Хроноагент - Добряков Владимир Александрович (книги онлайн полные версии TXT) 📗

— Башня! Я — Гепард. Имею значительные деформации задней кромки плоскостей и килей, незначительную деформацию поверхности фюзеляжа. Повторяю: посадка будет осложнена.

— Гепард! Я — Башня. Понял вас. Готовимся встречать. Полоса свободна.

Только сейчас я замечаю, как дрожит раненая машина, как ее бьет и кидает, словно автомобиль на ухабистой дороге.

Скорость тем временем падает до шестисот километров в час, высота снижается до четырех тысяч. Заранее выпускаю шасси, решив, что если при этом что-либо произойдет, пусть это случится повыше. Закрылки я, еще раз критически глянув на заднюю кромку плоскостей, решаю не выпускать. Ни к чему мне эти лишние неприятности.

Чем ближе к земле, тем заметнее, с каким трудом мне удается удержать машину на курсе, как водит ее из стороны в сторону и вверх-вниз. Да, посадочка мне предстоит не из легких.

Издалека прицеливаюсь на полосу. Точнее, вывожу машину так, чтобы средняя линия, вокруг которой ее мотает, совпала с осью полосы. Сейчас самое главное подгадать, чтобы машину качнуло вниз тогда, когда она окажется точно над полосой. У самой земли колебания становятся устрашающими. Нос самолета гуляет по проекции полосы, словно пистолет в дрожащей руке пьяного и неумелого стрелка.

Не знаю, чего здесь было больше: везения или умения, но машину я посадил, точнее, грохнул ее шасси о бетон полосы далеко за посадочным знаком. Скорее всего здесь сработала злость. Слишком уж было бы обидно расколотить машину под самый конец, после всего, что мы с ней выдержали. Подпрыгнув несколько раз, самолет покатился по бетонке. Тормоза, реверс тяги, тормозной парашют. Я использую все, но тем не менее выкатываюсь далеко за конец полосы. Да и трудно было ожидать, что при такой посадочной скорости и с таким “промазом” что-то получится иначе.

Когда все кончается и турбины уже докручивают по инерции холостые обороты, я открываю фонарь, откидываю гермошлем и с наслаждением подставляю лицо свежему ветерку. Заметив мчащуюся ко мне машину, я отстегиваю ремни, вылезаю из кабины и усаживаюсь на плоскость, свесив ноги над воздухозаборником. Левой рукой я похлопываю по фюзеляжу “в сборочку”: “Хорошо ты держался, старина!”

Из подкатившей машины выскакивают руководитель полетов, Ело и туча-капитан из инженерной службы. Ело и туча-капитан бросаются осматривать плоскости и кили, а руководитель полетов подбегает ко мне.

— Как ты, Адо?

— Я-то как всегда. А вот он, — я снова хлопаю рукой по гофрированному фюзеляжу, — сегодня — молодец! Дай закурить, Иво.

— Закурить?

— Да.

— Ты же…

— Да, бросил! Ну и что? Разве тут бросишь!

Иво хмыкает, протягивает мне пачку сигарет и зажигалку. Я с удовольствием затягиваюсь, болтаю еще немного ногами над воздухозаборником и прыгаю на землю.

Ело подбегает ко мне.

— Адо! Как ты сумел приземлиться?

— А это ты у него спроси, — киваю я в сторону самолета. — Он у нас — молодец! Солдат!

Мы идем к машине. Уже когда мы трогаемся. Ело спрашивает:

— Как это ты рискнул увеличить скорость, когда попал в раскачку? Я уже думал: все, конец!

— Помнишь наш разговор перед полетом? Я из полета в полет все более убеждался, что он создан именно для сверхвысоких скоростей, а когда его повело, я понял, что спасение именно там, за пятью махами.

— Да, ты не ошибся. — Ело замолкает и провожает взглядом тягач, облепленный техниками, которые направляются к самолету. — Но как ты сумел вывести самолет из такого режима? Ведь запаса высоты практически не оставалось, да ты еще зачем-то и влево отвернул.

— Чтобы оставить в стороне завод по переработке отходов. Один бог знает, чем бы все кончилось, если бы самолет на такой скорости ухнул на него. Ну а как мы с ним выкручивались, расспросишь его самого. Все записи в целости-сохранности.

Мы подъезжаем к зданию управления. Прежде чем отправиться в свою комнату, я захожу в пункт наблюдения и прошу показать мне записи моего полета. Больше всего меня интересовал участок перед моим поворотом влево. Ни на локаторе, ни в телеметрии с борта НИЧЕГО НЕ БЫЛО. Похоже, что странную мерцающую воронку видел только я.

Я и бровью не веду, но многозначительно смотрю в угол диспетчерской. Пусть Магистр и Андрей, если они сейчас наблюдают за мной, а в этом я не сомневаюсь, поймут, что я обнаружил нечто интересное.

— Что тебе сейчас нужно, Адо? — слышу я вопрос руководителя полетов.

— Душ, хороший обед и сон, — отвечаю я и направляюсь в свою комнату.

После плотного обеда из четырех блюд, обильно запитого большим количеством сока и молока, укладываюсь и закрываю глаза.

Перед глазами мелькают стремительно несущаяся под меня земля, мерцающая воронка и взлетная полоса, качающаяся справа налево и вверх-вниз.

— Время с вами! Отвяжитесь! Я свое дело сделал, мне пора домой! — сержусь я и проваливаюсь в глубокий сон.

Глава 29

Перламутровые голубые стены “пункта возвращения” на этот раз не вызывают во мне никакого эмоционального подъема. Так я опустошен морально.

— Хоть бы выспаться дали, Время побери! — ворчу я, снова закрывая глаза.

Лена подходит и кладет руку мне на голову.

— Я все видела. Что это было, Андрей?

— Он.

— Черный Вектор?

— Да, Лена, это был он.

Лена, вздохнув, отходит. Она быстро проделывает все манипуляции и молча ждет, пока я оденусь. Она смотрит на меня как на тяжелобольного, чудом вернувшегося к жизни.

У Магистра собран весь “синклит”. Кроме Андрея и Катрин, там сидят еще Маг Жиль, Магистр Фридрих и еще несколько человек. Все они с интересом смотрят на дисплей, на котором изображен мерцающий центр воронки и фрагмент стены, которые я имел удовольствие видеть в полете. При нашем появлении все взоры обращаются ко мне с таким выражением, как будто именно я — создатель столь тщательно изучаемого ими феномена.

— Что скажешь, Андрэ? Как ты это объяснишь?

— Что я могу сказать? Практически ничего. Вы видели то же, что и я. Могу добавить только два момента. Первый: ни на экране локатора, ни по данным телеметрии ничего не зафиксировалось.

— Ну, это мы поняли по умному выражению твоего лица, когда ты просматривал записи. А второй момент?

— Второй момент в том, что все началось в ту минуту, когда я решил отвернуть влево. Не начал поворот, заметьте, а только еще решил отвернуть.

— Ты понял, куда вел тебя этот туннель?

— Отлично понял. К заводу. Должен сказать, что отвернуть стоило больших усилий. Меня словно приковало к этому курсу.

— Андрей, а ты не заметил…

— Подождите, остановитесь! — вмешивается Лена. — Андрей сильно утомлен, ему необходим отдых. Ничего нового к тому, что вы сами видели, он не добавит. Сейчас дело за Аналитическим сектором. Они предсказали этот Черный Вектор, Андрей добыл им его первое реальное проявление, теперь им и карты в руки. А я как врач не позволю больше донимать Андрея вопросами. Ему необходим отдых.

Все, кроме Магистра и Андрея, возмущенно галдят.

— Выпей, друже, и пойдем. Я помогу Лене дотащить тебя до постели.

Я послушно выпиваю и закусываю. Потом встаю и, поддерживаемый с одной стороны Леной, а с другой Андреем, нетвердыми шагами направляюсь к нуль-Т.

Дома у Лены Андрей усаживает меня на диван, а Лена, похлопотав у синтезатора, ставит передо мной чайник с горячим чаем, блюдо со сдобными лепешками и вазочку с ароматным медом.

Меня всегда удивляла способность Лены угадывать мои тайные желания, как бы извлекать их из моего подсознания. Я молча благодарю свою подругу взглядом и принимаюсь за угощение.

Лена усаживается рядом с Андреем и, беседуя с ним вполголоса, подливает мне чай, по мере того как я опустошаю чашки. Покончив с чаем, медом и лепешками, я, еще раз благодарно взглянув на Лену, блаженно растягиваюсь на диване и расслабляюсь. Последнее, что слышу, это слова Андрея: