Лучшая защита - Шалыгин Вячеслав Владимирович (электронная книга .TXT) 📗
– В бою важно быстро ориентироваться в обстановке. Сейчас нам выгоднее пойти на компромисс…
– Но держать спецназ наготове, – добавил генерал.
– Согласен, хотя для профи, которые сумели захватить всю «зет-группу», уйти от нежелательной встречи с противником не проблема. Важно их не спугнуть. От этого зависит освобождение пленных.
– Ты уверен, что их освободят?
– Нет, но пока этот Лемье не сделал ничего такого, чтобы я перестал ему доверять. Да и выбора у нас нет.
– Ладно. Документы на разработки будут оформлены к утру. Передадим их тебе. Сбросишь на диск и отдашь Лемье, когда… в общем, по собственному усмотрению.
– Слушаюсь, господин генерал.
– До связи.
Фирсов вырубил канал и помассировал веки. Двое суток на стимуляторах. Спать не хотелось, но не привыкшие к таким длительным нагрузкам мышцы век устали, и глаза закрывались сами собой.
Чтобы отвлечься, майор активизировал голографический экран предоставленного хозяином бункера компа и в сотый раз открыл видеоканал. Сорок восемь сетевых видеокамер. Фирсов вновь перебрал кадры один за другим. Прахов, Валевски, Бойко, Генри, Чен… все были целы и невредимы, но пребывали в довольно мрачном расположении духа. Это нетрудно было прочесть по лицам. Связи с командиром у них не было, но они будто чувствовали, что Фирсов их видит, и поглядывали на зрачок веб-камеры немного виновато. Следующая линия – Лопух, Агеев, Жданов, Коробок… эти сидели скорее всего в другом месте. Стены каземата были сложены из светлого песчаника. Имея нехитрый инструмент, в такой кладке можно было запросто пробить дыру, но… Во-первых, инструмента у пленников не было, а во-вторых, казематы располагались явно под землей. Никаких зарешеченных окон в их стенах не наблюдалось. Картер, Симонов и Белкин содержались и вовсе в какой-то стальной коробке с решетчатыми дверями, за которыми маячили настороженные охранники. Возможно, на каком-нибудь судне или субмарине.
Определенно, шансов найти сразу всю группу было мало. А значит, следовало договариваться. Фирсов не сомневался в своей правоте, но почему-то все равно раз за разом просматривал видеокадры и пытался найти хоть какую-то зацепку, хоть что-то, от чего можно оттолкнуться в планировании операции по освобождению пленных. Специальные навыки въелись в подкорку. Но каждый раз результат был нулевым. Определить местонахождение ребят не представлялось возможным, а значит, не находилось основы для планирования.
Единственный, кто был относительно доступен, – Кювье, его точно никуда не увозили, но майор не видел своего подчиненного с момента ареста. Не было кадра об условиях содержания лейтенанта и на видеолинии.
– Как успехи?
Дверь камеры раскрылась, и на пороге возник Лемье. Он смело вошел и сел за стол напротив Фирсова. Охрана замерла в коридоре. Правда, дверь осталась открытой, и майора взяли на прицел.
– Все идет по плану. Документы будут готовы к утру. Штаб передаст их мне, а я вам. Но лишь когда сам окажусь в шахте и увижу гиперракеты, а вы освободите моих людей. Контракты составлены таким образом, что без моей цифровой подписи в силу они не вступят.
– Разумно. – Лемье кивнул. – Уверен, у вас не будет причин отказать мне в подписании контракта. Я серьезный бизнесмен.
– Надеюсь. – Фирсов взглянул на айринца с легкой неприязнью. – Меня беспокоит отсутствие кадров о содержании лейтенанта Кювье.
– О, не волнуйтесь, господин майор, с вашим товарищем все в полнейшем порядке.
– Я хотел бы с ним поговорить.
– К сожалению, это невозможно. Там, где он находится, нет средств связи.
– Вы ставите под угрозу исполнение контракта.
– Разве вы станете подвергать опасности жизни сорока восьми своих солдат из-за таких пустяков?
– Если с лейтенантом что-нибудь случилось, это не пустяк. – Фирсов нахмурился. – Это мое последнее слово.
– Ну-ну, не надо ершиться, майор. Ваш Кювье жив и здоров. Просто его захотели повидать… родственники.
– Кто?! – Внутри у Влада будто опрокинулась кастрюля с кипятком.
– Родственники, – спокойно повторил Лемье. – Ведь Жорж айринец.
– Я вам не верю. В прошлую кампанию никакие родственники его не навещали. И вообще он землянин!
– В прошлый раз все было иначе. – Лемье развел руками. – К большому сожалению разлученных семей. Ваше подразделение было недоступно для контакта. А теперь все наоборот. Я не мог отказать своим землякам в просьбе повидать заблудшего родича.
– Если он пострадает, сделки не будет, – твердо заявил Влад.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Но в этом случае могут погибнуть остальные. – Айринец испытующе взглянул на майора.
– Мы все одна команда. Любой из них меня поймет.
– Похвально, – криво усмехнулся Лемье. – Но не переживайте, никто не причинит Кювье никакого вреда. Это действительно простая встреча с родней. Мы здесь все такие сентиментальные…
Фирсов ему не верил. Он не думал, конечно, что айринцы станут вымещать злость на соотечественнике, сражающемся в рядах оккупантов, но попытаться «промыть мозги» они просто обязаны. Лейтенант «зет-группы» – весьма ценный кадр. И даже если его не удастся склонить к открытому сотрудничеству, вполне реально заронить в его душу зерна сомнений, которые, возможно, дадут всходы, и лет через десять, когда о плене все забудут, у айринцев появится союзник-информатор в самом сердце земной армии.
Впрочем, Кювье действительно был айринцем только номинально. Вряд ли его тронут душещипательные беседы с «родней» и посулы контрразведчиков.
Влад представил себя на месте лейтенанта. Фирсов был русским, родился и вырос в Лондоне, служил в Стокгольме, а в России, как и в прочих странах Объединенных Наций, бывал либо на учениях, либо «по делам». Как бы он чувствовал себя, реши, не дай бог, россияне выйти из состава Наций? Ведь тогда их непременно попытались бы приструнить с помощью армии. Выполнил бы Влад Фирсов свой долг, не терзаясь сомнениями и не испытывая сочувствия к братьям по крови? Наверное – да. Прежде всего он был командиром спецгруппы фронтовой разведки, майором армии Объединенных Наций Земли, гражданином планеты и так далее, а уж в десятую очередь – русским. А вообще-то, кто знает…
– Я понимаю ваши сомнения, – заверил Лемье, – но рекомендую не забивать голову такими пустяками. Если дело выгорит, все ваши люди, в том числе и лейтенант Кювье, окажутся на свободе еще до захода солнца.
– Пока оно даже не взошло. Вы сообщили моим подчиненным об этой перспективе?
– Нет. К чему обнадеживать людей, пока нет гарантий?
– Я же вам сказал, документы будут утром.
– И я мгновенно оповещу ваших товарищей, что ждать им осталось недолго, – пообещал Лемье, поднимаясь. – Спокойной ночи, майор. Вам следует выспаться. Завтра будет трудный день.
– Мы пойдем пешком?
– Утром, – покачал головой айринец. – Все подробности утром…
…Утро было совсем не таким, как предыдущий вечер. За ночь ветер пригнал сплошную серую облачность. Воздух заметно остыл, и хотелось накинуть что-нибудь посущественнее легкой рубашки. Но Лемье и десяток его агентов были одеты примерно так же, как Фирсов. Видимо, они не верили в «похолодание», поскольку хорошо разбирались в особенностях погоды на родной планете. А может быть, они просто не хотели светиться. Ведь, глядя на людей в легкой одежде, не подумаешь, что они намерены пойти в лес, да еще и надолго. Единственное, что выдавало их намерения, – обувь. Высокие, но удобные и легкие ботинки на толстой подошве. Владу вручили точно такие же. Отказываться майор не стал. Пешая прогулка требует в первую очередь надежной обуви. А еще каждый агент взял по небольшой сумке, тоже ничем не напоминающей туристский рюкзак. Но Лемье и Фирсов пошли налегке. Что, в общем-то, было выгодно. Чем путь дальше, тем тяжелее любая ноша, даже самая невесомая.
– Пойдем прямо отсюда или хоть сколько-то проедем на транспорте?
– Пойдем, – кивнул Лемье. – Вы получили документы?
