Пилот (СИ) - Астахов Юрий (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
Вот такие шутки, мои дорогие маленькие радиослушатели. Тут с буржуинами о комфорте поосторожнее надо бы шутить. Они с такими вещами не шутят. Я представил подобную комплектацию удобствами на АН-2 и головой помотал. Ненаучная фантастика. А ведь цена делу - копейка. В сравнении со стоимостью самолета.
Пока я удовлетворял свое детское любопытство, кофе поспел и был снят с конфорки. И разлит в маленькие белые пластиковые кружечки. А кнопка черная второй раз нажата. Движок в хвосте умолк.
- Сахар?
- Да, если можно. Пол-ложечки. А вообще-то я люблю с коньяком. Армянским. Или со сливками. Или со всем сразу.
- А я без сахара привыкла. Черный.
Я облизнулся и выхлебал божественный нектар в два глотка. Деликатничал. Там и один-то с трудом набрался. Кофе получился крепкий и ароматный. Арабика. А вообще-то кофей этот у меня аппетит разбудил зверский. И то сказать, с вечера не жрамши. А день уже опять к закату клонится. Тут телепатия заработала.
- Хотите осмотреть еще что нибудь?
- Нет. На сегодня достаточно, я думаю.
- Тогда пойдемте.
Сунул ноут в сумку. И к люку пригнувшись прошел. Она бабочкой легкой выпорхнула, и я следом. Выпал. Как мешок картошки. Затворили мы аэроплан на ключик, ключик мне на ладошку уронили, и поцокали по бетону, гордо подняв голову, выпрямив спину и волнуя окрестностями окрестности. Стою. Пялюсь. Королева! Опять этот подлец просыпается. Да, что ж такое-то! Господи, помилуй мя грешнага. На тебе щелбан! О, осознал! Побежал я кирию догонять.
'Мерсик' стоял распахнув гостеприимно дверцы. Катерина ожидала меня подставив лицо ветерку. Подошел я, уселись мы в авто. Разговорились.
- Отель Авалон, плиз!
- No. Not to hotel. We will go to my house. You are my guest. You will live in my house. /Нет! Никаких отелей! Мы едем ко мне домой. Вы - мой гость. Вы будете жить в моем доме./
Май хауз? Это к ней домой? Попался. И что, отказаться наотрез? Как это там, в Jagged Alliance, Хамус говоривал - "Не-знаю-что-делать"? Вот и я не знаю. И как спросить на буржуйском, удобно ли это будет, тоже не-зна-ю. Блииин! Да вези, куда хочешь! Хоть в ООН вези. Затянулась моя пауза на принятие решения. Могут не понять, или понять не правильно, что еще хуже.
- Файн - говорю, наслушался сегодня уже этих файнов. - Везите на, куда захочете! Лэтс гоу! Только я за себя не отвечаю.
Ослепила опять улыбкой и втопила газульку в полик. Резкая женщина. Ехаем себе, Катерина успевает и репортаж вести об окружающей вселенной, и машину. Я поначалу занервничал. Но потом пригляделся и заценил. Не всякий профи так водит. Четко, плавно, точно чувствуя дистанцию, инерцию и габариты тачки. Просчитывая все элементы движения, и предвидя действия всех остолопов на видимой части трассы. Успокоился я и прислушиваться начал, что она мне сообщить пытается. А она соловьем заливается, трещит и руками размахивает. Ни хрена не понял! Щоб я вмер!
По баранье-внимательному выражению моих глаз, поняла она, что не в коня корм и полаконичней стала. Порядка на три. Тыкнет пальчиком в окошко и слово скажет. И я даже заулавливал чегой-то там. Влево:
- Mediteranean Cosmos Entrance.
И все мне доподлинно понятно сразу стало. Вправо:
- EKAB SALONIKA PYLEA. Theodore died here. Тhird February. /Центр скорой помощи Салоника-Пилеа. Теодор умер здесь. Третьего февраля./
Теодор. Дид - умер. Зерд фебрари. Понятненько. 3 февраля преставился.
- That night there was a snow. Many snow. /Той ночью выпал снег, много снега./
- Ночь и снег. И смерть. Очень грустно.
- What?
- And cold. И холодно.
- Yes. It turns out to be you understand everything. / Да. Оказывается, ты все понимаешь./
- What?
- Means not everything! /Значит не все!/
И засмеялась, чертовка.
Опять ткнула пальчиком влево, в сторону городской застройки:
- Pylaia!
Проскочила под развязкой и ушла вправо от трассы Е-90. Дорога превратилась в извилистую неширокую двухсторонку. Исчез дорожный шум, исчез поток машин. Потянулись виллы и коттеджи. Все в зелени, все в запахах цветов. Рай. И шалашики, по сколько-то там миллионов. На перекрестке еще раз свернула направо и через километр торжественным жестом указала:
- My house! /Мой дом!/
Забегая вперед, скажу, что через три недели мы сввободно болтали на чудовищной смеси русских, греческих, английских и немецких слов, которые я подцепил у Катерины, припомнил из киношек "про войну", ну, и из курса английского в училище. А 'черт побери' я, кроме русского, знал только по-испански. Каррамба! И мы прекрасно понимали друг друга. Никто нас с ней не понимал. Кроме нас. Я даже заметил у нее частотный греко-русский словарик на три с половиной тысячи слов. И постепенно это проявлялось все заметнее. В общем, не буду я дурковать пиджен-инглишем. Буду рассказывать так, как я сам все воспринимал. Иначе надо писать другую книгу с названием - "Приключения лингвокретиноида в Греции и иных мирах". Точка.
Да. Дом. Сема бы увидел - удавился бы. Я не буду. Мне здесь не жить. Так, погощу малехо, и в другой мир сдерну.
История пятая. Фессалоники.
Да. Вот так обстоят дела. Обкатаюсь машиной, и уеду. В неведомое. А красотка Катерина останется здесь. А ты как думал, Виталий Николаич? А чего ты хотел, чтоб она на шее у тебя повисла с радостным криком: 'Витамин, я ваша навеки'?! Размечтался! Слышь, Виталя, заруби ты себе на курносом славянском носу: дамочке нужно продать ненужный ей самолет. И это раз. Дамочке ты - нахрен не нужен, хотя бы по той простой причине, что на Алена Делона похож ты только лишь тем, что тоже одеколон не пьешь. И это - два. И только так. Так вот, прикрой раззявленное хлебало и тихонько устраивайся, где нить на лавочке. Ночи здесь теплые, комаров и жуликов практически нету. Как нибудь протиснешься по стеночке. Не графин какой. А дама будет жить в своем прекрасном доме, своей фантастически прекрасной, полной радостей и светских развлечений жизнью. Развлекая себя при случае светскими кобелями. Тебе-то что за дело? Чужой ты, Витамин, на этом празднике счастья. Ой-ой, да мы-ж ужеж ревнуем. Ой, да мы тут в страсти любовной усех перережемо. Уймись... пехота! Топай давай ножками, да не забудь про хлебало. А то птички нагадят...
Пока я себя одергивал и морально бичевал, госпожа Катерина аккуратно заехала на газон перед особняком и остановила машину. Я было вылезти собрался, но решил погодить. Поскольку хозяйку встречали. Из кустов вылетел лохматый, давно не щипаный, но еще узнаваемый фокстерьер, и злобненько покосившись на меня, попытался в прыжке облобызать хозяйку.
- Монморанси! Фу, нахал! Ты же меня всю испачкаешь, лапами своими немытыми. Опять за крысами охотился? Все утро шлялся где-то, я тебя с собой хотела взять, а тебя нет и нет! Отвяжись, говорю, хулиган лохматый!
И все на чистом греческом.
Пока поименованный хулиган исполнял танец собачьего счастья, я осторожненько, не делая резких движений, выбрался из 'мерсика' и в сторонке встал по стойке 'смирно'. Знаю я ихнего брата. Фокс - псина серьезная, несмотря на невеликий размер. Эвон, какой квадратненький да крепенький. Cамостоятельный. Вмиг без причиндалов оставит, ежели не по нраву придешься. Нет уж, я лучше пешком постою. Завершив пантомиму 'хризантема закрывает на ночь свои лепестки', образина проявила интерес и ко мне. Подошел, склонил на бок голову и вопросительно рыкнул, блеснув на солнце белыми клыками. Кого это, мол, черти принесли в мою конурку? И нахрена ты, кобелина, нам тут сдался? И не пора ли тебя уконтропупить?
- Свои! - заявила Катерина.
- Да какие он, нахрен, свои? - удивился пес. - Ты еще скажи, что замуж за него собралась! Лучше давай я его сразу кокну. И никакой мороки. А то, он же щас жрать запросит. А мне самому мало! Ну, сожрал я крысу. И что? Мою личную телячью вырезку этому, что ли теперь скормить? Щазз! Слушай, давай я его все же ликвидирую. А вырезку и сам слопаю за милую душу... Я же ее чую!
