Русские навсегда - Косенков Виктор Викторович (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗
– Вот еще, – хрипло огрызнулась какая-то старуха. – Я на себя вылью! Может, мужичка подцеплю приличного!
И она засмеялась лающим, грубым хохотом. Соседи отодвинулись, видимо, опасаясь связываться.
– Все, ребята, – сказал мужчина, отходя от коробок. – Сосите ваш пузырь. Как договаривались.
Он ткнул початую бутылку какому-то мужичку и ушел в темноту. За спиртное тут же разгорелась небольшая потасовка, бесшумная, словно крысы сцепились за кусок сала, и такая же злая. Потом пузырь достался самому сильному и авторитетному.
– Ша! Всем хватит!
Мужчина тем временем вернулся в подъезд дома напротив, из которого и вышел.
– Дай погреться, Михалыч, – обратился к нему Роман.
– Нету, – Михалыч развел руками.
– Опа! А где?
– Там, – Михалыч махнул в сторону копошащихся в снегу темных теней.
– Ох елки! – Рома прильнул к стеклу узкого подъездного окна. – Ты что же?! Бомжам коньяк отдал?! Е-мое…
Затем Рома сделал неправильные выводы.
– Или отобрали? – Он дернулся, было, вниз, на улицу, но рука Михалыча его остановила.
– Сам отдал. К вещам пускать не хотели.
– Так ты б дал им раза…
– На хрен надо, блох потом выводить. Они ж больные все. Да и… знаешь… мы тут коньячком греемся, а они в шмотках да мусоре роются. Какое-то чувство социальной справедливости взыграло. Отдал я, на фиг. Пусть дернут. Мы, поди, не подохнем?
Михалыч, словно бы за поддержкой, посмотрел на Сергея.
– Не сдохнем, Михалыч. Не сдохнем, – подтвердил тот.
Роман промолчал.
– Чего там в коробках было? – поинтересовался Сергей.
– Барахло. Женские шмотки. Духи там. Пеньюары. Пара дисков, книги. Статуэтка какая-то. Одно слово – барахло.
– Н-да…
– Надо было мне идти, – пробормотал Рома. – Я бы им бутылку не отдал. Тем более шмотки бабские…
– Тебе, – Михалыч усмехнулся. – Они бы тебя сожрали там, с костями. Не слышал, год назад люди в Бутово пропадали?
– Да ладно…
– Натурально пропадали. Так потом выяснилось, что их бомжи жрали. Ага.
– Ладно заливать!
– Жрали, ответственный товарищ мне сказал, ну. Из органов. – Михалыч сделал большие страшные глаза и постучал себя в грудь. – Страшное дело было, кошмар. Целая секта была, Крысами назывались.
– Ну, а скандал был бы какой?! – Роман неуверенно отмахнулся. – Газеты, все такое…
– Какие газеты? Ты чего? Совсем маленький? Ты представь, что могло начаться? Гражданские беспорядки. Крысоловы всякие повылазили бы. Паника. Так что органы все верно сделали. По-тихому разогнали всех, кого пристукнули на месте, кого в тюрьму определили. А большинство разбежалось. Да. Так-то. А ты говоришь, тебе надо было идти. Коньяку пожалел. С бомжами шутки плохи, парень.
Судя по серьезному лицу, Роман наполовину купился на эту развесистую клюкву.
– Грузите вы мне какой-то левый софт, – неуверенно заявил он и снова прильнул к окну. – Коньяк, опять же…
– Так что, – не обращая внимания на ворчание, обратился Сергей к Михалычу, – у нашего друга житейские катаклизмы?
– Ну, в любое другое время никто выбрасывать женские вещи из окон не станет. А та блондинка в шубке, что в такси прыгнула так шустро, по ходу дела, бывшая хозяйка этих вещей. Так что, скорее всего, наш друг сейчас один-одинешенек. Визит нанесем?
Сергей откашлялся.
– Знаешь. Что-то я не готов к визитам. Только-только морда заживать стала. На чужую квартиру соваться… После этого… Дюбеля. Нет никакого желания, покамест. Может, лучше завтра и как планировали?
– Риска больше, свидетелей возможных тоже. Но интуиция в нашем деле – штука полезная. Ее слушать надо. Завтра так завтра.
Через некоторое время они вышли из подъезда и направились в расположенную неподалеку гостиницу «Даун-хаус». Которую Роман классифицировал, как нечто среднее между благоустроенной ночлежкой и общагой. Документов там не спрашивали, к постояльцам не присматривались, что было очень удобно.
12.
Лифты Борис не любил. Со времени изобретения первого лифта, казалось, прошло достаточно времени, чтобы человечество успело адаптироваться к этому явлению, но… Видимо, идея движущейся в вертикальной плоскости платформы претила мозгу примата. Хотя, может быть, и это более вероятно, Борис страдал легкой формой клаустрофобии. О чем и сам не догадывался.
Однако спускаться вниз по лестнице сегодня почему-то не хотелось еще больше.
Что-то изменилось в его сознании за прошедшую ночь.
То ли виски оказалось слишком крепким, то ли привычное самоедство довело психику до той грани, за которой всякие мелкие отклонения от нормы становятся критическими. В любом случае, сейчас полумрак погашенных ламп казался Борису подозрительным. Он подошел к перилам, ограждающим провал лестницы. Посмотрел вниз. Где-то далеко, семью этажами ниже, виднелась едва освещенная площадка. Черно-белая клетка истертой плитки. Первый этаж был ярко освещен. Однако другие этажи тонули в зимнем сумраке. Борису вдруг показалось, что кто-то несколькими этажами ниже высунулся в пролет, вот так же, как он, только лицо было обращено вверх. Черные пустые глазницы, оскал приоткрытого рта.
Борис испуганно отшатнулся. Сделал несколько шагов назад. Сердце бешено колотилось.
Вдруг, очень сильно, захотелось вернуться в квартиру. Выключить звонок, телефон, запереться, закутаться в одеяло и ждать. Чего?… Борис не знал.
Он сделал еще несколько шагов в сторону двери. Потом еще. И наконец кинулся назад. Выронил ключи, всхлипнул, дрожащими руками сумел поднять и даже вставить металлическую пластинку в щель замка. И только влетая на полном ходу в квартиру, позволил себе обернуться.
Там, на полутемной площадке, стоял человек. Черная тень.
Борис вскрикнул, захлопнул дверь и щелкнул замком.
Он стоял, тяжело дыша и прижавшись лбом к косяку. Что-то влажное, щекоча, потекло по подбородку. Борис провел рукой по лицу и увидел, что она мокрая.
«Слюна. Я слюну пустил», – подумал он.
От этой мысли сделалось смешно. Борис визгливо хихикнул, но, закрыв рот ладонями, сумел задавить в себе поднимающуюся истерику.
– Чего испугался-то? – собственный голос прозвучал чуждо. – Ну, человек… Сосед, наверное, сверху. Или там… Монтер. И внизу тоже. Почудилось. Почудилось, и все.
Борис отошел от двери. Посмотрел в зеркало.
– Нечего сказать, хорош. – Из зеркала на него смотрел бледный, с темными кругами под глазами человек. Совершенно незнакомый. Бориса даже передернуло от того, что он не может найти в отражении ни одной знакомой черты. Ни единой.
Словно стремясь подтвердить, уверить самого себя в том, что он контролирует ситуацию, Карасик провел рукой по волосам. Отражение повиновалось. Оно так же послушно повторило все действия Бориса. Подпрыгнуло. Развело руки в стороны. Присело. Поклонилось. И даже улыбнулось.
От этой вымученной улыбки стало только хуже. Более всего улыбка напоминала оскал смертельно испуганного животного.
– Что-то ты, братец, сегодня не в образе. – Борис погрозил зеркалу рукой. – Мятый какой-то. Нельзя так…
И он снова улыбнулся, покровительственно так, мол, смотри у меня… Но получилось плохо. Борис вдруг понял, что отражение ни при чем. Это он. Только он сам не в образе, мятый, испуганный… Внезапно накатило понимание, что когда он гримасничал, прыгал и приседал перед зеркалом, то искал не подтверждения подчиненности отражения. Нет. Совсем наоборот. Откажись тот, зеркальный человек, исполнять его волю, Борису было бы легче. Он – не я, вот чего искал Борис.
И не нашел.
– Что же это?… – Борис закрыл глаза ладонями, а когда снова открыл их, то в ужасе отпрыгнул от зеркала. Там, в глубине прихожей, что-то было не так. Подсознание, обостренное параноидальным психозом, отметило неправильность раньше, чем сознание обработало полученную информацию.
Стоя за стеной кухни, Борис, с бешено колотящимся сердцем, осознал причину своего страха.
Ручка входной двери была повернута вниз. Кто-то… Кто-то С ТОЙ СТОРОНЫ пытался открыть дверь.
