Начало - Круз Андрей "El Rojo" (книги онлайн TXT) 📗
Затем Толю подняли с земли, ухватив за плечи, подтащили ко второму УАЗу и бросили лицом вниз прямо в багажник, так что он больно, до крови, ударился подбородком о какую-то торчащую из металлического пола распорку. Кто-то, он не видел кто, пропустил верёвку через его связанные руки и привязал её к ножкам заднего сиденья. Теперь он не мог не то что вырваться, а даже перевернуться. Машина рванула с места, немилосердно трясясь, затем остановилась. Сидевшие в ней вышли, и Толя понял, что они обыскивают их машины, как совсем недавно они сами обыскивали машины своих жертв. От этого ему стало ещё страшнее. Затем он услышал, как кто-то сказал: «Этот встаёт», затем хлопнул пистолетный выстрел. Через минуту опять послышалось: «Давай», затем ещё выстрел. А через несколько секунд — ещё один.
Толя догадался, что это дали подняться его превратившимся в зомби подельникам, а потом их убили. Зачем именно так делать, Толя так и не понял, подумав, что можно было пустить по пуле в голову лежащим.
Машины снова тронулись с места, подпрыгивая и раскачиваясь. УАЗ комфортной езды не предполагал, это Толя ощущал своими рёбрами и бьющимся о пол раненым бедром. Мотор фырчал, лязгала подвеска, резонировал глушитель под полом. Ехали недолго, минут десять, затем остановились.
Бармалея схватили за ворот кожаной куртки, передавив горло, потащили из кузова, сначала сбросили, как тюк с бельём, но тут же подняли и усадили на асфальт. Он огляделся и понял, что оказался на той самой заправке, где раздавали оружие. Худой со странным автоматом стоял рядом, правда, теперь у него в руках был пистолет с длинным глушителем. Все остальные из машин сгруппировались вокруг него, а напротив стоял офицер лет слегка за тридцать, его звание Толе видно не было, потому что он смотрел на него снизу. Рядом с ним — два сержанта-контрактника. Офицер молча смотрел на Бармалея, Бармалей же старался на него не смотреть.
Худой с пистолетом сказал:
— Вот, одного живым взяли. Они самые и есть, судя по всему.
— Сейчас проверим, — сказал офицер.
Он подошёл, нагнулся, упираясь руками в колени, причём Бармалей заметил, что он в майорском звании, затем спросил:
— У пруда, где песчаный карьер, что вы сегодня сделали?
— У какого пруда? — включил непонятку Бармалей.
Худой вскинул пистолет, и правая ступня Толи разлетелась искрами боли, попадающими прямо в мозг. Толя взвыл.
— Ещё раз, — таким же монотонным голосом повторил майор. — У пруда, где песчаный карьер, что вы сегодня сделали?
Бармалей задумался, и новая бомба взорвалась в той же ступне, вышибив из нервной системы последние воспоминания о том, как жить и как дышать. Следующий вопрос он тоже проигнорировал, получив третью пулю почти в то же место, но после этого выложил всё. И об убитых проститутках, и о сегодняшних девчонках, и об их родителях, расстрелянных в машине. Рассказал об убитой семье, у которой взяли «Гелендваген», о мужичке в «Волге», застреленном просто так. Об остальном его и не спрашивали, но Толя понимал, что и так наговорил достаточно. Майор спросил у кого-то:
— Табличку написал?
— Так точно.
Какой-то солдат показал небольшую фанерку, на которой чёрным было написано: «Грабитель, Убийца, Насильник». У Бармалея всё похолодело внутри, он явственно представил себя висящим в петле, с этой табличкой на груди. Он надеялся, что его просто пристрелят, но на виселицу ему не хотелось. Но то, что он услышал, заставило его опорожнить в штаны и кишечник, и мочевой пузырь. Майор скомандовал контрактникам: «Отрезать яйца — и на фонарь его. Не достреливать, когда обратится, пусть попрыгает потом». А затем Бармалея куда-то потащили, и его крики слышались ещё долго, пока его дёргающееся тело не повисло на фонаре.
Сергей Крамцов
27 марта, вторник, вечер
Глобальные изменения в нашем плане. О чём я ещё вчера оповестил всех присутствующих, после того, как мы вернулись из «Пламени». Однако тут мы столкнулись с главной трудностью — машин у нас оказалось больше, чем водителей к ним. Как ни считай и как ни прикидывай, но выходило, что Аня с Ксенией, например, толком никогда и не сидели за рулём, а Алина Александровна привыкла водить «Тойоту Авенсис» с автоматической коробкой на уровне среднего московского «чайника». Наш же непомерно раздувшийся автопарк требовал наличия как минимум одиннадцати водителей, учитывая, что бросать не хотелось даже современный «Паджеро». Всё же послужить какое-то время эта новая машина вполне могла, а по нынешним временам слово «послужить» по отношению к автомобилю равно слову «спасти кого-нибудь». Кто-то и такой рад будет до потери пульса.
Напомнил мне об этом Шмель, и, к счастью, до того, как мы расстались с Пантелеевым. Вовремя оглашённая, проблема перестала быть проблемой. Пантелеев лишь хмыкнул, поразившись количеству запасённого транспорта, покачал головой, восхитился матерно и предложил перегонять машины порциями. При этом у него явно мелькнула мысль, что нам столько машин наверняка не понадобится. Текст этой мысли можно было в глазах прочитать. А с этой идеей я был согласен на сто процентов, и вопрос был лишь в том, к какой степени взаимной выгоды это сможет перейти при обмене.
В общем, мы лихо рванули обратно в поселок прямо с заправки, прыгая по разбитой дороге так, что сидевшие сзади близняшки только охали. Но нам надо было торопиться, чтобы по максимуму использовать остатки светового дня. Хоть половину машин надо было перегнать сегодня.
К счастью, мы заранее были озабочены вопросами быстрой погрузки, без которой быстро не смоешься, случись такая необходимость, а в последние дни один из кунгов вообще как склад использовали, поэтому уже через час первая колонна из шести машин с основным грузом, размещённым в двух «Садко», уехала из посёлка. Оба грузовика, одна «буханка», мой «Форанер», за рулём которого сидела Татьяна, «Паджеро» и УАЗ, в котором сидели мы с Лёхой в качестве головного дозора, выехали из посёлка. А заодно в кунгах разместились все наши «гражданские», группу которых уже негласно возглавлял Степаныч и в которую входили супруга его, Валентина Ивановна, Катя, дети Маши и Алина Александровна.
Кроме нас самих с нами ехали спасённые девицы. Те самые упитанные малолетки, за которыми гнались бандиты. Они пребывали в состоянии постоянного шока, и было от чего. Пока Толю кастрировали и вешали, они дрожали в машине. От пережитого, от зрелища страшноватой, надо сказать, казни и просто от холода. Майор, командовавший казнью, узнавший, что это потенциальные жертвы этого самого бандита, что висит на фонаре, измаранный в собственном дерьме, и уже обратился в зомби, даже распорядился выдать им по бушлату. У нас запасной одежды с собой не было. Я тогда подошёл к ним, рассмотрел их внимательно, нимало не стесняясь тому, что осматриваю их, как коров на рынке.
Обе были крупными, пышнотелыми, здоровыми с виду, белокожими, с миловидными лицами. Попы крупные, круглые, при этом даже пропорциональные каким-то образом, грудь у обеих пышная. Что это сёстры, и более того — близнецы, вопросов не возникало. И мама с папой их явно любили, кормили хорошо, на еде вообще не экономили.
— Вас как зовут, красавишны? — спросил я.
Звали красавиц Маша и Даша, как же ещё, и было им по семнадцать лет. Я спросил, что у них случилось. Оказалось до банальности просто по нынешним поганым временам: папу где-то укусили, но он об этом никому не сказал и обратился дома. Напал на маму, а вскоре и та обратилась. Девчонки оказались заблокированными в комнате Маши. Но жили они на первом этаже, поэтому выбрались в окно и бросились бежать. Куда — сами не знают, ни вещей, ни чего-либо другого у них нет. Ехать согласны были куда угодно, лишь бы подальше от родного города.
В общем, выбор дальнейшей их судьбы никаких лишних размышлений не провоцировал — в «Пламя» их, и спрашивать нечего. За гениев их при всём желании не примешь, в глазах у них больше небо отражается, нежели мысли какие, а вот в качестве фактора, положительно влияющего на демографическую ситуацию в «Пламени», они вполне годятся. Вон какие сиськи, и стоят без лифчика небось. А задницы даром что толстые, даже так видно, невооружённым глазом, что не ущипнёшь. Холостые лейтенанты будут счастливы от такого богатства, да ещё в двух экземплярах.
