Дорогой скорби: крушение Ордена (СИ) - Кирнос Степан Витальевич (библиотека электронных книг txt, fb2) 📗

Весь пол завален смердящими ещё теплыми телами, окрасившись в багровые тона. Но не это удивляет, а картина того как Ариан стонет и кряхтит на коленях Архимага. Она, обессиленная, чуть склонилась над ним, придерживает, обнимая ладонь.

– Тише-тише дорогой, всё будет в порядке, – падают тихие слова с губ эльфийки, когда она пытается воззвать к последним силам, дабы исцелить человека.

– Но Кодекс, Алитиа, – ошарашенно молвит Ремиил, счищая с меча кровь. – Ты нарушила Кодекс.

– Не до этого сейчас, – нервно гаркнул Азариэль. – Вы можете идти, госпожа Архимаг?

– Сейчас-сейчас. Отдохну. У меня ещё хватит сил его вылечить, – надрывистое дыхание прорвалось со словами.

– Не нужно. Как его исцелите, поднимайтесь, – тихо произнёс Азариэль, тут же сорвавшись на крик. – Прорываемся!

Дальше коридоры оказались забиты охранниками из числа культистов в мантиях цвета крови с символикой похожей на круг с лучами. Солнце это или нет – сказать трудно, возможно просто безумный символ, намалёванный сектантами в приступе религиозного сумасшествия. Азариэль встретился с ними лицом к лицу, и ответом на его сдержанное рычание стало безмолвие сектантов.

Даром Азариэля и его собратьев была смерть, и он с мрачной радостью преподнёс её врагам. Их оружие рассекало плоть и одежду, раскрашивая стены и пол в краски битвы. Клинки и топор об кинжалы, и короткие мечи схлестнулись в неистовом побоище. Они через шторм плоти и оружия прорвались в то место, которое некогда было Оплотом Ложи.

– Проклятье! – сплюнул Ремиил. – Чёртова нечисть!

Сущность помещения остались такими же, что и прежде – огромная зала с ровными стенами, и ступенчатый спуск под ногами. Даже столы остались расставленные в таком же положении. Только посредине огромного прохладного пространства пол расчерчен кровавыми рунами смертоубийства и призыва, залитый ярким светом огня. Всё помещение забито сектантами странного культа, которыми руководит чародей-предатель, который и телепортировал сюда сектантов. Из яркого пламени в свет выходят разрозненные порядки дремор, сменив кланфиров.

– Они совершают обряд призыва, – сказал Ремиил. – Нужно их остановить!

Враг переключил внимание на рыцарей Ордена. Сектанты рассредоточились у стен, а дреморы подъяв клейморы, ринулись в битву, злобно ворча и рыкая.

– Как это сделать? – быстротечно и строго спросил Ахмат.

– Нужно убить чародея, – ответил Ремиил и, взглянув на то, как маг в чёрно-синем балахоне крутит руками вокруг портала, твёрдо сказал. – Судя по всему это наш бывший собрат. Проклятье, как же можно так низко пасть.

Ахмат ничего не сказал. Смуглый черноволосый редгард отлично понимает, что им не пробиться через три десятка слуг Дагона, которых с каждым моментом промедления становится всё больше и больше. С обречённым лицом и пламенем в сердце он ринулся вперёд прямо в ряды врагов, а точнее в щель между толпами.

– Стой! – кинулся Ремиил.

Ахмат его не услышал, ибо позволил мысли о спасении Ордена себя полностью поглотить. Лёгкая зерцальная броня, представленная кольчугой и округлой стальной пластиной на груди с орнаментом цветка, да мифриловые поножи с сапогами позволили парню лихо увернуться от тяжёлых и неповоротливых выпадов дреморских воинов. Он ушёл вскользь и металлические наколенники оставили отметину на каменном полу.

Оставшиеся рыцари приняли неравный бой, встретившись лицом к лицу с дреморами и приковав их внимание к себе, дав Ахмату возможность.

– Я не досягаем для тебя, раб тирании! – в бахвальстве выкрикнул маг-предатель.

Но Ахмат не остановился. Его сабля ещё сильнее возгорелась пламенем, вторя огненному духу. Его сердце колотится как сумасшедшее, разум стала терзать неуверенность, но он бежит. Сектанты ринулись к нему, однако слишком поздно. Уйдя от очередного выпада дреморы, он прыгнул, и сабля сверкнула ярким зачарованием.

– А-а-а! – прохрипел чародей, когда острие вонзилось в него.

Сабля вошла наполовину, потроша и выжигая внутренности, и Ахмат надавил ещё сильнее, вогнав оружие по самую рукоять. Свечение портала захлопнулось, оставив после себя лишь мистическую алую дымку, руны на полу и тонну разочарования, вылившегося в безумный рёв и стон культистов.

– Ахмат, уходи! – через звон клинков приказал Ремиил, отбиваясь от натиска ратников Дагона. – Отступай, это приказ!

Но приказ пропал в трезвоне мечей и стоне противника, который перешёл к мести. Ахмат выхватил саблю из трупа и парировал первые атаки сектантов, зарубив одного из еретиков, выжигая на его плоти смертельную линию.

– Пробиваемся к нему! – приказал Ремиил.

Готфрид, Азариэль и Ремиил попытались пробиться к другу и собрату, продавливая ряды воющих ужасов с Мёртвых Земель. По доспехам ещё сильнее клацнули лезвия клеймор, а по чёрно-красной броне зазвенели клиники рыцарей. Три десятка дремор против трёх рыцарей – явно бой неравный и воины Ордена не могут пробиться дальше лестницы, которая стала бесконечной вереницей обагрённых ступеней.

Тем временем Ахмат остался в центре Оплота Ложи, окружив себя пологом тел. Он понимает, что долго ему не продержаться, и его броня скоро сдаст под натиском десятков порезов и уколов в брони. Но пока он жив и может сражаться он будет это делать, без страха и сожалений.

Сабля, рассекая жарким огнём, воздух отрезала руку еретику, мгновением спустя забрав его жизнь. Культист решил зайти сзади, но мгновенно получил мучительное пламенеющее ранение в живот, а затем в грудь. Он увидел страх, дикий ужас в глазах очередного сектанта, когда пускал ему кровь.

Холод. Холод металла внутри себя ощутил Ахмат вместе с теплотой крови на губах. Его броня не выдержала коварного удара сзади, не выстояла против острия даэдрического меча. Ахмат было хотел обернуться, чтобы из последних сил дать бой, но его заклевали стальными, железными и орихалковыми кинжалами, буквально растерзав. Рыцарь пропал в своре стервятников, именующихся «последователями свободы», за считанные секунды став неразборчивым куском плоти.

– Ох, брат! –выкрикнул Азариэль, когда увидел, как свершилась месть культистов. – Сплоховал ты… сплоховал.

Ещё один друг Азариэля канул в небытие из-за спеси Люция. Со скрипом сердца и загоревшей яростью Азариэль отпихнул напирающего дремору с такой силой, что тот не удержался и покатился с лестницы.

– Надобно отходить! – кричит Готфрид, разбивая голову врагу и принимая следующий удар. Норд закрылся секирой, но дремора перевёл атаку и разрубил древко. Оружие посыпалось на пол, а в руках Готфрида тут же сверкнул меч.

Среди врагов Азариэля зацепил золотисто-матовый блеск комплекта северо-двемерских доспехов. Лицо скрыто за маской шлема, и только безжизненная тьма смотрит из глазниц. Противник находится у дальней стены, сгорбившись над какими-то бочками, покрытыми неприятным маслицем, видимо, перенесённых сюда магией. На поясе у противника покачивается пара двемерских механизмов, которые так хороши в разрушении строений. Судя по всему, это один из бывших мастеров Ордена, пришедший сюда с чародеем, и он готовиться поднять на воздух эту часть земли.

– Они хотят взорвать всё тут!

– Мы ничего не можем сделать! – отбивая Ремиил. – Нужно уходить!

Азариэль шагнул назад и в одно движение поднял обломок секиры. Это оружие явно не подходит для метания, но выбора нет, а поэтому, отогнав толпу рычащих врагов широким размахом, Азариэль отвёл руку назад и мгновенно её выпрямил, отпуская тяжёлую часть секиры, которая сверкающим образом полетела к врагу. Спустя секунды лезвие секиры каким-то чудом угождает врагу в спину, но к великой досаде броня выдержала такой удар и от неудачи Азариэль рассвирепел.

– Ты всё сделал, уходим!

Отряд бросился наутёк и дреморы не стали преследовать их. Первый план провалился, они не смогли атаковать из Оплота, а значит суждено свершиться второй задаче. Они лучше умрут, чем позволят опозорить имя Дагона.

Тем временем, рыцари достигли поверхности, но пока они сражались под землёй, обстановка наверху приготовила им огромный сюрприз. Безысходность охватила разум Азариэля, когда он увидел, что сталось с обороной, и вспомнил, на что они обрекли Цитадели, оставив мастера-предателя внизу. А усталость, непомерная усталость и ощущение, что доспехи стали непорядок тяжелее, въедливой слабостью поселились в теле.