Игры третьего рода - Долинго Борис (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
– Держи, это тебе! – Александр протянул инженеру автомат, а также два запасных магазина, взятых у бесчувственного часового, и посмотрел на сына: – Здорово ты его!
– Ты же сам меня учил, помнишь? Кроме того, у нас была специальная подготовка, в школе скаутов главы.
– Подготовка пошла на пользу! – уважительно улыбнулся Пётр.
Они выскользнули в коридор.
– Сюда! – беззвучно показал Алексей.
Осторожно ступая, троица прошла до лестницы на верхние этажи. Всего в пристрое их было четыре, сейчас Гончаров и его маленький отряд находились на втором. Поднимаясь по лестнице, приходилось неизбежно проходить мимо поста в коридоре каждого этажа.
– Давай-ка я пойду вперёд, – предложил Гончаров.
– Папа, ты что! Знаешь, какой отдан приказ? Если вы с Петром куда-то попытаетесь выйти ночью одни и не подчинитесь, то – стрелять. Правда, по ногам, чтобы не насмерть, но стрелять! Пойду я. И не спорь!.. – добавил он не терпящим возражения шепотом.
Сын стал подниматься, а Гончаров, распластавшись по стене с пистолетом на изготовку двигался следом так, чтобы быть вне поля зрения часового в коридоре. На промежуточной площадке майор остановился. Из-за пролёта лестницы он не видел, что происходит вверху, но слышал негромкий разговор. Потом наступила тишина, и через пару секунд Алёшка осторожно махнул рукой из-за перил.
Часовой у входа словно прилёг подремать у стены. Гончаров забрал у оглушённого солдата автомат и забросил оружие за спину, оставшись со «стечкиным» – так было удобнее в ограниченном пространстве коридоров.
Они уже собирались подниматься на последний этаж, как вдруг сверху позвали:
– Кто ходит? Разводящий, ты, что ли?
– Ну я, – негромко ответил Алексей.
– А ты чего вернулся раньше времени?! Смотри, доложу начальству, что по комнатам шастаешь в правительственных апартаментах! Знаешь, что бывает за такое?
– Да ладно тебе! – ответил Алексей. – Я у тебя просто хочу спросить кое-что…
Говоря это, он продолжал подниматься по лестнице, а Гончаров и Домашников следовали за ним, прижимаясь к стене.
– Зачем это? – подозрительно пробурчали сверху. – А почему ты один?
Раздались шаги, и через перила перегнулась голова в военной кепочке.
Солдат уже раскрывал рот, чтобы закричать, одновременно вскидывая оружие.
Оглушительно в ночной тишине грохнул пистолет майора, и несчастный солдатик повис на перилах.
– Прости, парень, – пробормотал Александр.
Они кинулись к двери на крышу, опасаясь, что после стрельбы охрана может заблокировать её.
Майор успел в последнее мгновение. Он махнул рукой Петру и Алексею, чтобы приостановились, и с силой пихнул ногой дверь, за которой уже копошились, одновременно отскакивая в сторону от проёма.
Массивная створка ударила во что-то мягкое, вызвав тут же захлебнувшийся вскрик – один из часовых на крыше как раз пытался приладить на место засов.
Автоматная очередь тут же полоснула по двери – второй охранник, остававшийся у гравилёта, открыл огонь. Солдат залёг под машиной, а майор не решался стрелять, не будучи уверенным, что без включённого защитного поля пули не повредят аппарат. Внизу на лестнице уже бухали сапоги.
– Дьявол! – выругался Гончаров. – Петя, Алешка, прикрывайте вход в коридор.
Сам он скинул с плеча автомат и передёрнул затвор, установив переводчик огня на одиночные.
Когда они спускались с крыши ещё в первый раз, Александр машинально отметил особенности этого строения и расположение окон и дверей. В самом тупике коридора, где имелся технологический доступ к вентиляционным коммуникациям, находилось ещё одно маленькое оконце, достаточное, впрочем, для того, чтобы выбраться наружу. Закрывалось оно изнутри и позволяло вылезти так, что стрелок у гравилёта не видел бы его. Но данная точка, в свою очередь, прекрасно просматривалась с пулемётной вышки, установленной на коньке крыши старого Дворца культуры.
Если даже они снимут часового у гравилёта, то с вышки их перестреляют как зайцев.
Окошко открылось легко. Гончаров выдохнул и одним толчком, обдирая бока, протиснулся в узкое отверстие, уповая на то, чтобы внимание пулемётчика на вышке было приковано, в первую очередь, к основной двери выхода на крышу. Тогда он может успеть выстрелить первым, и промахиваться ему нельзя.
Развернувшись в воздухе и падая на колено, Гончаров успел увидеть, что пулемётчик действительно смотрит в другую сторону. Майор выстрелил дважды, и часовой завалился назад.
Не повезло ему в одном – второй номер при пулемёте как раз крутил головой по сторонам, а автомат держал нацеленным, куда надо. Майора толкнуло в плечо и развернуло, стукнув грудью о край вентиляционной шахты. Правда, это и спасло его от основной очереди, отбросив за выступ стены. Пули взрыли слой штукатурки, но кроме одной, остальные не достали Александра.
Матерясь от боли, он сел, чувствуя, что левая рука никуда не годится, а рукав куртки липко набухает от стекающей тёплой струйки.
– Сука! – проскрипел зубами майор и отбросил автомат, которым стало неудобно пользоваться.
Внутри здания в коридоре грохотали выстрелы – Пётр с Алексеем пока успешно отстреливались. Площадь перед зданием Дворца расцветилась прожекторами и наполнилась рёвом – зачем-то запустили двигатели сразу несколько танков.
«Этак они ещё вертолёты в воздух поднимут, а на Лёшке нет УЗК!» – с отчаянием подумал Гончаров. Он почему-то подумал не о себе с Петром, хотя и они оставались без защитных костюмов, а о сыне, которого теперь больше всего боялся потерять. То, что сын может потерять его, было не столь важно – лишь бы сам Алёшка остался цел.
Драгоценное время бежало, как кровь из раны. Жмурясь от боли в руке, на которую приходилось опираться, Александр осторожно прополз на коленях несколько метров под выступающим козырьком крыши старого здания, и, резко выскочив на открытое пространство, открыл огонь серией.
Оставшийся на вышке часовой тоже ждал момента, когда враг высунется, но не угадал – где именно, и на мгновение запоздал переместить прицел. Очередь простучала в метре от головы майора, а пули «стечкина» одна за другой, сразу несколько, вошли в грудь и голову солдата.
«Господи, – вертелись хаосом мысли в голове Гончарова, – тут было всё относительно спокойно, и сейчас именно мы, а не тарлане или Предтечи устроили пальбу! Эти-то парни не виноваты, что Надю расстреляли! Вот так всегда: основные пули достаются совершенно невиновным!»
Хотя он тут же, как часто делал на войне, запретил себе думать так. Если бы люди, которые жили и живут здесь, не допустили того, что можно взять и просто за несогласие расстреливать безоружных… Значит, и они в чём-то уже виноваты! Сейчас он, прежде всего, защищает сына, которого убьют, если майор Гончаров не будет убивать сам.
– Алёшка, Пётр! – крикнул он в открытое окошко. – Отходите сюда!
Осторожно выглянув из-за угла, он заметил, что парнишка у машины совершенно растерялся: солдатик залёг и вертел головой то на распахнутый дверной проём, то в сторону выступа вентиляционной шахты, из-за которой слышал выстрелы. В момент, когда майор выглянул, парень как раз пялился на дверь, не зная, что делать. Имей солдатик побольше боевого опыта, он бы давно сообразил добежать до двери и просто расстрелять Алексея и Петра в спины, но, к счастью, такой практики или смекалки у него не оказалось.
Рядом с дверью валялся часовой, которого майор сбил створкой. В него, очевидно, попали и пули второго солдата, когда тот открыл огонь по дверному проёму.
– Брось оружие, парень! – крикнул Гончаров, беря солдатика на мушку.
До гравилёта было метров семь-восемь, и промахнуться майор не мог.
Солдатик аж подскочил и, не вставая, попытался повернуться к майору, нацеливая автомат. Пуля Гончарова взрыла утеплитель, засыпанный на крыше.
– Парень, я не хочу тебя убивать, – снова крикнул майор. – Брось оружие и отойди в сторону.
– М-меня расстреляют, если я оружие брошу, – пролепетал солдатик, но Гончаров его услышал.
