Мытарь - Фролов Андрей (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
– Угу, – Гонзо развернулся и перебрался поближе, прямо за руль, – только можно ли этот народ людьми назвать?
– Ну, – Андрей ловко объехал сожженный бензовоз, – что за расизм? Люди есть люди. Приспособились, не дали умереть нескольким поселкам, живут... Научились обходиться без света и огнестрельного оружия, живут охотой и тем, что дает земля. Взять тех же фермеров, к примеру.
– Они не живут, – Гонзо опять взял менторский тон, – а медленно умирают. Поколение за поколением порождая мутантов и уродов от инцестных связей, они превратили твои возрожденные поселки в самые настоящие лепрозории. А фермеры, так это вообще одни сплошные убытки. Из ста процентов ввозимых в Новосибирск продуктов только тридцать четыре проходят тесты на контроль чистоты и качества. Скоро и они вымрут...
– Когда живешь, – Андрей покатал ментол на языке и медленно выпустил дым из ноздрей, – в городе, совершенно не задумываешься обо всем этом. Это все город. Он меняет сознание...
Дорога быстро, словно стесняясь, пробежала через мертвый поселок, перепрыгнула заросшую железнодорожную линию, обогнула выгоревшую заправку с парой обугленных магазинчиков под боком и нырнула в лес. По обе стороны ее потянулись ряды редких кривых берез. Голые ветки, словно заломленные в отчаянии руки, нависали над машиной. Но было заметно – тут еще ездили, пусть не часто: поваленный столб был заботливо оттянут на обочину, а сама дорога стала ровнее. Андрей прибавил газу.
– Нет, не город, – крыс сел на задние лапы, повернувшись мордочкой к Андрею, – это сделала система. Система городов, система мировоззрения, система жизни страны. В конце двадцатого века мы гнались за прогрессом. Нам, русским, – Андрей приподнял бровь: ого, заявочки, – хотелось быть похожими на тех, кто жил на Западе. Города росли, все остальное не имело значения. Ты этого не застал – все, что лежало за городской чертой, было вынуждено или прокармливать себя самостоятельно, либо умирать, спиваясь самогоном на картофеле. А земли было много, вот и подумали: а чего бы не использовать ее по назначению? За зеленые деньги. Закопай ты пару тонн отходов где-нибудь между Мошковом и Витаминкой, и кто про это узнает? Только правнуки.
Гонзо возмущенно повел усами.
– И тогда система потеряла баланс. Отдельные точки ее росли – все остальное загнивало. Потом были смуты. Народ, тот что подрос и в психотравматическом детстве всего этого хватанул, стал уходить в вольницы, добывать пропитание чем может. Чаще силой. Потом были аварии. И даже катастрофы. Выброс, другой. Утечка. Армия была направлена для устранения последствий и подавления недовольств. В других странах это называется гражданской войной. Потом был голод. Взгляни в окно. Знаешь, чего тут много летом, кроме взращенной тобой самим картошки и свеклы?
Андрей послушно повернул голову. Поля, мертвая трава. Следы пожаров. Нет, он не знал.
– Правильно, – неожиданно сказал Гонзо, – именно грибов. А то, что народ начал травиться чуть больше обычного, а дети рождаться чуть более странными, это вроде ничего страшного. Это, наверное, от водки.
Андрей осторожно покосился на напарника сквозь облако ментолового дыма. Несколько неожиданно было слышать подобные размышления, сдобренные изрядной порцией горечи, досады и, пожалуй, даже обиды, от киборга. Тем более от крысы.
– Витаминка-три! – продолжал Гонзо, нервно перебирая коготками по пластику приборной доски. – Ты думаешь, придет в голову хоть одному нормальному селянину так называть свое поселение?! Бред. Так называются объекты. Военные. Чаще всего, как показывает практика, стратегической важности. А для живущих здесь людей это всего лишь поселок. А дачные участки? Порочная практика совка. На генетическом уровне зашитые твоим предкам привычки откупать себе халупку на краю города и в поте лица выращивать там корявенькую свеклу и подсолнухи! А ведь процентов сорок всех этих вот брошенных деревень – это именно поселки дачного типа...
Гонзо умолк, сосредоточенно разглядывая левую лапу. Его уши довольно-таки смешно поникли, но Андрей сдержал улыбку. Лучше и точнее он и сам бы не сказал!
– Вам закладывают эмоциональные центры?
– А то! – не без гордости вскинул морду Гонзо. – Кто еще будет болеть за человечество, как не аналоговые организмы?! Сами люди, что ли?
Андрей приоткрыл окно и щелчком выбросил окурок. В кабину ворвался едкий, неприятный запах. Так пахнет старый, несколько лет назад сгоревший деревянный дом. Андрей поморщился и включил вентилятор.
Слева от дороги началось кладбище. Старые, забытые людьми и, казалось, Богом могилы были покрыты травой и густо посыпаны опавшей грязно-желтой листвой. Холмики, скамейки и оградки покосились и поржавели. Памятники в большинстве своем были повалены либо разграблены – то тут, то там на груди гранитных и мраморных изваяний светлыми пятнами выделялись рубцы ободранных пластин. Медь и латунь. На этом сделали деньги.
Огромные кладбищенские вороны крупными стаями облепили немногочисленные деревья. Их хриплый гвалт был слышен даже через закрытые окна.
Кладбище кончилось, за рощей открылась деревня – вполне жилая, с дымками, вьющимися над крышами, с ревом тракторных моторов и лаем собак. Андрей хмыкнул, разглядывая дозорные вышки и колючую проволоку, ограждающую деревню от окружающего мира. Дорога, ведущая к поселку, была ухожена и накатана. Сразу за деревенскими воротами стоял старый, обшитый железными листами и переделанный под броневик автобус.
На небольшой; едва заметной за крышами домов церквушке зазвенел колокол.
– Тут все же живут. – Андрей заметно оживился. Люди – настоящие, живые и упорные, цепляющиеся за свои дома крепко и решительно, здесь, в этой бесплодной земле отчего-то произвели на городского полицейского эффект стакана воды в пустыне. Вид жилых домов успокаивал. Чувство одиночества, а это было именно оно, накатывающее с самого отъезда из города, посрамленное и побежденное, отступило.
Гонзо внимательно вглядывался в удаляющуюся деревню, запоминая, возможно, фотографируя. Дорога пошла вниз, начались холмы, покрытые коротенькой, еще не увядшей травкой и редкими группками невысоких деревьев. Тускло блеснуло справа мутное зеркало пруда, заброшенная железнодорожная станция за ним, разгромленные вагоны сброшенной с рельсов электрички.
– Ага, – сказал Гонзо, глядя за спину Андрея, – тут и правда еще живут.
В зеркале заднего вида показались два тяжелых мотоцикла на воздушных подушках. Легко перепрыгивая ухабы и ямы, они с глухим ревом и шипением пронеслись мимо джипа, обогнав машину с двух сторон. Таким машинам бездорожье не помеха.
Андрей слегка притормозил, пропуская мотоциклы, и разглядел водителей – лохматых байкеров, в авиационных куртках на меху, кожаных шлемах и огромных, подкованных не хуже конского копыта ботинках. Тяжелые приземистые машины, с огромной натяжкой напоминающие изящные классические «харлеи» двадцатого века, поднялись на лежащий впереди холм и скрылись из виду.
– Каждый из них, – сказал Гонзо, все еще глядя вслед ушедшим мотоциклам, – такой же грабитель и мародер ночью или при подходящем случае, какой днем честный фермер или простой деревенский парень.
– Ну, – Андрей побарабанил пальцами по рулю, – ты про фермеров зря так... Это вообще люди, как мне кажется, заслуживающие уважения.
Вот сейчас показалось или крыса фыркнула? Гонзо как ни в чем не бывало поднял на Андрея честные бусинки глаз и комично развел лапами.
Капли перестали сыпаться с неба, ветер немного стих. Дорога поднялась на холм, обогнула овраг, заваленный мусором, поднялась еще на один и вывела машину Андрея к небольшому поселению, примостившемуся слева от дороги у самой ее обочины.
Пара домиков, небольшая генераторная будка, железнодорожный вагон, переделанный под кафе; будка туалета и бензоколонка. Над всем этим довольно уютным местом, приваренная к огромным (определенно, спертым с обочин) столбам, громоздилась широкая жестяная вывеска, полинявшая и обшелушенная. «Не проскочи!» – кричала она, хотя по такой дороге проскочить данное заведение можно было разве что на самолете. На залитой бетоном стоянке справа от построек стояли длинный крытый грузовик с серым кузовом без надписей, видавший виды пикап и пара недавно обогнавших его в пути мотоциклов.
