Наследие 2 - Тармашев Сергей Сергеевич (книга жизни TXT) 📗
— Ерш, они лезут из разбитых шлюзов! — прокричал кто-то. — Не удержимся! Их слишком много! Задние толкают на нас передних! Нас скоро задавят!
— Бармалей! — Ершов быстрым движением вскинул автомат, и его подствольный гранатомет глухо ухнул, отправляя гранату в толпу инфицированных. — Заряды остались? — Он рванул из подсумка следующий заряд и с силой утопил его в жерло подствольника.
— Три штуки! — сквозь длинную очередь ответил боец. — Что минировать?!
— Баллонные пары! — инвазивный лейтенант сорвал с себя подвеску с баллонами и швырнул её к залегшему в трех метрах Бармалею. — Одну вправо, другую — влево! Швырять по двое! Как затопчут — взрывай! — Он вновь вскинул автомат, и луч тактического фонаря побежал по стене гермокорпусов. — Внимание всем! После взрывов идем на прорыв!
— Не прорвем толпу! — возразил Репей, перечеркивая передние ряды каннибалов длинной очередью, и с десяток инфицированных повалились наземь, дергаясь в агонии. — Их не меньше тысячи с каждой стороны!
— Пойдем через гермокорпус! — подствольник Ершова снова выстрелил, в молчаливой толпе раздался взрыв, и на стены домов брызнули кровавые ошметки. — Вон шлюз! — Он указал лучом фонаря на распахнутый шлюз, мимо которого, закрывая локтями глаза, медленно текла тихо хрипящая от ярости толпа. — Бармалей, швыряй заряд к нему!
— Рехнулся?! — Бармалей с размаху прилепил мину к баллонной паре и воткнул в неё электродетонатор. — Они же оттуда прут!
— Прорвемся! — Ершов сменил магазин, отцепил от автомата тактический фонарь и забросил оружие за спину. — Я пойду первым! Нам надо выйти из окружения, а то сомнут с двух сторон! Всем держаться плотной группой, светить уродам в рожу, сбивать с ног и бежать дальше! В бой не вступать! Коридор не такой широкий, пробьемся! Репей! Пойдешь с прожектором сразу за мной, Бармалей, заходишь крайним и взрываешь за собой третий заряд. Наждак, прикрываешь его! Огонь их задержит! Баллоны готовы?! — Инвазивный здоровяк перехватил тактический фонарь в левую руку и выхватил боевой нож.
— Две секунды! — Бармалей судорожными движениями разматывал катушку с проводом. — Бросай!
Штурмовики схватили баллонные пары и с длинным замахом зашвырнули их под ноги напирающим толпам инфицированных.
— Ложись!!! — заорал Бармалей, яростно раскручивая рукоятку подрывной машинки. — Взрыв!!!
Две ярких бело-голубых вспышки разорвали темноту, ударил грохот, и над головами со скрежещущим визгом промчались осколки. От обилия света толпы каннибалов громко захрипели и бросились на землю, пряча головы.
— За мной!!! — взревел Ершов, вскакивая на ноги, и его мощная фигура с ножом и фонарем в руках рванулась к попадавшим инфицированным.
Инвазивный лейтенант в два прыжка оказался у покосившегося люка и размаху наступил ногой на шею ближайшему каннибалу, пытающемуся поднять голову. Раздался хруст ломающихся позвонков, и Ершов скрылся в люке. Следом за ним вбежал Репей с переносным прожектором в руках, и Виолетта почувствовала, как её отрывают от земли и срывают со спины громоздкие баллоны. Освободившись от подвески, она рванулась за мелькающими на фоне лучей света силуэтами армейских скафандров, думая только об одном — не отстать. Внутри гермокорпуса происходило настоящее безумие. Бойцы, ослепляя фонарями попадающихся навстречу инфицированных, мчались сквозь них напролом. Ершов, не останавливаясь, размахивал фонарем, направляя луч в глаза каннибалам, и с поразительной быстротой наносил удары ножом всем на своем пути, пробивая дорогу через костлявые полуголые фигуры, словно танк через сожранный трансгенами уродливый лес. Виолетту тащил за собой кто-то из бойцов, и искореженные болью жуткие лица инфицированных, хватающихся за обожженные ярким светом глаза, мелькали вокруг неё со всех сторон. Она сталкивалась с ними, запиналась об их конечности, хваталась руками за их покрытые кровяной коркой тела, пытаясь удержать равновесие… Под ногами что-то хрустело, отлетая от ботинок скафандра с глухим стуком, сзади прогремел взрыв, и затрещали автоматные очереди. В эфире раздался чей-то крик, переходящий в хриплое дыхание, и задыхающийся голос:
— Давай руку! Быстрее! Макс, помоги! Они вгрызлись ему в ноги! Выдергиваем!
— Поздно… — надрывно прохрипел в ответ кто-то. — Валите отсюда… До гранаты я дотянулся…
Спустя пару мгновений позади раздался ещё один взрыв, из темноты прямо на неё вылетело оскаленное лицо каннибала, метнувшегося прочь от световой вспышки. Они столкнулись, и Виолетта полетела на пол, с хрустом падая на что-то твердое. Она в ужасе забилась, пытаясь подняться, и в этот миг увидела освещенный нашлемным фонарем пол. Весь центральный коридор гермокорпуса был устлан человеческими костями. Ребра, черепа, берцовые, тазовые — все они были обглоданы начисто и несли на себе глубокие отметины зубов. Ковер из костей покрывал пол, словно грунт, здесь были останки тысяч человек. Тысяч сожранных человек. Как она оказалась на ногах, Виолетта не помнила. Она бросилась за бегущим впереди штурмовиком, сшибая корчащихся от боли инфицированных, и остановилась лишь тогда, когда её снова схватили за локоть и рывком прижали к стене.
— Док, стоять! — Оказалось, что она уже на улице, по другую сторону гермокорпуса. Рядом с ней густо измазанный в крови Ершов торопливо прикреплял тактический фонарь к автомату. — Держись возле Наждака, от него ни на шаг! Малевич, бежишь с ними! Репей! Бармалей вышел?!
— Порядок, — Репей прижался к краю люкового проема и светил прожектором внутрь. — Выходит!
Через секунду из разбитого шлюза вывалился Бармалей. В одной руке он сжимал автомат, другой прижимал к пояснице прожектор так, чтобы он светил назад. Он судорожно кивнул своему командиру в знак того, что цел, и Ершов швырнул в шлюз ручную гранату.
— Уходим к президентскому корпусу! — тяжело выдохнул он в эфир. — Закрепимся в центре управления! Там открыт только один вход, удержимся! — В шлюзе грянул взрыв. — Бегом марш!
Штурмовики бросились вперед, на бегу разбиваясь на группы и набирая дистанцию. Поток инфицированных хлынул следом уже через несколько секунд, но споткнулся о лучи фонарей прикрывающей отход группы. Каннибалы, хрипя от боли в глазах, рванулись обратно, сталкиваясь с выскакивающими из шлюза соплеменниками, и у люка возникла свалка. Слитый хлопок двух подствольных гранатометов был едва слышен сквозь собственное тяжелое дыхание, и Виолетта панически дернулась, оглядываясь. Одна граната ударила в толпу, другая вошла точно в створ люка. Взрывы раскидали инфицированных, и группа прикрытия рванулась изо всех сил, разрывая дистанцию с противником. Виолетта побежала ещё быстрее, чувствуя, как заходящееся сердце едва не выпрыгивает из груди.
Впереди, из переулка, образованного стыками двух гермокорпусов, появилось десятка два каннибалов, бросаясь наперерез головной группе, и прямо перед Виолеттой закипела рукопашная схватка. Вспышки выстрелов, пунктиры летящих пуль, ножи и скрюченные костлявые пальцы замелькали вокруг неё в скачущих лучах фонарей, и она заметалась, не зная, куда бежать. Кто-то прыгнул сбоку ей на шею, сбивая с ног, у самого лицевого щитка возникло искаженное яростью лицо каннибала, и покрытые черной гнилью зубы скрипнули по гермошлему. Виолетта отчаянно закричала, отбиваясь от инфицированного руками, и в следующий миг автоматный приклад с размаху разнес ему череп. На лицевой щиток брызнули капли кровавой жижи, и её одним движением подняли на ноги.
— Цела? — она увидела Ершова сквозь окровавленный лицевой щиток. — Бежать можешь?
Виолетта, в ужасе озираясь на лежащие кругом трупы, нервно закивала головой, не в силах ответить. Инвазивный офицер понял и потянул её за собой:
— Бегом марш! — и отчаянная гонка наперегонки со смертью продолжилась.
До взорванного люка в шлюз крыла президентской администрации отряд успел добежать, опередив мчащихся по пятам инфицированных на какие-то секунды. Бойцы ворвались внутрь шлюза и мгновенно заняли оборону. Толпа каннибалов рванулась следом, но нарвалась на свет прожектора, бьющего во весь люковый створ, и откатилась назад, яростно хрипя от боли. Несколько замешкавшихся инфицированных срезало автоматными очередями, и они покатились под ноги остальным. Через несколько секунд вокруг ярко освещенного входа забурлила полуголая масса давно потерявших человеческий облик грязных тел.
