Моя война - Косенков Виктор Викторович (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
— Да, правильно. Кто они? Соль земли? Ну, может быть, они себя и считают таковыми. Вопрос в том, кем они являются на самом деле. К чему они стремятся? Социальное положение определяется количеством денег.
— А закон?
— Он тоже определяется количеством денег. Любые нелады с законом означают, что человек, как винтик системы, недостаточно смазал этот государственный аппарат, который управляет законом.
— Ты считаешь, что закон не управляет государством?
Фактически так оно и было, но мне было интересно мнение Монгола.
— Ну, тут имеет место довольно сложная обратная связь. Как в микроэлектронике. Не будем вдаваться в детали, просто примем к сведению, что государственная машина управляет законом, который в свою очередь оказывает влияние на государство. И на винтики системы, в частности. Если эти винтики недостаточно смазывают маховик государства, у них обнаруживаются проблемы. А это означает, что у них нет достаточно денег. С чего мы начали, тем мы и закончили. Социальное положение, положение в обществе, определяется только величиной кошелька. А значит, кто эти люди?
— Кошельки, управляющие государственной машиной…
— Они бы очень хотели, чтобы так и было, — Монгол грустно покачал головой. — Но они не хозяева. Они рабы системы, механизма “кредитов-дебетов, вкладов-займов”. Не стоит думать, что система — это только капитал, но это та грань одной большой Системы, открытой для окружающих нас с тобой людей. Для тех, кто именует себя солью земли. А на самом деле…
— Что?
— На самом деле смысл земли — это Сверхчеловек.
— Первое касание “спирали”. Операция началась, — голос Лорда пробежался холодком между моих лопаток.
— Сверхчеловек. Ты хочешь сказать, что понимаешь, что такое Сверхчеловек?
— В той грани, которая открыта мне, да.
Монгол улыбался. С берега по летучему ресторану мазнули прожектором, и его улыбка на миг блеснула жемчугом.
“Он слишком мне нравится, чтобы я смогла его убить…” — вдруг подумала я и поняла, что вру. Он мне не нравился. Я была влюблена. От этого сделалось страшно.
— Лара долго не продержится. Необходима подмога. Ближайший к зоне тринадцать, — сообщение Лорда не относилось ко мне, но, видимо, он уже не мог тратить время на переключение каналов и шпарил по общему.
В поле моего зрения вплыла бутылка с вином.
— Прошу вас, пани, — пропел официант. Я прищурилась и разобрала надпись на его беджике. Паренька звали Павлом.
— “Жемчужина степи”! Наш шеф-повар считает, что именно это вино наилучшим образом подходит к вашему заказу. Особенности той местности, где оно производится, позволяют с большой точностью воспроизвести весь процесс бутулирования, брожения и выдавливания сока. Таким образом, можно сказать, что древние рецепты…
— Паша, — прервала я его, поймав краешком глаза одобрительный кивок Монгола. — Мы очень ценим вкус вашего шеф-повара, а также и ваш собственный.
Официант легко кивнул и растворился, оставив бутылку на столе.
— Понятливый парнишка, — прокомментировал Монгол и распустил туго стянутые в хвост волосы, которые черным водопадом рассыпались по его плечам.
В такие моменты раскосое лицо Монгола становилось немного зловещим.
— На чем мы остановились?
Он любит так спрашивать, когда хочет создать иллюзию, будто собеседник сам задает тему для разговора. Иногда это срабатывает, иногда нет. Зависит от собеседника. Странное слово “собеседник”, больше похоже на соучастника.
— Мы остановились на Сверхчеловеке, милый. Только я никак не могу понять, хотя знаю тебя уже давно, ты веришь в то, что говоришь? Или все-таки нет?
Я наклонилась вперед. За соседний столик, до сего момента пустующий, подсела не совсем обычная пара. Двое мужчин в серых пиджаках, жилетках и с одинаковыми черными чемоданами. То ли партнеры по бизнесу, то ли по сексу, то ли еще что-то… Странно, но они выглядели так, будто только что поднялись на “Людвиг”, хотя платформа уже давно находилась в свободном полете над водной поверхностью. К тому же за внешней аккуратностью в одежде скрывалось едва заметное неумение носить подобный покрой. Да и костюмы были слишком стандартные, обыкновенные. Словно кто-то, не задумываясь особо, вырядил двух байкеров в ширпот-ребовскую одежду рядового клерка.
Я хотела получше рассмотреть лицо того, что сидел ко мне чуть боком. Мелькнуло что-то знакомое в рубленых, грубых чертах. Но только мелькнуло. Память не выдала на поверхность ни одного образа. Глухо.
— Мне интересно, Дима, ты в самом деле такой, каким кажешься?
— Не называй меня так. Мне не нравится, — Монгол откинулся назад.
— Хорошо, милый, буду называть так, как нравится. Но все-таки мы уже давно вместе, а ты постоянно, словно пустоголовая пичужка, скачешь с ветки на ветку. От темы к теме. Ты не останавливаешься, не прорабатываешь материал до конца. Ты цитируешь Ницше. Но я не понимаю для чего. Ведь пускать мне пыль в глаза не имеет смысла. Как я уже говорила, мы давно вместе. Вместе спим, вместе едим, вместе ругаем Лимона.
— Макс уводит Лару. Двойняшки, затыкайте дыру на втором витке! — Лорд выдал информацию скороговоркой. — Темная, внимание! Возможен десант!
Значит, эти, за соседним столиком, не просто педики.
— Так зачем это все тебе?
Я тоже откинулась, мельком оглядывая соседей. Для полноценного десанта мелковато.
— Как много вопросов!
Монгол разлил вино по бокалам. На его мизинце я увидела незнакомый мне ранее перстень. Довольно изящный, в стиле модной ныне готики.
— Но мне это нравится. Это хорошо, когда ты спрашиваешь, как атакуешь. По всему фронту. При наличии надежных резервов так проще обороняться. Ну, давай посмотрим, так ли хороши мои воинские порядки. Знаешь, полководцы древности умели по построению противника определить, чем закончится сражение. Вот это уровень!
— Но это же невозможно! Необходимо знать не только порядок, но еще множество разнообразных вещей.
— Они и знали. Разветвленная система лазутчиков, шпионов. Но это было даже не так важно, часто получалось, что армии были приблизительно равны по силе. Тогда многое решало более выгодное построение. Оно особенно было возможно на древнем Востоке.
— Вполне допускаю.
— И это правильно. Давай посмотрим, на что похожа “Жемчужина степи”, тем более что сообразительный Паша оказался не слишком расторопным, и наш ужин где-то потерялся.
— Давай!
Я подняла бокал. Тонкое стекло приятно холодило пальцы.
— Предлагаю выпить за реку, что течет под нами, а заодно и за все реки мира!
— Почему именно за реки?
— Реки — это постоянная изменчивость. Они воплощают движение вперед, непостоянство, которое в нашем мире становится редкостью.
“Жемчужина степи” оказалась с излишней кислинкой.
— Всем! Оставить второй виток. Акрус и Близнецы! Атака на ваши позиции справа!
Наши соседи несколько заерзали, вероятно, тоже слушали “вести с полей”.
— А что касается твоих вопросов, то мне кажется я смогу найти на них ответ достаточно легко, — Монгол поставил бокал и легонько промокнул губы салфеткой. — Почему Ницше? Именно он, как никто другой, актуален сейчас. Его беда и уникальность, как, наверное, и любого гения, в том, что он высказал идеи тому веку, который не мог их адекватно воспринять. Именно сейчас его идеи, его Заратустра, его Сверхчеловек может помочь выбраться из кризиса. Хотя, вероятно, не всем. Впрочем, всем этого и не хочется. Потому что не народу должен говорить Заратустра, а спутникам. Идея простая, но не все ее понимают.
— Все вообще мало что понимают. А уж тем более философские концепции, далекие от гедонизма.
— Что ты?! — он взмахнул руками. — Об этом речь не идет! Все не разумеют даже того, о чем ты говоришь. Гедонизм сейчас — это удел единиц. Остальные — рабочая протоплазма. Я же говорю о тех избранных, которые способны своими идеями изменить мир. К сожалению, многие из них стремятся тиражировать свои идеи, пускать их в массовое производство. Не понимая, что каждая идея уникальна. И толпа не способна понять всю ее красоту. Не к толпе надо обращаться.
