завалил, змеюку задушил на фиг… хммм… ну пусть под гипнозом. Или под шизой — хрен его знает, как оно называется. Но задушил! Своими руками! А тут какой-то Масурао…»
Виктор сбросил куртку прямо на вытоптанную сухую траву, покрытую утренним инеем, и сначала осторожно, а после и практически в полную силу провел по бревну серию прямых ударов руками.
«Вроде ничего. Конечно, пожестче, чем мешок в подвале у Степаныча, но жить можно».
Он попытался нанести удар предплечьем. Кость заныла. А если голенью?
