Как приручить Обскура (СИ) - Фальк Макс (бесплатные версии книг .txt) 📗
Луна уже показалась над крышами, когда Дамблдор и Тесей аппарировали прямо из дома. Грейвз добрался до кровати, упал на неё, не раздеваясь. Глаза слипались, во рту было горько от дыма и сомнений.
— Завтра отправишься на Диагон-аллею, — пробормотал он. — Мне нужно быстро вернуться в форму.
— Конечно, сэр.
Криденс опять сидел на кровати рядом с ним и поглаживал его по плечу.
— Если завтра кто-то ещё вломится в дом — сначала разберись, кто это. Не кидайся убивать сходу, — то ли посоветовал, то ли попросил Грейвз.
— Не буду, — пообещал Криденс.
— Ложись спать, — велел Грейвз.
— Конечно, сэр, — кивнул Криденс и остался сидеть.
Щедрое предложение (Талиесин Эйвери)
— Я встретил его случайно, — сказал Талиесин извиняющимся тоном.
— Вы могли мне просто написать, — ответил Грейвз. Он смотрел хмуро, будто подозревал в чём-то.
— Мне не пришло в голову, — Талиесин пожал плечами, непонятно за что чувствуя вину. Он не считал, что должен оправдываться, но рядом с Грейвзом почему-то тянуло.
— И вы проследили за ним, — сказал Грейвз.
— Да.
Талиесин сидел, положив ногу на ногу, и смотрел слегка исподлобья, как мальчишка, который досадует не на то, что стянул последнюю конфету, а на то, что попался. Рядом с Грейвзом это было легко. И чувствовать себя мальчишкой… и досадовать.
В домашней обстановке, без идеально непроницаемого смокинга, без белой брони рубашки, точно и дерзко схваченной запонками у кистей сильных рук, Грейвз выглядел проще, и одновременно — загадочнее. Его броня элегантного джентльмена была понятна, они все носили такую, каждый со своим изяществом — Грейвз, Малфой, Блэки, Лестрейнджи… Прочесть её язык было легко. Язык домашней одежды Грейвза был удивительно скупым и простым. Слишком простым для такого, как он. Хотелось податься вперёд и спросить: «Кто вы, мистер Грейвз?..» Талиесин был уверен, что в ответ Грейвз только удивлённо усмехнётся и промолчит.
Талиесин разглаживал на колене золотую тесьму, которой были отделаны полы светлого сюртука. Рядом с чёрно-белым Грейвзом он чувствовал себя неуместно ярким. Почти попугаем. Сюртук цвета лиловой розы, вышитый жилет медного цвета, шейный платок цвета тёмной бирюзы — Мерлин, ещё утром он казался себе элегантным и неброским! Элегантным и неброским был Грейвз. Чёрное, белое. Как чернила на бумаге. Как крона дерева на фоне зимнего неба. Чёрное. Белое. Лаконично, изысканно, завершённо. От осознания собственной никчёмности у Талиесина пылали щёки.
Нет, дело было не в том, что он проследил за Криденсом. Вина была не в этом.
Всю свою жизнь он старался жить легко, ни о чём не заботясь. Большого смысла в такой жизни не было, но так жили все. Одним бесконечным днём, в котором ничего не менялось. Рождались дети, приятели и друзья собирались на свадьбы и похороны, но в сущности ни у кого ничто не менялось. Это был тихий, замкнутый мир, остановившийся, как муха, застывшая в капле янтарной смолы. Муха, конечно, мёртвая, но какая разница, если она выглядит, как живая, а янтарь играет медовым отблеском, тёплый и гладкий.
Появление Грейвза взорвало этот мирок. Грейвз был живым, деятельным, острым. Он был прямолинейным, в отличие от сонных и вежливых англичан. Он говорил, что думает, и не стеснялся резких выражений. Американец. Человек из другого мира. Он делал что-то значительное и верил всем сердцем в то, что он делает. В его жизни была цель, был смысл. И хотя ему, очевидно, очень часто приходилось нелегко, и его жизнь, по большей части, состояла из трудностей и опасностей, а не из светских приёмов, танцев и посещений театра, он казался… счастливым. Да. Счастливым.
Талиесину впервые в жизни хотелось чего-то большего, чем бесконечные обсуждения политики и сплетни о чужой личной жизни. В его окружении многие занимали посты в Министерстве Магии, многие пытались что-то делать — но никто не собирался менять заведённый порядок вещей. Все изменения заключались лишь в том, чтобы адаптировать существующий порядок под себя. Тут повесить бантик, здесь завязать узелок, открыть окно, закрыть окно, поменять цветовую гамму собственного кабинета. Никто не пытался всё это просто… взорвать. Фигурально — не так, как Гриндевальд.
Но появился Грейвз — и будто солнце заглянуло в тёмный и пыльный угол. Будто в унылый лягушачий хор чья-то рука запустила камень, и он шумно врезался в стоячую воду, взметнув брызги. Подняв волны, которые не утихали, а всё росли и росли, и готовы были захлестнуть берег.
— У вас хорошая память на лица, — хмуро сказал Грейвз.
«У меня хорошая память на вас», — подумал Талиесин.
Он видел мальчика лишь пару раз, мельком — но этого хватило, чтобы запомнить, с каким волнением Грейвз смотрел на него. Как Грейвз коснулся его руки. Как Грейвз говорил с ним, тихо, ласково.
Почему, Мерлин, что в этом мальчике за секрет?..
Он не соврал — он встретил мальчика совершенно случайно. На Диагон-аллее. Талиесин был не любитель проводить там время, но он надеялся узнать свежие сплетни, особенно те, что касались внезапного исчезновения Грейвза из Гленгори и пожара в его доме, о котором написал даже «Ежедневный пророк». Но никто ничего не слышал. В самом Гленгори, где Талиесин тоже успел побывать, тоже никто ничего не знал. Он побродил по улицам, пытаясь представить себе Грейвза в этом тихом провинциальном городке, запрятанном среди холмов. Ничего необычного, ничего примечательного — холмы, речка, мельница… Местные сплетники указали ему на сгоревшей дом, который почему-то никто не рвался восстанавливать. Рассказали, что Грейвз и его воспитанник жили тихо, ни с кем не общались, разве что иногда заглядывали на почту — отправить письмо или посылку в Америку. После пожара они бесследно исчезли.
Лишь несколько дней спустя Талиесин, бросив взгляд через окно кофейни на противоположную сторону улицы, заметил там знакомую фигуру. Высокий, сутулый, уродливо постриженый юноша. Мальчик Грейвза.
Он стоял у лавки со сладостями, держа подмышкой плоскую коробку из ателье мсье Ле Папийона, и разглядывал выставленные на витрине пирожные и многоярусные торты. Талиесин прикрылся газетой, чтобы понаблюдать за ним, но мальчик даже не покосился в его сторону. Он ничего не подозревал. Чуть склонив голову набок, он переводил взгляд с шоколадных кексов, облитых яркой глазурью и обсыпанных ореховой стружкой, на воздушные пирожные с белым сливочным кремом.
При первой встрече он показался почти отталкивающим. Присматриваясь, Талиесин видел, почему. В его ярком лице было что-то детское и невинное, но сквозь эти черты проступало другое — мрачное, тёмное. Он был как та двойственная картинка со старухой и девушкой: то казался скульптурным портретом какого-то молодого бога — то виделся уродливым, непропорциональным, изломанным. Что в нём завораживало Грейвза?.. Эта иллюзия красоты? Иллюзия уродства? Подростковая незрелость или ядовитая угрюмость?..
Талиесин всматривался в него, пытаясь понять — будто, если бы он разгадал этот ребус, он понял бы Грейвза лучше, чем кто-либо ещё. Но шкатулка Пандоры не поддавалась. Если смотреть поверхностно — для такого, как Грейвз, этот мальчик был слишком молодой и слишком невзрачный. Не могло же это и быть ответом. Молодость. Юность. Всё, что Талиесин знал о Грейвзе, просто кричало: нет, не так просто. Грейвз не такой. Он прямой, сильный, смелый, у него не может быть пошлой страстишки, вульгарного влечения сорокалетнего мужчины к послушному и зависимому юнцу. Здесь что-то большее. Если и страсть, то — другая.
Грейвз был полон загадок. Они манили, как мотылька — пламя свечи. Талиесин подозревал, что эти загадки того самого рода, что загадывал Сфинкс. Ошибёшься — и тебе просто откусят голову. Грейвз и откусит.
Как он назвал его?.. Артур, кажется. Королевское имя. Оно сидело на мальчике, как изящно пошитый костюм. Странно, но даже в имени чувствовалась рука Грейвза, хотя было маловероятно, что он имел отношение к…
