"Фантастика 2024-20.Компиляция. Книги 1-2 (СИ) - Номен Квинтус (книга регистрации txt, fb2) 📗
В поселке Тума артель «ВАЗ» очень даже ударными темпами выстроила второй автомобильный завод. Причем причина была очень проста: выпускаемые в Вязниках машины спросом пользовались заметным, но вот ассортимент некоторых заказчиков не очень радовал. А выпускать на одном конвейере разные машины было просто неудобно, так что, после обсуждения с «некоторым заказчиком» возможных объемов грядущих заказов, артельщики решили выстроить отдельных завод по выпуску фургончиков (для «Скорой помощи» главным образом) и «деревенских пикапов». Поселок выбрали главным образом из тех соображений, что от Владимира туда вела нормальная железная дорога, так что поставки сырья и материалов особых проблем не представляли, к тому же Тумский райком начинание приветствовал не только словами, но и вполне материальными «подарками». По крайней мере практически простаивающий (главным образом из-за отсутствия топлива) старый кирпичный завод район мгновенно переписал на артель и, что в текущей ситуации было довольно важно, добавил учительские ставки в обе из уже существующих школ. В поселке с населением в четыре тысячи человек школы полупустыми были, и учителей в них работало в соответствии с числом школьников, а на работу на новом заводе люди приедут изрядной частью семейные — и райком заранее озаботился, чтобы у новых детишек проблем со школой не возникло.
С детскими садами проблемы были — то есть просто не было никаких еще в поселке детских садов, но райком и для будущих садов вакансии нашел. А уж здания выстроить…
Вообще-то кирпичный завод на артель переписали еще когда началось строительство в Спас-Клепиках и в Касимове, а теперь там вообще поставили импортное оборудование по изготовлению пустотелого кирпича-сырца. Само по себе оборудование было американское, а в поселок оно поступило от советско-финской торговой фирмы (и Таня посоветовала артельщикам еще и завод по выпуску такого же оборудования где-нибудь создать, ну, в будущем конечно). А чтобы печам не грозил больше топливный кризис, их перевели на газ и рядом поставили здоровенный газогенератор, благо лесов вокруг было более чем достаточно. «Более чем» означало, что их хватало и на новенькую городскую электростанцию, все оборудование для которой изготовила муромская артель «Электрик».
А со строителями всего этого и с рабочими «подготовительных» производств все стало совсем просто. Во-первых, Таня через Иосифа Виссарионовича пробила постановление (бурно поддержанное Струмилиным) о том, что пенсионер — он пенсию должен получать в полном объеме с даты наступления пенсионного возраста. А если он при этом и работать продолжит, то будет получать и зарплату, и пенсию. Что сразу же в поселке дало почти две сотни столь нужных свободных рук (включая семью стариков-врачей, которые формально на пенсию еще перед войной выйти успели). А вторым постановлением было разрешено всем желающим работникам госпредприятий и организаций в свободное время подрабатывать в строительных артелях. Вообще-то постановление как бы подразумевало, что люди могут именно на стройках подрабатывать, но Станислав Густавович, плотно по этому поводу пообщавшись с Таней — на предмет утомляемости пролетариата конечно же — составил его в таких выражениях, причем исключительно выверенных с юридической точки зрения, что если на предприятии хотя бы один человек трудился на стройке, то все работники такого предприятия «могли его подменить на рабочем месте». Ага, все сразу…
Правда в Туме особо и госпредприятий не было, если депо не считать — но почти две тысячи человек работали на новостройках часа по четыре в день. Получая за это какую-то зарплату… Три школьных учительницы, «подрабатывая» после уроков в рабочих столовых, свои доходы увеличили почти втрое…
Станислав Густавович, с большим интересом наблюдавший за «Тумским экспериментом», даже поинтересовался у Тани:
— А ты уверена, что эти учительницы вскоре вообще в поварихи не переквалифицируются и детишек там обучать хоть кто-то будет?
— Уверена. Во-первых, все знают, что это временный приработок и праздник скоро закончится. А во-вторых, сами постановления о ненормированном рабочем дне у нас временные. Вы же сами считали, что такой режим нам действительно нужен ну максимум на пару лет, а потом — строго восьмичасовой рабочий день.
— И резкое падение доходов. Лично я, вот, вообще не уверен, что народ сверхурочно работать перестанет.
— Еще как перестанет! Мы перестанем их кормить бодрячком и тормозухой — и все сразу успокоятся…
— Да, пожалуй, ты права…
— Или не перестанем: если человек высыпается за четыре часа, он же сколько времени может посвятить саморазвитию и творчеству! Все бросятся культурно расти над собой, книжки умные читать…
— Издеваешься?
— Нет, просто факт констатирую. Люди, которые уже поняли, что они могут больше сделать и за это больше получить благ для себя и своей семьи, на самом деле захотят, в большинстве своем, такое положение дел сохранить. Ну, хотя бы частично. Так что, Станислав Густавович, вам предстоит очень сильно подумать, как все это объяснить товарищу Сталину таким образом, чтобы он понял, о чем мы с вами тут сейчас говорим. Подумаете?
— Я периодически жалею, что с тобой вообще познакомился, ты действительно какая-то ненормальная и всё вокруг тебя ненормальным становится. И все становятся, я, например, тоже уже иногда на твой манер думать начинаю. Одно успокаивает: с тобой все становится не только ненормальным, но и жутко интересным. А решать интересные задачки мне нравится…
Глава 9
Святослав Лавров вот уже три года трудился баллистиком в НИИ-88, и с огромным интересом следил (по мере возможности, конечно) за разработкой новейших вычислительных машин. Пока что расчеты велись в огромном вычислительном отделе, где почти четыреста молодых девушек с утра и до вечера стучали по клавишам трофейных «Рейнметаллов» — германских арифмометров с электромотором. Вычислительные программы для них (девушек, не арифмометров) как раз и приходилось разрабатывать его группе, и это стало делом уже привычным и, в целом, довольно простым (ну, для тех, кто долго и тщательно изучал требуемый математический аппарат), но обещаемые академиками (Лебедевым и Бергом) параметры машин (от двадцати до, возможно, ста операций в секунду) мало того, что на порядки превышали скорость арифмометров (те едва две операции в секунду могли производить, а чаще — при больших числах — на одно сложение тратили до двух секунд, а уж умножение…) Но с баллистикой в НИИ-88 дела в результате шли очень неплохо.
Поэтому, когда его внезапно направили в командировку в Воткинск, он решил, что придется и воткинским ракетчикам помогать разбираться с баллистическими проблемами (а что там конкретно за ракеты делались, информации почему-то было крайне мало). Однако все получилось совсем не так, как ожидалось.
В командировку его отправили не на поезде, а, почему-то, на самолете. Причем и самолет был не рейсовый, на борту меньше десятка пассажиров было. Впрочем, М-7 давно уже редкостью не был, Святослав (которого все сотрудники звали коротким прозвищем «Свет») удивился лишь тому, что экипаж самолета был целиком женским. Причем пилоты были вообще полковниками — так что у него уже заранее сложилось мнение, что соседи по салону наверняка не самыми простыми инженерами были. Но соседи летели молча, а Свет к ним с разговорами приставать не стал…
В Воткинске самолет сел вообще на территорию завода, и его прямо с самолета встречающие привели в небольшой зал, где вокруг длинного стола уже сидели большей частью люди совершенно незнакомые. Впрочем, одного из собравшихся Свет знал: генерал-лейтенант Митрофан Неделин был недавно назначен куратором ракетных программ Советского Союза и одним из первых своих дел на новом посту была личная инспекция всех ракетных предприятий страны. А запомнился Свету он тем, что очень долго и подробно интересовался у Королева, каким образом рассчитывается баллистика новых ракет КБ, причем интересовался непосредственно в группе баллистики. Но почему-то Неделин сидел не во главе стола, в сбоку, как и большинство остальных, собравшихся в зале.
