Форпост. Тетралогия - Валерьев Андрей Валерьевич (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT) 📗
— Выпить есть?
— Не-а.
Все мысли полковника были написаны у него на лбу. Иван через силу усмехнулся.
— Ничего. Всё наладится. Я тебе обещаю. Мишка, сними с него все верёвки. Я посплю немного. Через час разбуди, ладно?
— Как ты их убедил тебя отпустить? И Настю. И лодку они тебе отдали и парус. Почему?
— Просто. Два плюс два — всегда четыре. Деньги.
Немного поспавший Ваня чувствовал себя намного лучше.
— Деньги?!
— Да. Деньги. Торговля. И ещё я пообещал привезти им будущей весной два автомата. Всё.
Алексеев выпучил глаза.
— Илье пообещал?
— Да. Он же ложь чует. А я, — Маляренко тяжело наклонился к Алексееву, — всегда держу своё слово. Помни это, полковник.
Плыть по открытому морю долго не пришлось. Почти сразу после того, как позади исчезли последние горы Кавказа, впереди показалась тёмная полоска суши. Это было кстати, поскольку в трюм лодки, весело журча, вовсю фильтровалась морская водичка, заставляя Мишку и полковника работать без остановки. Бывший телок черпал воду ведром в трюме и подавал его на палубу через люк, а бывший Голова это ведро выливал за борт и возвращал его вниз. И так всё время.
Поскольку, как припоминал Иван, посёлок маслоделов с его удобной бухтой, лежал на южном берегу Керченского острова, то есть со стороны Чёрного моря, то пришлось забирать левее, отворачивая к западу. Самодельный кораблик made in Novograd морской переход, похоже, не осиливал. Волны били его то в нос, то в борта, отчего лодка скрипела всё больше, а течи становились всё сильнее.
'Ну Костик! Подсунул, блин!'
Лодка, спущенная на воду всего неделю назад даже не была как следует просмолена!
Скорость, выдаваемая Стерлингом, тоже ощутимо снизилась — берег по правому борту тянулся невыносимо медленно. Однообразные пейзажи состояли из голых обрывов, камней и чахлого кустарника. И нигде по пути не было ни одного места, где можно было бы безопасно приткнуться к берегу.
Мужики работали как роботы, вычерпывая и выливая за борт воду. Пока это помогало. Вода в трюме держалась примерно на одном уровне — где-то по щиколотку. Маляренко закрепил верёвкой штурвал и, спрыгнув вниз, осмотрелся.
Видок был, прямо скажем, невесёлый. Излишне глубоко сидящая в воде, из-за непомерно тяжёлого двигателя, лодка дополнительно приняла на борт изрядное количество забортной водицы. Соответственно скорость хода становилась всё меньше, а количество протекающих швов — всё больше.
Полуголый, весь мокрый от пота, Мишка промычал нечто нечленораздельное, зачерпнул ведро воды и, хекнув, подал его наверх.
— Ну как тут?
— Плохо, — парень дышал как загнанная лошадь, — пока работаю — на одном уровне держится. Остановлюсь — прибывает.
'Мда. Плохо'
Ведро на этом самопале было всего одно.
Плюх! Сверху, в лужу на дне трюма, упало пустое ведро, подняв тучу брызг. Борта лодки, те что были ниже ватерлинии, были совершенно мокрые. Ваня провёл рукой по шву, крепко прижав ребро ладони к дереву. Поверхность из мокрой стала просто влажной. Но ненадолго. Всего через десять секунд на шве набухло несколько капель, и стенка снова покрылась тонкой водяной плёнкой.
'Тьфу ты, зараза!'
Кроме неутешительного итога этого эксперимента Маляренко засадил себе в ладонь кучу мелких заноз.
'Козлы! Даже доски обстругать, как следует, поленились'
Ваня хлопнул по плечу Михаила и полез наверх. Говорить тут было не о чем.
— Ничего, Настя, дойдём до бухты маслоделов, там нам помогут. Вытащим её на берег, просмолим и дальше двинем. Или просто моих дождёмся. Они за маслом-то должны прийти.
— Должны или придут?
— Должны, Настенька, должны.
— Дядя Ваня, — в глазах Насти была тревога, — а до этого посёлка далеко ещё?
От очередного удара волны в скулу лодка жалобно заскрипела, а из трюма раздалась новая порция громкого Мишкиного мата.
Маляренко задумчиво посмотрел в глаза девушки и промолчал. Справа тянулась голая скалистая гряда над которой, одна за другой, постепенно загорались звёзды.
Мелкая дрожь криво установленного двигателя вдруг стала гораздо тише. Лёгкий шум винта за кормой стих и сразу же стало гораздо лучше слышно, как у невысоких прибрежных скал грозно шумит прибой.
'Ой, мама!'
Чугунной печки, которая имелась на 'Беде' и которая подогревала теплообменник, здесь не было. Ребята Кольцова просто-напросто сэкономили.
Ночью лодка полностью остановилась. Плавучего якоря здесь тоже не было, и кораблик всю ночь, до рассвета дрейфовал. Это было страшно. Даже страшнее, чем шторм. Где-то неподалёку, в кромешной тьме, грохотал о скалистый берег прибой. Он, то становился громче, то вновь затихал, отчего Иван и все остальные пассажиры, нервно всматриваясь в непроглядную мглу, то начинали прощаться с жизнью, то вновь успокаивались. Настя подменила Алексеева, и теперь эта маленькая женщина выливала воду за борт. Маляренко вооружил полковника веслом, второе взял сам и оба мужчины уселись на носу лодки, который был ближе всего к шуму прибоя. Надежды на то, что они вдвоём смогут, если что, оттолкнуть многотонную махину от скал, не было, но просто сидеть и ждать смерти, когда спасение было уже так близко, Ваня не мог.
Кроме ребёнка, никто этой ночью так и не заснул.
— Мишка, Настя! Это та самая гора. За ней бухта!
Двуглавую горку Ваня запомнил хорошо. Лодка очень медленно, из последних своих железно-деревянных сил, обогнула мыс, сплошь заваленный огромными валунами, и вошла в бухту, где раньше был посёлок маслоделов. Впереди, закрывая часть галечного пляжа, лежал тот самый скалистый островок, за которым их в прошлый раз подкараулил Кольцов.
— Мишка, немного осталось, потерпи.
Из трюма раздался хрип. Даже этого бугая двое суток непрерывной работы вымотали до предела. Лишь осознание того, что на этой лодке его любимая и его ребёнок, не давали Мишке упасть.
— Ххор…
'Давай, зараза, плыви'
Лодка прошла между мыском и островом, направляясь прямо на пологий берег. Иван стоял в рубке, держась за штурвал и ничего, кроме ближайшего к ним куска берега не видел. Перед его глазами метался с ведром Алексеев, выливая воду за борт, а на носу лодки, подпрыгивая от нетерпения, стояла Настя.
'Ну, давай, миленький! Плыви!'
Кораблик на последнем издыхании подошёл к берегу, заскрёб днищем о камни и плавно остановился. Запаса плавучести хватило тютелька в тютельку.
Это было чудо.
— Приехали.
Дрожащими руками Ваня утёр пот со лба и вылез из рубки на палубу. Палуба качалась — прибой приподнимал лодку и всё дальше выталкивал её на пляж, отчего та постепенно заваливалась на бок. Алексеев вытащил изнурённого Мишку из трюма и помог выбраться Настиной матери. Она всё так же была в своём неизменном плаще и в капюшоне и на ситуацию с лодкой никакого внимания, похоже, не обращала.
— А-а, а-а!
Бабушка качала внука.
Иван Маляренко отодрал от фальшборта брусок метровой длины, подтянул домотканые штаны и выпрыгнул за борт. Прохладная вода придала бодрости и освежила, ноги и руки перестали нервно трястись и Иван выбрался на берег.
— Уф!
Маляренко развернулся к своему кораблику и замер. На том самом месте, у островка, где когда-то прятался Кольцов, стояла на якоре чёрная лодка.
За спиной лязгнул затвор автомата.
— Очень. Медленно. Подними. Руки. Ты тоже.
Знакомый голос дрожал от ненависти.
Стоявший на носу лодки полковник нехотя поднял руки. А на чёрной лодке забегал маленький полуголый человечек.
'Франц, опять в трюме дрыхнешь?'
— Ермолаев, — голос у Вани сел, — не стреляй, свои.
Когда Станислав, не в службу, а в дружбу, попросил Игоря Ермолаева пойти к берегу и присмотреть за оставленной на якоре 'Бедой', то лейтенант ничуть не удивился. Франц, хоть номинально и был военным инженером, но что такое дисциплина он понимал… э… вообще не понимал.
